Так какие они?
Кто? не поняла Галина Васильевна.
Черти, которых вы видите.
И резко, в упор глянул на нее. В его взгляде не было ни насмешки, ни сердобольности врача-психиатра. Одно спокойное внимание.
У Гаврилиной задергалось веко, она подняла руку, как бы защищаясь от внезапно появившейся перед ней тени.
«Реакция на уровне мышечного напряжения, отметил Шмыга. А ведь баба не врет, что-то она действительно видела»
Говорите, не пугайтесь. Мир вокруг нас не так мертв, как кажется господам материалистам. Бывает, что сталкиваемся с чем-то неизвестным, пугаемся, а ответ может быть самым простым. В Бога веруете?
В Бога, усмехнулась она, чем он мне помог, ваш Бог, чтоб я в него верила?
Ну, и ладно, легко согласился Иван Петрович и сделал пометку в своих бумагах. И что же мы все-таки видим?
И едва она начала рассказывать, как Шмыга понял, что в этом доме он появился не зря.
Те, кого Гаврилина называла чертями, приходили к ней в ту минуту, когда она начинала засыпать. Огромные, окровавленные, изуродованные человеческие фигуры склонялись над ней, и видела она их отчетливо, особенно одну, с полуразвалившимся черепом.
Запаха, холода или тепла не чувствовали в тот момент?
Нет, не чувствовала. Она в диком ужасе вскакивала и всю ночь сидела на краешке кровати. И засыпала, когда падала без сил. Началось это, когда, однажды, вешая белье на чердаке, в темном углу она увидела страшную фигуру, которая шла к ней как будто издалека.
Что значит издалека?
Будто угол проваливается и появляется темный длинный коридор, откуда они ко мне идут, говорила она, с беспокойством поглядывая по сторонам.
Кого-нибудь эта фигура вам напоминала, было ли в ней что-то знакомое?
Нет. Я думаю, Сатана выбрал меня, чтобы взять мою душу, зло сказала она.
Ну, вы сейчас нагородите! засмеялся Шмыга. Давайте с вами договоримся, Галина Васильевна. Пока я не разберусь, кто там у вас шляется, выводов делать никаких не будем. И кого бы вы ни видели, твердо запомните одно ничего плохого с вами не произойдет, если вы сами того не захотите. Даже если предположить, что к вам является, так сказать, нечистый, то слишком мы в разных мирах находимся, чтобы с ним столкнуться лоб в лоб. Понимаете?
И что я буду иметь от вашей помощи? Как это вы будете разбираться? усмехнулась Гаврилина и уже твердой рукой стала наливать себе чаю.
Вот об этом я сейчас расскажу.
Шмыга вынул из папки бланк и протянул Галина Васильевне.
Шмыга вынул из папки бланк и протянул Галина Васильевне.
Ознакомьтесь, пожалуйста.
Ниже крупного фиолетового штампа «Агентство по несчастным случаям» было напечатано: «В целях проведения точного расследования обязуюсь отвечать правдиво и без утайки на все вопросы представителя агентства, какого бы характера они не были. Также обязуюсь предоставлять всю требуемую информацию в устном или письменном виде. В случае дачи ложных показаний всю ответственность и последствия, какими бы тяжелыми они не были, принимаю на себя».
Формулировку Иван Петрович сочинял сам и чрезвычайно был ею доволен действовала безотказно.
Если вы подписываете, Галина Васильевна, я начинаю работать.
Гаврилина несколько раз перечитала бумагу с крепко поджатыми губами. Иван Петрович видел, что смысл обязательства дошел до нее сразу, и держит она листок перед глазами, потому что какая-то мысль ей мешает сразу же согласиться.
Прям на все вопросы а вдруг вы будете спрашивать, сколько мужиков у меня было?
На все вопросы, мягко и непреклонно ответил Шмыга. Иначе мне здесь нечего делать.
Он был уверен, что она согласится. Ей, может быть, и страшно ответить на кой-какие вопросы, но еще страшнее остаться со своим видением один на один.
И сколько это будет мне стоить? спросила она.
«Может быть ничего, может всей жизни», холодно подумал детектив, вспомнив Бурцеву. Всякий раз, когда брался за дело, он никогда не знал, чем оно может обернуться. Безобидные на первый взгляд проступки его клиента могли означать, что он делает последние шаги по эшафоту, и вот-вот его голову пригнут к окровавленной плахе; а страшные, изъедающие душу и тело болезни и несчастья оказаться ничем иным, как последними ударами бури, за которыми по его жизни распространится тихое солнечное сияние. И кем станет сам клиент подсудимым, или незаметно пройдет по делу случайным свидетелем Божий суд вершится над каждым из нас ежедневно, и не всякий раз удается заглянуть в последний лист приговора.
Сто рублей в день. Накладные расходы за ваш счет. Думаю, дней за десять мы управимся. А поскольку Сергей Георгиевич аванс выдал, давайте начнем. Разрешите осмотреть ваши комнаты.
Смотрите, не поднимаясь, проговорила она и отвернулась.
По всем трем комнатам дома Гаврилиных Иван Петрович прошелся медленно, не торопясь Потолки низковаты, воздух затхлый, будто помещения давно не проветривались. В зале стандартный набор мебели советских времен дешевенькая «стенка», черно-белый телевизор на ножках, диван, два кресла и журнальный столик.
Шмыга включил свет, под потолком неярко загорелась плохонькая люстра.
Вы на нее не сердитесь, шепотом объяснял сопровождавший его Сергей Георгиевич. Как непогода, так она себя плохо чувствует. А вообще она добрая, приветливая
Во второй комнатке, узкой, без окон, помещалась односпальная деревянная кровать, самодельная тумбочка, в углу стоял торшер с выгоревшим абажуром.
