Наутро у нас «Праздник Пуза»: отмена пайки! В посёлке Сортировочная, рядом со столовой, был только маленький магазинчик, который не отличался продуктовым изобилием. Поэтому праздничный завтрак получился из сочетаний того, что приобрел я в магазинчике и в столовой. Доставая бутылку водки, я комментирую:
Вот, купил поллитру для хорошего настроения
Седой усмехается:
Только в русском языке слово «поллитра» имеет статус подлежащего, потому что не нуждается в определении: а чего половина литра? А насчёт хорошего настроения, это надо подумать: сколько для этого поллитр надобно?
На Кубани размовляють: скильки хорилки нэ маэ, тильки ще пиллитры не хватае! усмехается Тарас.
На то у нас, в России, правило: нужна бутылка покупай три, чтобы за второй не бегать! изрекает Вася.
А русский человек меру знает и лишнее сблюёт для возбуждения аппетита подбрасываю реплику и я.
Пиршество начинается. На первое бутерброды с сырыми яйцами и колбасой. Сочетание сырых яиц с колбасой Вася называет «эротическим блюдом!». На второе большой ком из столовских котлет, вперемешку с гарниром. Вася называет это блюдо «грёзы поросёнка». Впрочем, «грёзы» съедаются за милую душу. Консервные банки «Килька в томате», или «Килькина братская могила», как говорит Вася, мы оставляем на потом, а на третье сырую воду пьём с карамельками, потому что в магазине не было сахара. Вася, давно не видевший конфет, набрасывается на карамельки.
Та не хрупай ты так!.. Хуч зубы пожалей! урезонивает его Тарас.
Дурная привычка у меня грызть конфеты за это мама ругала оправдывается Вася. И, чтобы отвлечь внимание от карамелек, спрашивает Седого: А что говорил Эпикур насчёт привычек, а?
Он сказал: «хорошие привычки продлевают жизнь, а плохие делают её приятной!» с ходу цитирует Седой, лукаво улыбаясь и я догадываюсь, это экспромт.
После завтрака я, перед всеми, гордо пересчитываю грони и аккуратно сложив их в добротный кожаный бумажник, приобретённый вчера, протягиваю Седому.
Пусть финаги у тебя хранятся, а то я из-за них мандражу: вдруг железняки заметут с форсами? Сегодня же пойду шмотки покупать. Не в этих же госмундирах по Хохляндии гулять!
Ух, ты-ы!.. Блин горелый! Не жалко тебе, Рыжик, на нас такие форсы расходовать? подъелдыкивает Вася.
У пчёлки жалко, отвечаю я с важностью мецената, было б жалко, не расходовал! Знаю, кому даю гальё и на что. Потому что вы не хрен на блюде, как все совлюди. Не точкуете жить втихаря, ради вареников и борща! И хочу я быть не только попутчиком, а насовсем с вами вместе!
Ай да Сашка! Ай да Рыжик! Ты же ангел наш!! растроганно восклицает Седой, обнимая меня. Вот теперь-то знаю я, что российских ангелов набирает Господь из рыжих майданщиков! улыбается Седой. Не оставляет нас Бог в трудную минуту! И встреча с Саньком не просто так везение! В который раз убеждаюсь я в том, что в жизни, как в русской грамматике, исключений больше, чем правил! Обычно, везёт тому, кто сам везёт! «Ибо ищущий находит»! А тут чудо! Мы, побегушники, избегающие встреч, находим не шпану просоветскую, а чесика! И этот чесик гуляет не в кодле, а сам на сам, да при таком капитале!! Это ещё плюс два чуда! А сколько раз Санька вокруг состава кружил? Ну, настырный ангел!!
