Конечно, я не был наивен. И сознавал, что именно в Травене беглого зэка будет ожидать полиция и радушно распахнутая дверца тюремного мобиля. Но мне надо было туда попасть, хоть умри. Душа ныла, и сердце рвалось: я должен был явиться в Горный парк, на проклятую тропу, где повстречался с Кэтрин. Должен был стать на место, где стоял тогда. Вспомнить Кэтрин и попытаться вспомнить остальное. Улыбалась ли она? Ударил меня Элан или нет? Чудилось: стоит вернуться туда, как все прояснится. Ведь я экстрасенс. Я руками ощущаю камни, а у них есть собственная память. Они видели, что произошло; они мои свидетели. Я понятия не имел, что буду делать с той правдой, которую узнаю, но знать ее было необходимо.
И я стал пробираться в Травен. Сто километров пехом, затем еще сто двадцать в кабине мусоросборщика. По пути обзавелся приличной одежонкой, вид заимел вполне пристойный. И наконец объявился в Горном парке.
Утро было серое, туманное. Поросшие лесом, расчерченные белыми полосками водопадов горки казались выше и суровей, чем на самом деле; каменные лестницы были пустынны; река поблескивала стальным блеском. Я поднялся на Третью Лестницу туда, где первый раз столкнулся с Эланом и Кэтрин. Сейчас на площадке не было ни души. Я постоял, опершись о гранитный парапет, вдыхая сырой воздух. Пахло лесом и камнем. Парапет под ладонями тихонько вибрировал, точно большой, мягко работающий механизм. С того дня здесь прошли тысячи людей; гранит не помнил Кэтрин и ничего не мог рассказать. Что ж, попробуем на тропе. Я двинулся дальше.
Внезапно пробрала дрожь. За мной кто-то следил: я чувствовал неотступный взгляд. Кто здесь? Я крутанулся, обшарил глазами лестницу, ближние деревья и затянутые туманной дымкой склоны соседних горок. Никого не видать. Неизвестный прячется. Я как на ладони а его не разглядишь. Полиция? Вряд ли: эти уже неслись бы ко мне по ступеням или обрушились с неба, прыгая с гравилета.
Это же камни, осенило меня. Гранит ступеней, выходы пород на склонах я их так ощущаю. Раньше такого не было. Видать, после всех потрясений мои способности обострились.
Поднявшись на самый верх Третьей Лестницы, я снова оглянулся. Внизу, в долине, лежал Травен. Город выглядел серо-зеленым туман искажал цвета крыш и садов, размывал очертания. Я повернул налево, на обсаженную соснами аллею. Это путь к Бронзовой беседке, куда в тот день стремилась Кэтрин.
Вот и начало тропы, по которой Кэтрин хотела сократить путь. Тропа ответвлялась вниз по склону и была засыпана сосновой хвоей. Я сделал несколько шагов. Вдоль позвоночника пробежал холодок, в горле застрял тошнотный ком. Впереди место, где погибла молодая, красивая, ни в чем не повинная женщина. Где была поломана моя жизнь. Ноги отяжелели, я едва отрывал их от земли. И еще этот преследующий меня взгляд Я осмотрелся. Тишина и полная неподвижность. Сосновые стволы от сырости и тумана приобрели оттенок красного янтаря; ниже по склону начинались кусты, их темная листва походила на сплошную стену. Я помнил: на тропе тут и там выступают камни. Выглядывают из земли, ждут меня, готовые рассказать
Тропа нырнула в туннель меж кустов. Листья усеяны капельками воды. Под ногами камни. Я ступал по ним, словно по головам живых существ. Не друзья, не рабы очевидцы. Они помнят, как спускались мне навстречу Кэтрин с Эланом.
Вот оно! Сбоку от тропы торчат обломки ветвей словно стрелы с кривыми наконечниками. Мне стало худо. Неужто Элан швырнул жену в куст, и они яростно боролись? Или ветки были изломаны позже? Я потер ладони, подышал на внезапно замерзшие пальцы. Руки должны хорошо работать, им предстоит разговор с камнями
Колыхнулись листья и из кустов выступил Элан. Руки его были пусты.
