Ну что, голубушка? с серьезным видом поинтересовался руководитель у нашей заторможенной соседки. Объяснительную принесли?
Какую объяснительную? удивилась Пьянь.
Как какую? Вы вчера, в каком состоянии находились?
В нормальном.
Вы были пьяны! возмутился Алеша.
Это у нее нормальное состояние, пояснил я. Нинуля прыснула. Главный согласно закивал. Алеша обернулся, ища поддержку у сподвижника по борьбе за чистоту нравов. «Серый кардинал» сделал бычье выражение лица и нахмурил брови. Приободрившись, руководитель группы сурово отчеканил:
Я жду от вас объяснительной! Вы обещали принести ее на завтрак.
Откинувшись на спинку стула, Кэт туманным взглядом скользнула по лицу Алеши:
Мало ли что могла пообещать пьяная женщина!
Браво! Захлопал я в ладоши. Просто блеск! Можно я запишу?
Валяй! Пьянь махнула рукой.
Алеша растерялся. Человек из органов, хмыкнув, двинулся на выход из зала.
Так вы отказываетесь писать объяснительную?
А что я должна писать? взбеленилась Кэт. Ей было плохо. Очень плохо! Голова болела, поташнивало от перепоя и перекура. Кусок в горло не лез. А тут еще этот пристал! Что я должна объяснять? Как вы вот с тем, она указала пальцем в спину удаляющегося мужчины в сером, приставали ко мне на этаже? Да? Я на вас жалобу напишу!
Да вы что! подпрыгнул Алеша. Не было такого! Вы хоть думайте, что говорите!
А что мне думать? Пускай все слышат!
Наш босс оглянулся по сторонам. Туристы с интересом поглядывали на споривших, забыв о своих харчах.
Я этого так не оставлю! Начал пятиться к выходу побелевший руководитель, Вы вы пожалеете!
Давай, давай Катись, чмо болотное, пробурчала Пьянь.
Катенька, заискивающе обратился я, если мы с Серегой напьемся, ты нас защитишь?
Да пошли вы!..
Конечно, конечно! Уходим. На всякий случай спросил. Я подмигнул Главному. Вот как надо общаться с ответственными работниками! А ты? Почки болят, туфли жмут Послал куда подальше и спи спокойно!
У входа в гостиницу собирались демонстранты. Лица некоторых празднично возбуждены, у других серьезно сосредоточены. Эти, последние, представляли руководящее звено колонны. «Серый кардинал» и Алеша являлись главарями шествия. Остальные несколько хмурых мужчин были не иначе как парторгами рисосовхозов. От нормальных людей их отличали темно-синие плащи признак номенклатуры. Такие плащи не купишь в обычном универмаге. Это специальная ткань и специальный сталинский покрой: с закрытыми пуговицами. Угрюмо разглядывая носки своих черных ботинок, партийные работники топтались поодаль от пролетариата. Если бы в этот праздничный день они находились в своих совхозах, то без сомнения возвышались на трибунах около местных райкомов партии и со скучающими лицами приподнимали уставшую правую руку в праздничном приветствии народных масс. Здесь же им предстояло самим шагать мимо местных вождей, а это морально подавляло и портило настроение. У них отняли привычное право повелевать и распоряжаться. Да и не тот масштаб. Не тот контингент. Чужаки, с которыми лишнего слова не скажешь. А вокруг быдло только бы погоготать и надраться по поводу. В общем, неудовлетворенность и скука. Один только кэгэбист нашел себе занятие: он с невинным видом прогуливался невдалеке от парадного входа в отель и отлавливал туристов, пытающихся улизнуть от революционного шествия.
Товарищи! обратился к толпе руководитель. Кто понесет транспарант? Ну, смелее! Нужны два человека.
А без транспаранта нельзя? спросил женский голос
Что вы, товарищи! осуждающе проговорил Алеша. Я вез знамя и транспарант из самого Краснодара! Как же без транспаранта? Никто и не поймет тогда, что мы представители Советского Союза.
Тогда вон мужчинам дайте! кивнула немолодая женщина в коричневом пальто.
Наш руководитель машинально повернулся в сторону демонстрантов в темно-синих плащах. Те недоуменно переглянулись, видимо ища среди себя мужчин. «Серый кардинал» недовольно покосился на Алешу. Наш босс поймал взгляд и засуетился.
Товарищи! Эти люди уже заняты.
Чем это они заняты? с сарказмом спросила решительная женщина.
Они будут нести знамя, ответил Алеша.
Что? Вчетвером одно знамя?
А они будут нести его по очереди. Больно тяжелое, видать! хрипло засмеялся здоровый мужик, курящий в стороне около кустов декоративного лавра. Али як в кино. Когда одного подстрелют, другой то знамя и подхватует!
Да кому они тут нужны! усмехнулась женщина. Это ж не в родном совхозе!
Перестаньте! Как вам не стыдно! взмолился Алеша, чувствуя, что почва уходит из-под ног. Такой праздник, а вы базар устроили! На нас уже и так все смотрят!
«Все» это были мы с Главным, стоящие за колоннами холла в ожидании отправки отряда на демонстрацию.
Слушай, чего ты боишься? Пошли! Выйдем за угол. Никто и не заметит.
Увидят. Вон кэгэбист, как филин, глаза вылупил. Серега с опаской выглянул из-за квадратной колонны.
Так филины же слепые, ты что, не знаешь?
А этот гад зрячий!
Ну и черт с ним! Не станет же он нас за руки хватать! Пошли!
Нет. Я лучше подожду. Главный отошел от колонны. Ты, конечно, можешь идти. Ты только комсомолец. Тебе ничего не будет. А я кандидат! На меня накапать могут.
И что с того?
