Как уже говорилось выше, гражданско-правовая ответственность является одним из видов юридической ответственности и подчиняется тем же принципам, что и остальные виды. Но у гражданско-правовой ответственности есть и своя специфика. В частности, В.В. Долинская справедливо выделяет такие особенности гражданско-правовой ответственности, как реагирование на гражданское правонарушение, имущественный характер, компенсационный характер, принцип полного возмещения вреда или убытков. Воздействие в отношениях гражданско-правовой ответственности оказывается не столько на личность правонарушителя, сколько на его имущественную сферу или имущественную сферу указанных в законе третьих лиц. Даже защита личных неимущественных прав предусматривает имущественно-стоимостные меры воздействия, например денежную компенсацию[28].
По мнению классика советской цивилистики О.А. Иоффе, гражданско-правовая ответственность характеризуется следующими особенностями:
1) она является санкцией за нарушение гражданских законов, обеспеченной убеждением и государственным принуждением или его возможностью;
2) в ее основе лежит общественное осуждение поведения правонарушителя и стимулирование его к определенной деятельности в интересах общества при отсутствии оснований для осуждения поведения ответственного лица;
3) она выражается в форме восстановления нарушенных отношений в форме установления отрицательных последствий для правонарушителя в целях обеспечения условий нормального развития регулируемых гражданским правом общественных отношений.
В целом, для гражданско-правовой ответственности важны не штрафные меры (хотя и они не исключаются), а восстановление имущественного или лично-правового положения, которое существовало до факта правонарушения. Это определяет существование двух основных форм реализации гражданско-правовой ответственности.
Первая из них возложение на виновного правонарушителя обязанности по передаче имущества, уплате денег и др. Вторая форма лишение правонарушителя принадлежащего ему права [29].
Гражданско-правовая ответственность отличается от иных видов юридической ответственности следующими особенностями:
1) выступая как один из основных, «классических» видов юридической ответственности, гражданско-правовая ответственность несет наибольшую среди них социальную и экономическую «нагрузку»;
2) гражданско-правовая ответственность имеет компенсационный характер, она ориентирована не столько на наказание субъекта правонарушения, сколько на компенсацию причиненного вреда (ущерба) и восстановление нарушенного права;
3) гражданско-правовая ответственность в отдельных случаях применяется и при неполном составе правонарушения, а именно при отсутствии вины;
4) в правоотношениях гражданской ответственности не применяется базовый конституционный принцип презумпция невиновности; фактически речь идет о презумпции виновности лица, не исполнившего обязательство;
5) гражданско-правовая ответственность предусматривает возможность добровольного исполнения, в том числе, в виде возмещения причиненного ущерба; лица, которые нарушили договорные обязательства, могут добровольно уплатить неустойку и возместить убытки;
6) гражданско-правовая ответственность имеет свою особую сферу действия имущественные и личные неимущественные отношения;
7) гражданско-правовая ответственность направлена на защиту прав и законных интересов участников гражданского оборота и экономических отношений[30].
Перечисление данных особенностей показывает особую социальную роль гражданско-правовой ответственности.
С одной стороны, эта роль имеет выраженный классовый характер. Институт гражданско-правовой ответственности защищает интересы собственников, владельцев средств производства. С другой стороны, в обществе, основанном на частной собственности и имеющем множество мелких собственников, гражданско-правовая ответственность приобретает общесоциальное значение, защищая практически каждого и способствуя стабилизации гражданского оборота.
Перечисленные выше особенности гражданско-правовой ответственности не меняют ее сущностного начала, которое выражается в публично-правовой воле и принудительном характере.
Перечисленные выше особенности гражданско-правовой ответственности не меняют ее сущностного начала, которое выражается в публично-правовой воле и принудительном характере.
Состояние исследования проблемы юридической ответственности в российской правовой науке
А.Г. Чернявский
Доктор юридических наук, профессор
Проблема юридической ответственности постоянно находится в центре внимания правоведов, являясь наиболее сложной и дискуссионной в отечественной теории права. Представители общей теории права и представители различных отраслевых наук уделяют пристальное внимание, высказывают различные идеи относительно ее содержания.
Анализируя данную ситуацию, А.С. Мордовец констатирует: «Проблема юридической ответственности заслуживает пристального внимания. Однако до настоящего времени нет единства мнений ученых относительно понятия юридической ответственности. Только многочисленных определений насчитывается более десяти»[31].
В соответствии с видами правонарушений юридическая ответственность подразделяется на уголовно-правовую, гражданско-правовую, административную, дисциплинарную и материальную. Корни понятий «правонарушение» и «юридическая ответственность», как и многих иных правовых понятий и категорий, уходят в далекое прошлое человечества. Эти понятия непосредственно исходят из общенародных представлений о добре и зле, справедливости и чести, достоинстве и добродетели и выступают критерием прежде всего моральной оценки определенных качеств личности нарушителя.
В период неписаного права реагировать на причиненную обиду было делом обиженного, делом частного лица. Возникающие конфликты разрешались у древних народов в основном путем насилия. Так появился институт мести, ставший прообразом понятия ответственности. Как указывает Г.В. Мальцев, «уже на ранних стадиях человеческого общества произошло зарождение примитивных процессуальных форм, упорядочивающих конфликтную ситуацию спора или наложение наказания за действия, близкие к преступлению или являющиеся таковыми» [32].
