Легенды Северных Земель
Книга первая. Наследник Хронома
Алла Дубинская
Моему мужественному брату с искренним восхищением и нежностью.
Моей маме, которая, несмотря ни на что,
продолжает любить меня.
Памяти моего папы, который всегда верил в своих детей.
Группе Queen, чья музыка вдохновила меня на эту историю.
© Алла Дубинская, 2016
Часть первая. На пороге войны
Глава 1. «Нефиитовый» мальчик
Сколько сейчас времени? Долго еще спать? подумал Кэвин и тут же проснулся.
Он открыл глаза. Вокруг царил полумрак. Бычьи пузыри на окнах были покрыты грязным налетом; в темноте окна походили на черные дыры. В некоторых местах гладкая поверхность пузырей прорвалась от мороза и выгибалась наружу, полощась на сквозняке рваными краями. В прорехи столь непрочного оконного покрытия пробирался холодный ветер.
Юго-западный, ежась от холода, подумал с тоской Кэвин.
За свою недолгую жизнь в этом бараке а жил он здесь ровно столько, сколько мог себя помнить Кэвин изучил характеры всех ветров, ветерков и даже дуновений и без флюгера в любую минуту «с закрытыми глазами» мог определить, кто из них продувал ветхое строение. Помимо Кэвина, в бараке дышало, сопело, храпело и вскрикивало во сне еще два десятка мальчиков от восьми до семнадцати лет. Старше никого не было. Все они либо находили себе работу в городе, либо просто не доживали до двадцати. Встречались и такие, у кого за десяток лет работы здесь легкие стали похожи на миниатюрные рудники, запорошенные пылью драгоценных камней, и они всю оставшуюся жизнь не могли избавиться от удушливого кашля. Они тоже отправлялись в город, когда работать на руднике становилось совсем невыносимо. Впрочем, рано или поздно все попадали на большой городской рынок Хламсваль, где одни перебивались попрошайничеством, а другие, более «совестливые» и самолюбивые, дурачили доверчивых уличных зевак фальшивым колдовством и «черной магией». И только торговки сердобольно и бескорыстно подкармливали мальчишек, жалея, точно солдат, вернувшихся калеками с войны. Кэвин не раз видел их, когда спешил через рынок с тяжелой сумкой образцов в замок к главному заказчику рудника, Доктору магу. Замок располагался на краю города, но не за его чертой, в отличие от других строений подобного рода. И это был вовсе не большой дом или дворец. Нет, самый настоящий замок с подвесным мостом и лебедкой за воротами, которая страшно скрежетала, стоило Кэвину дернуть за нефиитовую цепочку-звонок у внешней ограды.
Кэвин любил ходить в город, потому что в этот единственный день месяца ему не нужно было работать. Мастер отпускал его до самого вечера. В хорошую погоду приходилось идти до города пешком, потому что Бартус так звали мастера считал «безалаберным» морить скотинку по пустяковым поводам, то есть попросту не давал мальчику лошадь. «Безалаберность» было любимым словом мастера Бартуса, употребляемым им по всем возможным поводам и во всех возможных вариациях. Он вообще любил длинные и непонятные слова. И Кэвин даже не подозревал, что эта страсть мастера связана с его благоговением перед смышленостью и «ученостью» мальчика. Кэвин не догадывался и о том, что именно благодаря своей «учености», приобретенной им урывками, там и сям, он обладал преимуществом этих самых ежемесячных прогулок в город.
Раньше, пока ему не исполнилось четырнадцати, и он еще осмеливался мечтать, Кэвин всю дорогу рисовал себе свое будущее. Оно представлялось всегда необыкновенным, полным приключений подобных тем, о которых он успевал прочесть в книжных лавочках на рынке, прежде чем очередной торговец понимал, у мальчишки нет денег на книги, и он их вовсе не разглядывает, чтобы выбрать, а попросту нахально читает, не платя ни гроша. После нескольких позорных изгнаний из таких вот лавочек и от книжных лотков Кэвин научился читать очень быстро, «глотал» полсотни страниц за полчаса. Именно тогда, во времена своих «набегов» на книжные лавки, он стал ходить в замок через Хламсваль. Тогда же познакомился с местными обитателями помоек, в прошлом такими же рабочими с рудника. Поначалу он лишь сочувственно опускал голову, чтобы не смотреть на них, потому что младшие могли его узнать. А Кэвин понимал, что даже совсем опустившемуся человеку невыносимо терпеть свое унижение на глазах у того, кто его знает. По мере того, как Кэвин взрослел, ему становилось все тяжелее встречаться с ними, и он старался все дальше обходить места их обитания, тем более что на книги уже не хватало сил. А может, это было просто очередное разочарование, из тех, что с годами накапливаются в душе каждого человека.
Некоторое время назад он понял, приключения, в которые попадали персонажи его любимых книг, для самих героев вовсе не были захватывающими и удивительными; нет, это были неприятности, с которыми приходилось справляться. Но самым большим ударом для Кэвина стало открытие, что, в отличие от всех этих Каев-меченосцев, дев-воительниц и Смартов-колдунов, приключения его жизни не завершатся коронацией в ледяном дворце или даже полетом на луну. Вполне возможно, все закончится здесь, на Хламсвальской помойке. Это случилось год назад, когда он случайно видел смерть одного из «нефиитовых» мальчиков, как ласково именовали их торговки. С тех пор он мало вырос и еще больше устал. На вид ему можно было дать не больше двенадцати. Ростом и сложением Кэвин намного уступал сверстникам из Большого Мира.