В голове промелькнуло: он развязался с рекламой. Передо мной был не рекламный герой, а охотник со Светлого озера. Суровый, сильный, умеющий гнать зверя и без промаха бить из ружья. Сегодня дичью будет Лен Техада?
Колыхнулись листья и из кустов выступил Элан. Руки его были пусты.
В голове промелькнуло: он развязался с рекламой. Передо мной был не рекламный герой, а охотник со Светлого озера. Суровый, сильный, умеющий гнать зверя и без промаха бить из ружья. Сегодня дичью будет Лен Техада?
Элан глядел на меня в упор. В карих, будто светящихся глазах я не прочел ненависти или безумия. Непонятные глаза. Что делать? Убегать бессмысленно, нападать не было сил. Словно невидимые веревки опутали тело, и рука не поднималась нанести удар.
Элан? проговорил я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Здравствуй, приятель.
«Приятель»?! Я решил, что ослышался.
Он сунул руку за пазуху. Что там у него? Нож? Станнер? Элан вынул женское зеркальце; протянул мне.
Погляди на себя.
Я взял, не отрывая взгляд от охотника. Чудилось: поднесу зеркало к лицу и оно взорвется тысячью осколков, вонзится в глаза, в мозг, убьет наповал.
Смотри, не бойся.
Внезапно дошло, какие у него глаза усталые, печальные. Нет, Элан не охотился; он явился сюда для другого. Намерен повиниться? Объяснить, что натворил и почему свалил вину на меня?
Посмотри в зеркало! велел он.
Я глянул в серебристый кружок. Ну и что? Я, Ленвар Техада. Измотанный, похудевший. Светящиеся карие глаза, светлая челка. Множество раз это видел и не только в зеркале. Я перевел взгляд на Элана. Похожи, ничего не скажешь. Чисто родные братья.
Отчего-то никто не задался вопросом: почему мы с тобой так похожи? сказал он.
Какая разница, похожи или нет? Машинально сунув зеркальце в карман, я сделал шаг назад.
Стой, где стоишь.
Я застыл. Невозможно было ослушаться. Собственное тело не желало мне подчиняться. Экстрасенс, подумал я отрешенно, без испуга. Он тоже экстрасенс.
Я знал, что ты вернешься в Травен, сообщил Элан. Ждал с рассвета. Нам надо потолковать, пока тебя не сцапала полиция.
Меня осенило.
Ты убил Кэтрин! Трое свидетелей это видели. Но ты сенс, ты заставил их думать иначе. Да, мы похожи; поэтому они указали на меня. И я из-за тебя сел в тюрьму!
Ленвар, проговорил он с горечью. Мне очень жаль.
Чего?! Кабы не побег, я бы десять лет гнил в тюряге а ему, видите ли, ЖАЛЬ. Невидимые веревки спали, я рванулся к Элану. Убью! И остановился. Опустил руку. Невозможно бить, когда человек стоит с таким лицом измученным, строгим, с притаившимся в углах губ страданием.
Черт бы тебя побрал!
Лен, послушай. Если б мы знали раньше; если б хоть одна душа задумалась, что произошло на самом деле, все было бы иначе.
То есть за решетку сел бы ты, а не я?
В его глазах будто сверкнул острый солнечный луч. У меня по спине вновь пополз отвратный холодок. Элан зябко повел плечами. Негромко заговорил:
Когда суд закончился и в голове у меня прояснело, я задался разными вопросами. Теми, что не прозвучали в суде. Отчего мы с тобой одной масти? Отчего ты, мальчишка, лучший эксперт по драгоценным камням?
Я чувствую их руками.
Элан кивнул:
Так я и думал Сам я до смерти Кэт ничего особенного не умел; это сейчас могу заставить человека хоть на ушах плясать. С того дня в мозгах что-то повернулось, и проявились способности Да черт с ними, они мне даром не нужны. А ты своими умениями пользовался вовсю.