Обещаю я тебе, наш рыжий ангел, как перед Богом обещаю, что каждый из нас жизни не пожалеет, чтобы не было в России сирот с горьким клеймом «чес»! Пригодятся наши военные способности, если отвергла Страна Советская наши мирные таланты. Господь всё видит! Поживём так, чтобы не было скучно Богу на нас посмотреть! Не только на Западной Украине ждут войну, чтобы рассчитаться с чекистами за страдания народа! То, что будет, когда начнётся война, я тоже знаю, хотя бы потому, что Публия Овидия читал, который до нашей эры написал: «Я знаю прошлое, поэтому мне ведомо будущее». И в будущее России я смотрю уверенно: знаю, что полный пипец для неё не за горами! Но каким бы ни было будущее, а я отсюда не уеду! Хватит искать на чужбине счастье, потерянное в России, подобно персонажу анекдота, который, потеряв шапку в тёмном переулке, ищет её на площади под фонарём, где светлее! Здесь моя родина и счастье своё буду искать здесь!
И ещё хочу я сказать, Сашок не дал Господь мне счастье иметь детей так хочу быть тебе отцом! Как ты на это будешь посмотреть? Ну-ну-ну вот и ладушки! А коль живы твои родители, так ещё один отец не помешает пригодится в трудное время. А времена предстоят не просто трудные, а страшные. Но в Париж мы, если живы будем, всё равно, поедем! Все вместе!! Но!!! чур-чура только в гости, к моим друзьям французикам! Лягушатинку пробовать!
И ещё хочу я сказать, Сашок не дал Господь мне счастье иметь детей так хочу быть тебе отцом! Как ты на это будешь посмотреть? Ну-ну-ну вот и ладушки! А коль живы твои родители, так ещё один отец не помешает пригодится в трудное время. А времена предстоят не просто трудные, а страшные. Но в Париж мы, если живы будем, всё равно, поедем! Все вместе!! Но!!! чур-чура только в гости, к моим друзьям французикам! Лягушатинку пробовать!
Ну, Сашко, колы ты вже двух батькив маешь, то приймай ще третього Тараса Бульбу! усмехается Тарас и, стиснув меня в широких ладонях так, что дух замирает, легко над головой поднимает. Ты да я обое казакы. Живы будем на Кубань возвернёмся. А Кубань це не яка задрипа Хранция с затрюханным ПарижОм, де лягух снИдают! Звидкиля добрый чоловик драпаеть аж до российского кичмана, шоб российску лагерну баланду швыркать!
И не усмехается Тарас, а улыбается! Улыбается!! Радостно, широко, по-доброму!!! А я, возвращенный на пол, чтобы скрыть слёзы, обнимаю Тараса, вжимаясь лицом ему в подмышку. И стою, замерев от забытого чувства: от счастья. Как Монте-Кристо;
«Только теперь он начинал верить своему счастью».
Через четыре дня наш вагон, уже в другом составе, отправляется дальше. Много нужных покупок сделал я за это время.
Глава 6. Душа и дух
«Это люди душевные, не имеющие духа»
(Иуд. 19)«Скука есть одна из принадлежностей мыслящего существа» написал Пушкин. Услышав это от Седого, от души пожалел я озорного, остроумного Пушкина, интеллект которого изнывал от безумолчной болтовни жены, свояченниц и куртуазно пустословных гостей. Не везло Пушкину с человеческим общением, раз, написав такие горькие слова, рвался он из худосочно мертвящей петербургской скуки к содержательной, полнлкровной деревенской жизни! Хотя бы потому, что в деревне меньше мешали общению Пушкина с самым интересным для него человеком самим собой. Как говорит Седой:
Интеллектуалу скучно там, где ему не дают скучать! Где трудно реализовать Слова Божьи:
«Вникай в себя и в учение, занимайся сим постоянно» (1Тим. 4:16).
А попал бы Пушкин в наш вагон!? На всю оставшуюся жизнь хватило бы ему интересных мыслей! Какие мудрые стихи писал бы он, поговорив с Седым!?