Так «нефиитовые» мальчики именовали, скрытые от них воротами рудника, земли, что делили между собой народы Северверна или на языке людей Северных земель, материка малоосвоенного, затерянного на просторах Срединных морей. Но обо всем этом юные «узники» не имели ни малейшего представления. Для них существовал лишь один Большой Мир, скорее выдуманный, чем настоящий: «Место, где намного лучше, чем здесь». О нем они грезили перед сном и мечтали, спускаясь в шахту рудника.
Кэвин не думал о Большом Мире. В отличие от остальных он не раз бывал за границами Королевских копий. В последнее время ему стало казаться, что с каждым годом его косточки делаются не сильнее, а дряхлее и хрупче. Он начал часто простужаться, что могло быть симптомом приближающейся нефиитовой астмы. Нефиит, самый дорогой камень королевства, добывали только в горных рудниках Западного предела. Ходили слухи, помимо редкой красоты, камень обладает волшебными свойствами, о которых, впрочем, по-настоящему знал только Доктор маг. А для маленьких рудокопов минерал был лишь источником болезней.
И сейчас Кэвин лежал, свернувшись калачиком, с тоской глядя в темноту. Ему, конечно, не удалось даже примерно определить, который час. Но он уже понял, что нечаянно проснувшись, дал мыслям возможность беспокойно бродить в голове. Теперь заснуть не получится. Он вспомнил о вчерашнем выходном, который ему неожиданно устроил мастер. Тот вдруг счел мальчика больным, что являлось на руднике по-своему выдающимся событием. Кэвин удивлялся, почему после столь неожиданной передышки не чувствует себя отдохнувшим; напротив, тоска по несбыточному чуду избавлению от работы стала потихоньку, «на цыпочках» пробираться в его сердце. Вскоре мальчик уже чуть не плакал от ужаса, что это желание никогда не исполнится.
Впрочем, обычно он не поддавался так легко мрачным мыслям. Кэвин принялся думать о сопевшем рядом Маклусе. О том, что вот у него есть семья, но это ничего в его жизни не меняет. И от этого Маклусу, пожалуй, гораздо хуже. Ведь он, Кэвин, сирота, и потому ему не на кого положиться. Но это все же не так грустно, как когда ты знаешь, что в двадцати кирнах1 отсюда у тебя есть восемь человек родных, а ты все равно до конца своих дней будешь работать здесь, и никто не избавит тебя от незавидной участи. Кэвин увлекся новыми утешительными мыслями, вспомнил, как в прошлом году летом их отпустили на денек навестить родню Маклуса.
Когда пришла пора возвращаться, одиннадцатилетнего Маклуса вдруг «прорвало», он начал жаловаться, что от работы болят кости, и на руднике ему тяжело дышать. Кэвин заметил, как старательно мать его приятеля делала вид, будто не слышит сына. Ее взгляд сделался пустым, и после очередного всхлипа она велела Маклусу попрощаться с братьями и запахнуться «покрепче», чтобы не застудиться. Кэвин тогда был еще не таким взрослым, но все понял. Мать Маклуса кормила, обстирывала и обхаживала семерых оборвышей, оставшихся два года назад без отца. Она отдала старшего сына на рудник и теперь ничего не могла сделать ни для него, ни для тех, кто еще оставался с ней.
Пока Кэвин размышлял обо всем этом, «подкрался» новый день. Дверь в барак распахнулась, и, как всегда, топоча сапогами, вошел мастер Бартус, неся с собой резкий свет фонаря и снег, вихрем свежего морозного воздуха сбитый с верхушек кустарника, растущего у порога.
Глава 2. В Большой Мир
Вставайте, ребята! прогрохотал Бартус от самой двери, размахивая фонарем во все стороны, отчего тени заплясали по стенам барака.
Глава 2. В Большой Мир
Вставайте, ребята! прогрохотал Бартус от самой двери, размахивая фонарем во все стороны, отчего тени заплясали по стенам барака.
Впрочем, как обычно, сразу никакой реакции не последовало. Некоторые мальчики, поморщившись от яркого света, лишь поглубже запрятали носы под куртки, служившие им одеялами. А двое или трое в разных углах барака сели на края своих лежанок, спустив на пол босые ноги и бессмысленно таращась на мастера Бартуса так, точно видели его впервые. Выждав в воспитательных, как он это обыкновенно объяснял, целях несколько мгновений и так не получив должного отклика на свое появление, мастер Бартус набрал в легкие побольше воздуха и заорал оглушительным басом:
Поднимайтесь, парни! Побери вас всех черная оспа и все ее подружки!
С этими словами он решительно двинулся по проходу между лежанками, на ходу сбрасывая со спящих мальчиков куртки прямо на земляной пол.
В это время Кэвин, уже одетый, сидел на своей лежанке, засовывая окоченевшие ступни ног в кожаные сапоги на тонкой подошве, совсем не дававшие защиты от холода. Проделывая эту нехитрую операцию, он каждый раз мечтательно думал о том, как прекрасно было бы приобрести на Хламсвале волшебные стельки, которые пекла старушка Марра Тик. Говорят, раньше она служила кухаркой у Доктора мага и умела готовить совершенно чудесные вещи и волшебные блюда. Стельки ее приготовления оставались всегда горячими, как только что вынутые из печи плюшки. С ними никакие морозы были не страшны.
Проходя мимо Кэвина, мастер Бартус вдруг замешкался и, прищурившись, внимательно посмотрел на мальчика. Потом хмыкнул, вероятно, каким-то своим мыслям и хлопнул его по плечу.