Сынок тут жил, пояснил Гаврилин, закрывая дверь. Потом он в зал перебрался, а Галочка здесь комнату отдыха сделала для себя.
В спальной тоже на первый огляд Иван Петрович не обнаружил что-либо интересного. Обои здесь светлее, на подоконнике даже разместились горшки с цветочками. Но стебли бледные и подсыхающие.
Бесцеремонно сел на мягкую двуспальную кровать, застланную толстым плюшевым покрывалом. У изголовья на стуле лежала газета и плюсовые очки роговой оправы. По странице тянулся жирный черный заголовок «Нелепая смерть».
Вы позволите? Не дожидаясь ответа, Шмыга потянул газетку к себе. В краткой заметке рассказывалось о мужчине, который решил на выходных поработать в своем гараже. В погребе сделал деревянный настил и стал красить его ацетоновой краской. Задохнулся и умер.
Это чья газетка? спросил детектив.
Его, ответила Галина Васильевна, вдруг появившаяся в дверях со скрещенными руками, и кивнула в сторону мужа. Я газет не читаю, в них все врут. Подождите, я не понимаю, целый час смотрю за вами
Пока вам не надо ничего понимать, сказал Шмыга, подходя к дверям.
Наклонившись к ней, прошептал:
Сегодня они к вам не придут. Обещаю.
Сергей Георгич, вы меня не проводите к платформе? А то я к вам такими закоулками добирался
Тот кивнул и тут же в растерянности посмотрел на жену. Но Гаврилина уже выходила из комнаты.
Тот кивнул и тут же в растерянности посмотрел на жену. Но Гаврилина уже выходила из комнаты.
Они шли к железной дороге небольшим лесом, шли в сыром зеленом полумраке, по песчаной дорожке, сплошь усыпанной желтой хвоей. Иван Петрович с большой осторожностью обходил лужи, а Гаврилин, в детской болоньевой курточке с накинутым капюшоном шагал в резиновых сапогах, не разбирая дороги, и жаловался:
Никак с ней сладить не могу. Галочка и раньше бой-бабой была, чуть что в крик, а то и кулаком в морду сунуть норовила. А теперь и подавно.
Внезапно до Шмыги дошло, почему он идет словно с пустыми руками. Он даже приостановился.
Сергей Георгиевич, а комнату сына мы так и не посмотрели!
В зале спал он, постоянного места у него не было, после того, как Галочка его комнату заняла. Все время на улице, с друзяками И вот мается она теперь, мается. Кассиром работала на станции, ушла. Сидеть, говорит, не могу в душном помещении, голова болит.
«Интересно, так в зал покойный мальчишка сам перебрался, или его матушка согнала?»
Пока они шли к платформе, пока ждали электричку, Гаврилин по простоте душевной много чего полезного рассказал детективу. И когда поезд тронулся, он все еще стоял, худенький, нахохлившийся, засунув руки глубоко в карманы, и, наверное, все еще продолжал говорить и говорить, только про себя.
Вернувшись в агентство, Шмыга взял в буфете на первом этаже стакан горячего чаю. Достал новенький коричневый скоросшиватель и на нем крупно написал: «Дело 42, Гаврилины. Начато: 29 июля 2003 года. Окончено» И, довольный, подколол подписанное обязательство. Получалось неплохо: завтра он завершит одно дельце, и тут же займется другим. Так вполне можно заработать не только на хлеб, но и на бутерброд с маслом и даже колбасой.
«Чертеныши», усмехнулся он, и вспомнил давешних спортсменов. «Вот где чертеныши».
Паша открыл дверь с таким идиотски расслабленным лицом, какое обычно бывает у щенят, которым только что начесали за ушами.
Проходи, сказал он торжественным шепотом. С ней познакомлю.
«С ней» прозвучало так, будто Шмыге предстояла аудиенция у испанской королевы.
Дай я хотя бы руки помою!
Детективу казалось, что от него все еще исходит затхлый запашок гаврилинского дома. К тому же, ему требовалось несколько минут, чтобы настроиться перед разговором с Алиной Белохвостиковой, выпускницей финансово-экономического колледжа, роковой красавицей, которая развела любящих мать и сына по разные стороны.
Приняв душ, Иван Петрович c удовольствием начинал привыкать к образу беспечного дальневосточного дядюшки, он вышел в гостиную, где в углу под брызжущим светом хрустальных бра сидели в креслах влюбленные.
Паша привстал и здоровой рукой помог подняться невысокой смуглой девушке в синих обтягивающих джинсах.
Иван Петрович, церемонно представился детектив по несчастным случаям. Из Хабаровска.
Алина, ответила девушка. Из Нижневолжска.
В первый момент Шмыге показалось, что его надули самым наглым и бесцеремонным образом. Обманула Надежда Сергеевна, уверяя, что демон в женском обличье разрушил ее материнское счастье; врал Паша, в телячьем восторге описывая, какую встретил на своем пути Божественную красоту Или, быть может, о том, что невеста ослепительно красивая ему никто не говорил, а это впечатление сложилось в нем в силу тех мрачных и грозных обстоятельств, непрерывно возникающих во все время существования этой пары? Ведь привыкли по книгам и киноэкрану считать, что нести бурю может только сильная, властная и, разумеется, безумно красивая женщина.
Ни одним из вышеперечисленных качеств не обладала невеста Бурцева. Как на первый взгляд, так и на второй, и на третий Каре темных волос, серо-зеленые глаза бросают неяркий взгляд из-под густых коротких ресничек, маленькие, тонкого рисунка губы. Немного бледна, слабые тени под глазами. Все по отдельности хорошо, но вместе создавало впечатление заурядной вчерашней школьницы, еще не успевшей вином и сигаретами сжечь кожу лица.