Сын профессора в наш город не поедет.
Очнулся Медынский.
Слушайте, когда Славка подойдет? Сколько можно воровать? Я же предлагал идти вместе
Всем нельзя, засекут, вздохнул Федор I и прикинул:
До гаражей в Зеленом квартале десять минут ходу. Пока доберутся, откроют замок, разберут двигатель, снимут поршень час, полтора пройдут. Короче, минут через двадцать Пашка должен прислать своего братишку.
А что, поршень поставить и наш мотоцикл можно будет испытывать? спросил Игорь, мало разумевший в таких делах.
Можно, снисходительно ответил Витюнчик.
Наконец прибежал радостный Славик, издали крича:
Пойдем! Украли!
Компания подтянулась, и гуськом, мимо кафельной пасти бассейна, пошла на выход.
Гаражи индивидуального сектора были вытеснены в основном за черту города в район кладбища. И часто, к реву настраиваемых двигателей присоединялись пение душевной мелодии и звуки барабана, цедившего свои «бом». Гараж Пашкиного отчима размещался в конце автомобильного городка рядом с противоугонным рвом, поросшим густым ивняком. Туда и прибыли компаньоны в то время, как Паша сосредоточенно полоскал руки в солярке. Поодаль, в прозрачном сиянии летнего дня громоздилось неведомо что о двух колесах.
Ну, как, братан, нормально обошлось? ласково спросил налетчика Федор I.
Муха не заметила, довольно отозвался тот. Я уже поставил, сейчас заводить будем.
Игорь завистливо провел пальцем по бензобаку. Он знал, что к рулю его не допустят. Витюнчик деловито стучал ногой по резине и патетически восклицал:
Я в нее верю!
Строиться! шутливо скомандовал Федор I.
Они торопливо расположились рядом с недоверчиво ухмылявшимся Медынским и замерли.
Паша, в рабочем костюме «а ля беспризор», ухватив агрегат за руль, дал раза по заводной ручке и из выхлопной трубы с грохотом забили синие струйки газа
Игорь радостно взвизгнул, Медынский сделал «на караул», у Федора 1 и Витюнчика отвисли губы. Паша уселся, и мотоцикл все же это был мотоцикл! плавно тронулся и, устрашающе вибрируя, проехал первый круг.
Осмелев, технический гений переключил скорость, и, подпрыгивая на разбитой колее, умчался в даль гаражной улицы, там развернулся и во весь галоп стал приближаться обратно. Компаньоны запели полонез Огинского. Сияющий Паша нажал на тормоз, но машина не дрогнула! Обгадив пылью квартет и проломив кусты ивняка, она скрылась с удрученным ездоком во рву
Глава третья
Константин вошел в полутемный подъезд, где пованивало плесенью и дохлыми мышами. Легко минуя один этаж за другим, стал подниматься и вдруг наверху стрельнул замок, мгновение и сквозь перила пятой площадки на него бесшумно глянуло и скрылось взволнованное лицо усатого мужчины. Взбежав, Константин с удивлением догадался, что это и был его родной дядя.
Он нетерпеливо вдавил клавишу звонка и в квартире запели соловьи. Дверь моментально распахнулась, а дядя с высоты своего башенного роста недовольно забасил:
Тебе чего, пацан? и тут же вытаращивая глаза: Мать честная, Костюша!
Юного гостя взвесили, чуть подержали в символическом объятии и впустили. Радуясь концу блужданий, Константин прошел в комнаты. Шторы в гостиной были сдвинуты, в розовом сумраке блестели мебельные плоскости, поблескивали сенсорные пластины телевизора, рижского музыкального центра Медовый запах шел от журнального столика синего стекла, на котором почивали золотая фигура шампанского и ваза с кистью винограда и желтыми ломтями дынь.