Ну и что?
Да ничего кроме того, что мы с тобой сыновья другой планеты. Здесь такие, как мы, сами собой не рождаются. Ты знаешь своего отца?
Нет, ответил я неохотно. У меня и мать рано умерла, с шести лет по интернатам мыкался. Однако к чему он клонит?
Я побывал дома, на Светлом озере, продолжал Элан. Припер мать к стенке. Она долго отнекивалась, но под конец созналась: лет двадцать-тридцать назад наведывались к нам светловолосые чужаки со светящимися глазами. Звались они эланты. Их колония в немыслимой дали, где-то на краю галактики. Наши женщины были от них без ума. Мать тоже любила одного такого, называла сошедшим со звезд А потом вышла замуж за Яна Ибиса, который меня усыновил.
Он сорвал с ветки мокрый лист, растер в пальцах. От острого запаха свежей зелени меня взяла тоска. Ну и пусть мой отец элант, хоть я о такой расе отродясь не слыхал. Что с того? От тюрьмы-то кому убегать мне или Элану?
Я поискал в Травене других детей элантов, выговорил он тихо. Нашел четверых. Они очень разные но все экстрасенсы. Сами эланты сенсами не были; ими стали дети-полукровки.
Мне сделалось его жаль. Элан любил жену; в здравом рассудке и пальцем бы ее не тронул. Однако природа оказалась сильней: взыграли гены чужой расы, пробудились способности сенса и в одну минуту он потерял Кэтрин а я потерял свободу и доброе имя.
Ладно, Эл. Будем считать, что в смерти твоей жены повинны шелопутные эланты, которые наделали детей и довольные свалили. Но при чем тут я?
У него расширились глаза; потом Элан снова полез за пазуху. Достанет нож и всадит мне в горло? Однако горестное изумление в его лице не было предвестником расправы.
Элан вынул горсть темных продолговатых камешков; они тускло блестели.
Возьми. Он вытянул руку, встряхнул, и горсть невзрачных камней превратилась в ожерелье, которое повисло на выпрямленных пальцах.
Блеск бусин ослепил. Я качнулся вперед. Камни кричали. Они звали меня, умоляли взять в руки. Жизни без них нет, я погибну! Надо ощутить их в ладонях, прижать к лицу. Они моя жизнь. Дайте их мне! Ради всего святого, отдайте! Вот они, здесь. Мои! По рукам растекается тепло. Блаженство. Я не умер, я жив спасибо им
Ленвар! Ты слышишь меня?! Голос пробивался, как сквозь вату. Ленвар!
Открываю глаза. Что такое? Лежу, уткнувшись носом в землю; в голове шумит, Элан трясет за плечо. Где камни? Здесь, слава богу. Что случилось? Я с трудом приподнялся и сел; мышцы задубели, словно я час провалялся на морозе.
Элан уселся рядом на корточки и посмотрел мне в лицо. Он был бледен, правая рука отчего-то распухла.
Это ожерелье Кэтрин, сказал он. Моя мать подарила ей на свадьбу а матери подарил пришлый элант, перед тем, как возвратиться домой.
Инопланетный минерал. Конечно: ни один здешний камень не сводил меня с ума Ожерелье Кэтрин! Я задохнулся. Она проходила мимо по тропе; я ощутил камни элантов; они позвали меня, ввергли в безумие и я бросился к ним. Хотел завладеть. Вне себя, не сознавая, что делаю. Повалил Кэтрин наземь. Держал ее мертвой хваткой. И убил Потому что она вырывалась, а я держал
Пальцы разжались, ожерелье выскользнуло, застучало по земле. Перед глазами все поплыло.
Ленвар, я знаю: ты не хотел убивать. Но гены наших отцов оказались сильнее. Это не твоя вина. Я потерял Кэт, но я считаю ты невиновен. Лен, слышишь меня? Ты невиновен! Элан вкладывал в убеждение всю свою мощь экстрасенса.