Что, что? В КПСС не примут. Серега кисло улыбнулся.
Тебя-то не примут? Со всех сторон положительный, как пасхальное яйцо! Ладно, рисковать не станем. Может тогда по пятьдесят?
Святое дело!
К нам в номер несколько раз стучали. Судя по приглушенным голосам, доносившимся из-за двери, главари шествия никак не хотели примириться с не стопроцентным выходом на демонстрацию.
Не могли они мимо меня пройти, убеждал кого-то «серый кардинал». Где здесь черный выход?
Я покрутил пальцем у виска, показывая свое мнение о кэгэбисте. Серега тихо посмеивался, потягивая бренди. Спустя некоторое время суета в коридоре улеглась. Я выглянул в окно. Несколько туристов-рисоводов, уложив на асфальт рейки, пытались привязать к ним красное полотнище транспаранта. Алёша, размахивая руками, руководил ответственной работой.
Ровнее, ровнее натягивайте, товарищи! Чтоб загибов не было.
Руки мужчин, привыкшие крутить баранки комбайнеров и затворных шлюзов, с трудом справлялись с тонкой партийной работой.
Рима Давыдовна, обратился групповод к женщине в коричневом пальто, помогите им. Мы уже опаздываем.
Суета вокруг транспаранта усилилась. Подошли хмурые товарищи в синих плащах и стали давать полезные советы. Серёга, пристроившийся у другого края окна, саркастически хмыкнул: Кружок «Умелые руки»!
Как писал Алексей Толстой: «Солнце ещё не взошло, а в стране Дураков уже кипела работа», откликнулся я.
Наконец, транспарант удалось привязать, и туристы обреченно тронулись в праздничный путь. Замыкающим шел Алеша и подталкивал Кэт и Нинулю, которых все-таки удалось хитростью выманить из гостиничного номера и приобщить к всенародному празднику.
Путь свободен! радостно воскликнул я. И, вооружившись фотоаппаратом, мы покинули свое убежище.
Погода в этот праздничный день в Бургасе радовала глаз. Ослепительно желтое осеннее солнце разогнало своими лучами утреннюю серость. Ухоженные газоны и парковые аллеи центра города усыпаны опавшей за ночь листвой. Влажный морской воздух пощипывал в ноздрях и провоцировал меня чихнуть.
Будь здоров! сказал Серега, когда я все-таки не удержался.
Я-то здоров, но для профилактики неплохо бы выпить пивка.
А фотографироваться?
В процессе поиска.
В какую сторону двинемся?
А демонстранты в какую пошли?
Налево.
Значит нам в противоположенную.
Полностью одобряю и поддерживаю! тоном делегата партсъезда произнес Главный.
В поисках пивной мы вышли на площадь и оказались около огромного квадратного здания. Строение ослепительно блестело. Строгие белоснежные пионы прочерчивали вертикали. Между ними все пространство полыхало золотом тонированного стекла. Миллиарды солнечных лучей, отражаясь от зеркальных стен, слепили глаза.
Наверно, театр! восхищенно проговорил Серега.
Шикарно, как в Америке! прикрыв ладонью глаза, ответил я.
Надо сфотографироваться.
Подожди, очки надену, а то совсем ослепну.
Сделав несколько снимков, мы обошли здание и остановились у парадного крыльца. Скромная вывеска красного цвета, прикрепленная у входной двери, утверждала, что данное здание является городским комитетом партии.
Шикарно, как в Америке! прикрыв ладонью глаза, ответил я.
Надо сфотографироваться.
Подожди, очки надену, а то совсем ослепну.
Сделав несколько снимков, мы обошли здание и остановились у парадного крыльца. Скромная вывеска красного цвета, прикрепленная у входной двери, утверждала, что данное здание является городским комитетом партии.
А ты: «театр, театр!» с наигранной издёвкой обратился я к Главному. Родную контору не признал.
Да кто ж мог подумать ответил растерявшийся кандидат в КПСС, недоверчиво разглядывая доску с распорядком работы.
Мы обогнули зеркальное сооружение еще раз и, убедившись, что рядом с «театром» пивной не наблюдается, направились назад по аллее. Город выглядел безлюдно. Видимо, болгары, которым перепал от Родины Октября лишний выходной, отсыпались, завтракали и принимали утреннюю ванну. Редкие прохожие не спеша брели по неспешным делам. Сонная умиротворенность никак не вязалась с праздничным днем. Хотя, это для нас праздник, а для остального непрогрессивного человечества обычный день.
Бывает ли в Австралии 7 ноября? обратился я к Сереге.
Конечно, нет! удивился он.
Ты точно знаешь?
Точно!
А если подумать?
Мой товарищ внимательно посмотрел на меня. Почесал подбородок.
М-да! протянул он. И впрямь
Я уж решил, что партийная деятельность плохо влияет на левое полушарие головного мозга.
А как же! засмеялся Серега. Конечно, влияет. К тому же возраст. Если у молодых от всяких тезисов крыша протекает, что с нас взять-то?
Ты, каких молодых имеешь в виду?
Да любых. К примеру, Анку-пулеметчицу. Знаешь, как она в партию вступала?
Марксизм ленинизм онанизм?
Да
Я негромко рассмеялся:
Это из обязательно программы кандидатов в члены КПСС?
Нет. Народный фольклор. Сволочь одна рассказала на базаре, ответил Главный, хитро улыбаясь.
Ты прям, как Брежнев! «Я хочу вступить в Коммунистическую партию!» «Так вы же, Леонид Ильич, уже вступали!» «То была ошибка!»
Ошибка, говоришь? Серега снял «Зенит» с плеча. Вся наша жизнь, может оказаться ошибкой. Ну-ка, щелкни меня около этого деревца.