Источниками правонарушений и их ответственности вначале были первобытная мораль, традиции, ритуалы и обычаи. Особое место занимали религиозные правила, которые в древности являлись одновременно и всеобщими нормами. Позднее правила и обычаи, религиозные нормы все более и более переходили в плоскость правовую, были законодательно закреплены, стали юридическими нормами. Ярким примером является Русская Правда как памятник древнерусского права, в котором еще сохраняются древнейшие элементы обычая, связанные с принципом талиона («око за око, зуб за зуб») в случаях кровной мести. Но главной целью наказания (ответственности) становится возмещение ущерба (материального и морального).
В римском праве при характеристике правонарушения часто употребляются слова и словосочетания «обиженный», «месть», «удовлетворение обиженного», «раздраженное чувство обиженного» и т. д., свидетельствующие об истоке правонарушения древнем социальном конфликте. Исследование социальных истоков, например, гражданских правонарушений свидетельствует о том, что они возникают в конфликтном противоборстве сторон в имущественной сфере.
Формы, содержание правонарушений и, следовательно, ответственность (в том числе гражданско-правовая) постоянно видоизменялись, однако многие из видов правонарушений и вариантов ответственности за них сохранились и действуют в настоящий период. Изучение истории развития данных институтов свидетельствует о том, что они могут быть исследованы только путем анализа процесса развития общества и государства, происходящих в них социально-экономических и политических изменений, т. е. с учетом особого периода времени. Одно и то же деяние при различных исторических обстоятельствах может оцениваться и как преступление, и как проступок[33].
Кроме того, следует отметить и психологические аспекты вопросов изменения пределов юридической ответственности.
Так, Петражицкий в духе своего учения о «возрожденном естественном праве», которое правильнее называть, по его выражению, «правно-политическим направлением», предлагал исходить из того, что «наука права отнюдь не должна ограничиваться толкованием и научно-систематическим изложением действующего официально-позитивного права для надобностей судебной или иной практики, а должна вырабатывать руководящий научный свет для улучшения, реформы существующего права, для законодательного и иного правового творчества и развития, разрабатывать не только догматику, а и политику права», подчеркивая, что «правно-политическая работа и правно-политическая сознательность необходимы для всех ветвей частного и публичного права». Вот как Петражицкий описывал смысл политики права в контексте психологической теории права: «В связи с изучением психического, мотивационного и педагогического причинного действия права в социально-психической жизни для обоснования и построения науки политики права выяснилось, что право представляет психические процессы особого рода, что сфера его реального бытия, стало быть, и реального, опытного изучения подлежащих реальных феноменов находится в человеческой психике и что теоретическое изучение явлений права, их природы, состава и т. д. должно покоиться на тех же методах психологического наблюдения, которые применяются в опытной психологии (простое и экспериментальное внутреннее наблюдение и т. д.). Этим теория права освобождается от произвольного конструирования, от бесчисленных фикций. Многие коллизионные вопросы решаются судами в соответствии с «интуитивно-правовыми убеждениями», а не на основе позитивного права, поскольку если бы было иначе, то «получилось бы бедственное положение, эпидемия отказов в правосудии и т. п.» Необходимо сказать, что Петражицкий довольно скептически относился к идее полной унификации гражданского права разных стран, считая, что гражданское право должно быть приспособлено к состоянию психики различных народов и этнографических групп, даже когда речь идет о гражданском праве одного государства, «поскольку имеются существенные различия в уровне психической культуры разных народностей и племен, входящих в состав данного государства». Серьезной политике права, отмечал Петражицкий, приходится учитывать существующие «интуитивные правоубеждения», религиозное право, действующее в среде разных народов, т. е. такие элементы социально-психической жизни, которые требуют деликатного отношения и уважения государственной власти. Попытка ввести единое гражданское право в многонациональном и мультикультурном обществе была бы, по убеждению Петражицкого, «преступлением против разных народностей и племен» ввиду «психического сопротивления радикально иного интуитивного права, иных священных обычаев предков, сакрального права разных этнографических элементов». Вот как Петражицкий характеризовал принцип доверия к праву: «Разумная политика права вообще, а цивильная политика и подавно, должна, во всяком случае, иметь в виду, что не следует подрывать у людей доверия к праву; в частности следует избегать того, чтобы люди, поверившие указаниям своих законов, попадали из-за этого в бедственное положение, а другие наживались на этом (и эвентуально эксплуатировали бы такую доверчивость); и вообще следует стремиться к тому, чтобы не было последующих неожиданностей со стороны официального права и судов, а дело бы происходило так, как психологически естественно и нормально люди, устраивая свои дела, предполагали и ожидали». Данный принцип (его также можно было бы назвать принципом защиты правомерных ожиданий) в практическом плане предполагает, что судья, решающий коллизионный вопрос, должен способствовать защите тех гражданско-правовых прав, которые возникли у иностранных граждан в рамках их правовой системы. К числу элементарных требований техники и политики права Петражицкий относил требование «избегать по возможности всякой неопределенности и растяжимости в объеме применяемых понятий». Он призывал стремиться к выработке понятий с точно фиксированным, не допускающим ни растяжения, ни сжимания объемом.[34]