С трудом переведя дух, Аня облизнула пересохшие губы и смогла, наконец, связно выговорить:
Я, это, нет, не местная, да.
Да ну? И откуда же ты взялась такая?
Из Москвы.
Не может быть! Из самой Москвы?! Учиться?! Сюда?! Зачем?!
Ну, понимаешь Аня запнулась. Посвящать его сразу во все подробности ей не хотелось. Однако и врать про себя с первой встречи было как-то не с руки
Ты, конечно, прав, нашлась все-таки она. В Москве полным-полно мест, где можно учиться. Но вот колики заговаривать лошадям у нас там абсолютно нигде не учат! Точно-точно, я узнавала.
*
Эх! Москва! он все никак не мог успокоиться. Да если б меня в Москву уж я бы там я бы там
Ну и что тебе мешает? не выдержала, наконец, Аня. Вроде все дороги открыты. Купил билет и вперед! Между прочим, от вас до нас все равно, что от нас до вас. Так сказать, от перемены слагаемых Ее куда-то явно несло. Речь директора слышалась, как сквозь вату. Что-то о том, что один Горечанский район давал мяса и молока больше, чем вся Россия до 1913 года Невозможно было сосредоточиться на словах. Когда ж это было-то до революции, или после?
Ты, разумеется, права. Однако некоторые обстоятельства делают для меня в данный момент практически невозможным чересчур отдаляться от здешних мест. А это заведение, хоть и кажется на первый взгляд немного ветхим и обшарпанным, тем не менее, единственное в округе, способно предложить мне более-менее пристойную программу по биофизике.
За разговором оба они пропустили момент, когда все вокруг них вдруг начали вставать и двигаться к выходу.
А! смекнул многоопытный очкарик. Это нас сейчас к стеле поведут. Поклониться памяти выпускников сорок первого года, прямо с выпускного ушедших на фронт
И не пришедших обратно! громом раскатилось над их головами.
Все высыпали во двор. Директор, мрачный и непривычно сгорбившийся, шел впереди, с каждым шагом буквально старясь на глазах. Сороки на его плече не было. Тощая, носатая тетка по виду явная секретарша осторожно поддерживала его под локоть.
Шли они недолго. На небольшой высотке, посреди клумбы с яркими осенними цветами, стояла стела серый гранитный прямоугольник, чуть выше человеческого роста, весь, снизу доверху, расписанный профилями лопоухих мальчишек в военных пилотках. Ане показалось, что из -под одной пилотки торчали рожки.
За разговором оба они пропустили момент, когда все вокруг них вдруг начали вставать и двигаться к выходу.
А! смекнул многоопытный очкарик. Это нас сейчас к стеле поведут. Поклониться памяти выпускников сорок первого года, прямо с выпускного ушедших на фронт
И не пришедших обратно! громом раскатилось над их головами.
Все высыпали во двор. Директор, мрачный и непривычно сгорбившийся, шел впереди, с каждым шагом буквально старясь на глазах. Сороки на его плече не было. Тощая, носатая тетка по виду явная секретарша осторожно поддерживала его под локоть.
Шли они недолго. На небольшой высотке, посреди клумбы с яркими осенними цветами, стояла стела серый гранитный прямоугольник, чуть выше человеческого роста, весь, снизу доверху, расписанный профилями лопоухих мальчишек в военных пилотках. Ане показалось, что из -под одной пилотки торчали рожки.
Вот, сказал директор, когда они все встали вокруг стелы аккуратным полукругом. Эти ребята Почти такие, как вы. Ушли. Сразу, на другой день после выпуска. Некоторые не успели даже забрать диплом. Дипломы эти теперь хранятся у нас в архиве, как память. Эх! Такие конники да собачники, что были в выпуске сорок первого, больше уж не родятся! Саша Масляков, Данилка Громов, Алеша Мохнатский
Директор перечислял их, всех поименно, и с каждым именем лицо его все старело и мрачнело, пока под конец голос не треснул. Директор осекся, и замолчал, не договорив последнего имени
Ничего, ничего, похлопала его по плечу секретарша. И потом, не все же погибли. Некоторые ведь вернулись. Академик Довгоконь, например, тоже из этого выпуска.
Да, Серега Довгоконь, из этого тоже, да, рассеянно подтвердил, словно не до конца очнувшись, директор. И уже совсем невпопад добавил: Гибнут-то всегда лучшие.
Он так горюет, будто лично их знал, шепнула Аня мальчику в очках. Но тот посмотрел на нее как-то странно, и ничего не ответил.
*
Возвратившись в класс, все опять расселись по своим местам. Торжественная часть кончилась. Директора за учительским столом сменила завуч полная крашенная шатенка, велевшая звать ее Марь Иванной. «А вас я еще всех не запомнила, но будьте уверены, к концу первой недели запомню всех» И она погрозила им толстеньким пальчиком с пламенеющим маникюром.
Завуч велела им разбиться на группы по пять человек. Каждую группу, сказала она, сейчас проэкзаменуют учителя предметники, дабы выявить, у кого какие пробелы в школьной программе, и, по возможности, в течение оставшихся четырех недель привести всех к общему знаменателю.
С часа до двух их обещали отпустить на перерыв, а во второй половине дня планировалось приступить к практическим занятиям на ферме.
Завуч встала, сделала приглашающий жест, и на стул вместо нее тяжело опустилась худощавая, жилистая тетка с потрескавшимися мозолистыми руками, представившаяся Галиной Васильевной-зав. фермой.
У нас, сказала тетка, испокон веку заведено, чтобы на учебной ферме все делалось руками учеников. Это ведь ваша ферма, ваше хозяйство. Вот вы и хозяйничайте! А как именно хозяйничать, мы вас научим.