Дядя возбужденно месил ковер на одном месте, расчесывая пальцем бурые усы, и торопливо рассказывал:
А мы с Надюхой заждались. Я с работы отпросился М-да Ты давай, располагайся как дома. Садись. Да-а Хорошо доехал? А чего ты здесь устраиваешься? Надюха же тебе комнату приготовила, все, как положено пойдем!
Племянник, весело озираясь, проследовал за ним в свое будущее жилище. Вошли, свежий ветерок пахнул в лицо и тюлевая занавеска грациозно заплясала на просторном подоконнике.
Раздвижной стол-тумбочка у окна, низкий, крытый плюшем, диван; полки красного дерева во всю стену, набитые книгами в ярких новых обложках
Тут библиотечка. С Надюхой подсобрали немного
Константин с наслаждением высвободил шею от галстука, присел. Дядя нервно помялся и нежно, убедительно заговорил:
Костюш, ты устал с дороги, помыться тебе надо Давай на пляж сходи, а? Воду горячую лишь к вечеру обещали, а там песочек, девочки, познакомишься, все веселей, а?
Племянник встревожился.
Я помешал?
О чем ты, ну как можно!? все более запутывался дядюшка. Ты молодой, энергичный, еще будет время належаться. Город посмотришь рано еще ведь, полпятого А там Надюха подойдет, твой приезд отметим а, Костюш?
Как вам удобнее, смущаясь от таких горячих доводов, отвечал тот. «В самом деле, свои заботы у людей, а тут, трах-тарарах, родственничек является, и даже телеграмму о выезде не дал. «Совершенно обвинив себя, он направился к прихожей.
И тут запели соловьи.
Дверь самовольно хлопнула, раздался перестук сбрасываемых туфель, и в гостиную забежала молоденькая женщина в серо-клеточном костюме.
Дядя вспотел.
Тетя Надя! расцвел Константин и с жаром бросился к незнакомке. Здравствуйте, не узнали?
Он не успел поцеловать ее в щечку. Тетя Надя попятилась, мигнула синими очами и юркнула в туалет, щелкнув задвижкой.
Костюша, знаешь, Ириша, тьфу, Ирина Александровна, моя коллега мы поработать решили Ты не говори, то есть, не обращай внимания
Минутой позже Константин налегке шагал к автобусной остановке. Маршрут дядюшка ему объяснил.
Глава четвертая
Городская купальня разлеглась на крутых песчаных берегах холма, о чью подошву плескались волны прозрачного мелкого озера. Крашеные под мухомор беседки, остатки причала для сгинувших лодок
Под сенью единственного на пляже куста мирно нежился Киоскер, часто прикладываясь к прохладному соску пивной бутылки. Рядом, на желтом надувном матраце вытянулась розовеющая от жары Наташа.
ЗЕРКАЛО 4 (Наташа Савельева)
В ее комнате, на круглом древнем столе с фигурными ножками стоит пластиковая безделица игрушка-беседка с оранжевой крышей со стеклянным глазком. Если туда заглянуть увидите живую, в цвете картинку: чета юных Савельевых с крохотной девочкой на руках; папа ясноглазый, приветливый, мама тоненькая, надменная
Чета стерлась во времени. Ясноглазый папа с теплыми сильными руками спился, и, хотя дважды прошел чистилище ЛТП, умер. Маму изуродовали болезни и больницы
Невозможно длинными вечерами, когда ее одноклассники сочиняли стихи, изобретали велосипеды, Наташа на ветхом диванчике мечтала и мечтала Ей надоела вечная лапша с тощими волокнами мяса, сладковатый чай по утрам с каменными плиточками давешнего печенья. Ей до смерти надоело выпрашивать у случайных подружек то сапожки, то джинсы на дискотеку
Наступили перемены. Бросила школу на девятом классе, устроилась официанткой, затем буфетчицей в ресторан, где и увидел ее Киоскер
* * *
Нахлобучив газетную панамку на густые, коротко стриженые волосы, она снисходительно разглядывала пляжное общество.