Парочка шестидневок промелькнула в играх и беседах. По два часа в день, под руководством Седого, я и Вася занимаемся аутотренингом, медитацией и гимнастикой с диковинным названием: «йога». Тарас к йоге, относится с юморком, и, поглядывая на наши экзотические позы, отпускает шуточки, насчёт «лядащей химнастики». Сам он, пару раз в день, делает гимнастические разминочки, используя для нагрузки ящики с железяками. Я и Вася благоговейно отсчитываем Тарасу количество его приседаний под грузом тяжелых ящиков и с завистью следим, как перекатываются под кожей Тараса твёрдые бугры мышц. Но авторитет Седого непоколебим и, благоговейно ощупав атлетическую мускулатуру Тараса, мы, несмотря на ноющие сухожилия и связки, замираем в причудливых «асанах» йоги. Да и Тарас запрещает поднимать нам тяжелые ящики:
Ще надсадитесь Та нэ слухайте мои балачки! це ж я шуткую Слухайте Седого вин бильше разумиет в делах циих!
Столько же времени уделяем мы шахматно шашечным турнирам. Самый сильный шахматист, среди нас, разрядник Вася, который когда-то отстаивал честь родной Лебедяни на шахматной олимпиаде в городе Ельце. Тарас, среди нас, занял первое место по шашкам, а поиграв несколько дней в шахматы, стал, иногда, выигрывать и у Седого, чуть-чуть не завоевав второе место, после Васи. А я прочно удерживаю последние места по шашкам и по шахматам. Зато, я не только чемпион в любой карточной игре, но и непревзойденный авторитет по фокусам на картах, которые вызывают неподдельное удивление у Седого и Тараса и зависть у Васи, который обещает научить меня играть в шахматы лучше, чем сам играет, если я открою свои секреты. А интересных рассказов я наслушался за эти дни столько, сколько не слышал за всю жизнь!
Рассказывает Седой о русском искусстве, произведения которого партверхушка СССР задёшево, как всё наворованное, продаёт за границу через криминальных посредников, таких, как перекупщик Хаммер подельник министра культуры СССР. В Париже о распродаже русских музеев пишут в газетах и журналах, с фотографиями вывезенных Хаммером из СССР произведений искусства. Но советских владык это не смущает, ведь, продают они собственные трофеи, завоёванные вместе с Россией!
Рассказывает Седой о русском искусстве, произведения которого партверхушка СССР задёшево, как всё наворованное, продаёт за границу через криминальных посредников, таких, как перекупщик Хаммер подельник министра культуры СССР. В Париже о распродаже русских музеев пишут в газетах и журналах, с фотографиями вывезенных Хаммером из СССР произведений искусства. Но советских владык это не смущает, ведь, продают они собственные трофеи, завоёванные вместе с Россией!
По определению Ленина это «экспроприация экспроприированного». Сегодня вся Россия трофей банды Сталина! Смогли бы, продали оптом в Африку всех крестьян, на корм людоедам, да нет покупателя на столь хилый товар. Брось тощего, голодного русского крестьянина в суп, он там картошку слопает, а сам не сварится, его в России в семи щелоках уже выварили!
Однажды, отвечая на вопрос Тараса: «Так як же ж ты добрый парубок, не найшов гарну жинку у цей Хранции?» Седой приоткрыл тайну своей любви в Париже, предметом которой была поэтесса Нина Бурова. Как все талантливые люди, была Нина талантлива многосторонне и познакомился с ней флотский офицер Гриневский, (ныне зек побегушник Седой), на отделении скульптуры в Сорбонне. Имя её слышал Гриневский не раз до знакомства, но не как имя поэтессы, а как героини гражданской войны, русской Жанны д, Арк.
Когда заходил разговор о Корнилове, Дроздовском, тут же вспоминали имя кубанской казачки Нины Буровой, дважды поднимавшей восстания казаков на Кубани. Юная казачка успела совершить в своей жизни столько подвигов, проявила столько находчивости и храбрости, что хватило бы этого на дюжину отважных офицеров. Без промаха стреляя с коня на скаку, с детства владея шашкой, Нина Бурова не раз увлекала за собой казачьи сотни в отчаянные атаки на чоновцев, выводя восставших казаков из окружений.