И она улыбнулась крупными лошадиными зубами. Крахмальная блузка неуклюже топорщилась у нее на груди, широкие плечи буквально рвали рукава пиджака, но Аня почему-то сразу решила, что тетка ей нравится.
Все вскочили, заразбивались на кучки и группки, через головы выкликая друг друга, и отчаянно маша обеими руками
Аня оказалась в одной группе с мальчиком в очках и рыженькой Лизой. Четвертым к ним прибился чернявый парень, что прискакал на занятия верхом, пятым оказался плечистый блондин в кожаном хайратнике.
Что ж ты нынче без косичек пришла? осклабился он, глядя на Аню. Побоялась, что дергать будут?
«Г-ди, и зачем бы человеку такие большие и острые зубы? ужаснулась Аня, не в силах глаз оторвать от его улыбки. Кости он ими грызет, что ли?» Но вслух ничего не сказала.
Экзамены, как и предполагалось, прошли для нее гладко, и к обеду она оказалась официально освобождена от дополнительных занятий по всем абсолютно предметам.
Одновременно с ней чести этой удостоились Костя, мальчик в очках, и тощая зеленая мавка одна из трех, поступавших в этом потоке. Подруги шумно радовались ее успеху. Костин торс, нагнув к себе, горячо обняла приемная мама, и, смахнув незаметно слезинку, строго сказала, что ничуть в нем никогда и не сомневалась. И чтоб Костя не вздумал зазнаваться! Все-тки он учительский сын. Не какой-нибудь бедный крестьянский мальчик. Так что ничего удивительного
Но глаза ее при этих словах сияли.
За Аню и мальчика в очках радоваться было некому. Поэтому они просто пожали друг другу руки (Аня почувствовала, как при этом по пальцам у нее пробежала искра).
Молодец ты! искренно порадовался за нее мальчик. Впрочем, чего другого ожидать после Москвы? Тебя как звать-то, кстати, москвичка? Меня вот лично Володя, сказал он, снимая опять очки, чтобы протереть.
Аня, ответила она, потупившись.
Ей подумалось, что, может, если не смотреть ему больше в глаза, со временем головокружительное ощущение забудется и пройдет само по себе?
У коновязи группа деревенских ребят дразнила чернявого:
Цыган, цЫган, где такую лошадь надыбал? Украл, небось!
Где ж такого украдешь? пацан любовно огладил своего красавца. Тот тыкался мордой хозяину в карман куртки, раз за разом выуживая оттуда хрустящие кусочки морковки. Сам вырастил. Почему у вас, как цыган, так сразу украл?
А потому, что знаем мы вас!
Стало быть, плохо знаете!
Чернявый птичкой взлетел на коня, толкнулся пятками и только их и видели.
Аня растерянно проследила взглядом, как исчезает за горизонтом всадник, свистнула Бумсу, и двинулась в сторону столовой.
Там уже выстроилась целая очередь с котелками и мисками за объедками. Повариха объявила, что с сегодняшнего дня раздача помоев платная «возьму не дорого, не обижу!» Аня подсчитала остатние деньги, и пригорюнилась. Выходило, что вполне может и не хватить до стипендии.
Внимательно изучив все возможности меню, она, дойдя до окошка раздачи, робко произнесла:
Мне, пожалуйста, два гарнира без ничего.
Повариха равнодушно ляпнула ей на тарелку пару половников пюре. Подумала, и сверху еще щедро плеснула на них подливкой.
А мне, пожалуйста, два ничего. Без гарнира. произнес Володя, чья очередь была следующей.
«Смеется он надо мной, что ли!» досадливо передернула Аня плечом, но все-таки не удержалась, и обернулась посмотреть.
Повариха, все с тем же равнодушным лицом протягивала Володе две плотно закупоренные пробирки. Он, не открывая, сунул одну из них в рот, где, видимо, избавившись с помощью зубов от пробки, жадно высосал содержимое. Повторив тот же маневр со второй пробиркой, Володя аккуратно выбросил пустые стекляшки в мусорный контейнер и утер рот тыльной стороной руки. На губах его заиграла сытая и довольная улыбка, и так, улыбаясь, он вышел из столовой.
Аня, которая не успела утром позавтракать, как волк набросилась на свое пюре, не забыв, впрочем, отделить небольшую порцию Арчи.
Но пюре было мало, и кончилось оно быстро. А до конца перерыва было еще полным-полно времени. И Аня решила вернуться пока в общежитие. Тоска по интернету по-прежнему снедала ее. Руки чесались в сотый раз открыть комп, и снова взглянуть на иконку в углу а вдруг? А вдруг все-таки? Ну, мало ли чего?
За время, проведенное в этих местах она начала потихонечку привыкать к мысли, что чудеса бывают.
И она побежала, окрыленная надеждой, по знакомой тропинке, к зданию, уже начинающему казаться Домом во всех смыслах и с большой буквы, на бегу отыскивая в кармане ключ.
Она несколько раз настойчиво ткнулась им в замочную скважину, пока до нее не дошло, что дверь вовсе не заперта, и даже, совсем наоборот, приоткрыта.
*
Очень странно, оставив с утра пространство, который уже начинаешь считать как бы своим, вернуться, и обнаружить его захваченным. И кем!
С противоположной кровати на Аню смотрело скрюченное, горбатое существо, маленького роста, но с длинными, не по росту, и на вид сильными руками. У существа был вздернутый нос в конопушках, золотистые, рассыпающиеся по плечам кудряшки и черные пронзительные глаза, взгляд которых показался Ане смутно знакомым. Где-то она такие же точно глаза уже видела, причем недавно совсем.