Киоскер косил глаз на длинные гладкие бедра своей девочки, на ее полудетскую грудь, подтянутую купальником, и счастливо жмурился. Возможно, где-то внутри, он был влюблен.
Пива, винца? поинтересовался он, поигрывая миниатюрным ножом с наборной рукояткой.
Сегодня дежурю, ответила Наташа.
Приду охранять, живо сказал он.
Ангел-хранитель нашелся, хотя бы раз морду кому-нибудь из-за меня набил, усмехнулась девушка.
А что, могу и сейчас. Кому? насторожился он, мгновенно вспомнив случай, когда год назад Карп насильно увел ее к своему столику в ресторане. Карп командовал тогда подворотнями всего города и этот почти игрушечный ножик Киоскер готовил именно ему. Не успел. Властелин благополучно ушел в зону на вторую отсидку.
Да так, шучу
Мимо них к воде спускалась бригада изобретателей. Почтительно приветствовав влюбленных, ребята стали с ожесточением раздеваться. Они все еще не могли поверить в приговор знатоков, сбежавшихся на шум катастрофы, заменить также раму и двигатель
Стягивая брюки, Босс угрюмо пробормотал:
Умеет жить наш шеф
Остальные незаметно и завистливо, в который уже за лето раз, осматривали Наташу от панамки до пяток.
Мужики, чего приуныли? окликнул неудачников Киоскер.
Все нормально, тоскливо отвечали те.
Лан, временами жалевший нищую молодость, нашел у себя бутылочку того, что попроще, и пустил вниз по склону.
Угощайтесь!
Лица компаньонов прояснились. Непринужденно оглядываясь, они разменяли вермут на троих. Игорь и Медынский смущенно отказались.
Блуждая взглядом среди цветных тел, мячиков и зонтов, Киоскер увидел красивого мальчика в белой рубашке и синим пиджаком в руках. Паренек вышагивал, как цапля, кромкой берега и с любопытством вертел головой. Лан мгновенно признал в нем дерзкого любителя театра.
«И этот здесь, улыбнулся он. Кто же он такой?»
Компаньоны, изрядно побаламутив холодную воду, предавались теперь солнечной ванне.
Витюнчик небрежно толкнул ногой Сперанского.
Секи, твой друг идет, сын профессора.
Медынский с жалостью оценил фигуру приезжего:
Тощий парень, слабоват.
Паша, остро переживая трагедию, в обсуждение не включился.
Тем временем Босс, занимая сигаретку у Киоскера, обратил внимание на его последние слова.
Федор, ты не в курсе, кто этот щегол?
Сообразив, о ком идет речь, Босс пожал плечами.
Незнаком Обожди кажется, новенький с нашего двора.
Лан немедленно предложил:
Прощупай пацана, тебе же с ним общаться
Сделаем, согласился тот, все равно крестить надо.
Помахивая руками, вернулся к своим и присел на корточки.
Кто со мной?
Куда? сонно встрепенулся Витюнчик.
Новенького крестить. Он здесь.
Разомлевшие компаньоны слегка оживились и начали обуваться. К тому же пляж становился нестерпимо однообразен.
А ты, братан, пойдешь?
Паша с усилием поднялся.
Втроем не справитесь? Ладно, иду.
Ну, а ты? насмешливо кивнул Игорю Босс.
Тот испуганно сжался.
Все понятливо и брезгливо улыбнулись.
Потом разберемся, сказал Федор I, и они пошли.
Приискав свободную пядь земли, Константин определился на плоском изъязвленном валуне.
«Нехорошо получилось с дядей, досадовал он, человек и так, поди, мучается, прячет свою любовь, а тут собственный племянник выскакивает и начинает дурачить «Тетя Надя!».
Додумать он не успел, обрадовано заметив в нескольких шагах от себя дворовых ребят. Новознакомцы подошли и чересчур дружески обступили его.