Я установил диафрагму, высчитал выдержку и поймал своего друга в прицел видоискателя.
Внимание!
Серега принял позу беспечного путешественника.
Пивная!
Какая пивная?
За твоей спиной пивная! радостно провозгласил я.
Так нажми затвор и вперед!
Мы мирно потягивали пиво на утреннем солнышке.
Хорошо! протянул Серега, сделав несколько глотков янтарного напитка.
И, что самое интересное, никакой очереди, добавил я, оглянувшись по сторонам.
Цивилизация
Да я задумчиво посмотрел на окружающий ландшафт. Вот у нас, в Краснодаре, жил один ветеран. Старый был. Еще Ленина видел. И каждый день после обеда ходил пивка попить. Знаешь, бочка у Колхозного рынка стояла, на повороте трамвая?
Ну кивнул Серега.
Много лет ходил. Пиво тогда двадцать две копейки стоило. Но годы берут свое, и собрался старикашка помирать. А коммунист был до мозга костей. Верил в светлое будущее, на демонстрации ходил, не то, что некоторые И вот пьет он как-то свое «Жигулевское» и задумался: «Что ж, я так и помру, а коммунизма не увижу? Как же так! Сражался, работал, строил это самое, светлое будущее, и на тебе! Кто-то увидит, а я нет?» И решил он устроить коммунизм на отдельно взятой территории.
Пошел на утро в сберкассу, снял все деньги и приходит к своей пивной точке.
Маша, сколько стоит бочка пива? спрашивает старикашка продавщицу.
Да ты что, Степаныч! Ты же столько не выпьешь! Или свадьба у тебя? подначивает старика тетя Маша.
Да какая там к черту свадьба! Сколько, говорю, бочка стоит?
Рублей пятьсот.
Отсчитал Степаныч пять сотен, протягивает продавщице.
Сегодня всем бесплатно наливай!
Видать у тебя случилось что? спрашивает сердобольная тетя Маша.
Ты наливай, давай, а деньги не бери, уплочено. Хочу посмотреть, как люди при коммунизме жить будут. И отошел сам в сторонку с кружечкой.
Минут через пять весть о том, что на углу пиво наливают бесплатно, разнеслась по базару. Через четверть часа стали подъезжать с баллонами и канистрами. Кого похлипче выкидывали из очереди, друг у друга рвали рубашки, особо нахальным били морду. Трамваи стали, так как толпа заполонила пути и не желала сдвигаться с места. Все друг друга посылали к матери, в том числе и вагоновожатую, которая с подножки трамвая злобно кричала: «Что б вы все обоссались, сволочи!»
Наконец, приехала милиция. Бочку закрыли, толпу разогнали, а тетю Машу и старика увезли в участок. После объяснений продавщицу отпустили с условием, что уберет сегодня бочку с угла. Старика же заставили писать объяснительную и пытать: с какой целью он устроил провокацию?
А старик сидел в душной милицейской комнате, захмелев от выпитого пива, и тихо бормотал под нос:
Вот он какой, коммунизм, оказывается!
Еще целую неделю, каждый день народ приезжал с утра пораньше занимать очередь за дармовым пивом на угол Колхозного рынка. Только бочка больше не появлялась.
Старика же оштрафовали на пятнадцать рублей, но в КПЗ не посадили. Все ж таки ветеран и коммунист старый был.
Да протянул Серега. Коммунизм это как горизонт: к нему приближаешься, а он удаляется. Повторим?
Согласен. Теперь я угощаю.
Где-то вдалеке послышались звуки оркестра. Они, то расплывались неясной мелодией, то пропадали в пустоте парков и улиц.
Похороны? я вопросительно посмотрел на Главного.
Думаю, демонстрация.
Ах, да, конечно! Мне показалось, играют что-то траурное.
Музыка приближалась, и уже угадывалась мелодия «Забытых вальсов» Листа. К проезжей части улицы начали подтягиваться люди. Подходили в основном женщины: бабушки, мамы, тетушки. Они несли или вели за руку своих внуков, детишек, племянников. Взглянуть на шествие решили и несколько мужчин преклонного возраста.
Из-за серых деревьев показалась колонна. Впереди выступал оркестр медных инструментов. За ними шли два знаменосца с флагами Болгарии и СССР, а также передовая группа ответственных болгарских работников. Следом, не соблюдая ни малейшей рядности и строя, двигалась толпа демонстрантов. Кое-где виднелись портреты Живкова и Ленина. Карл Маркс присутствовал в двух экземплярах, его соратник Энгельс в одном. Никаких других праздничных атрибутов, то бишь, флажков, воздушных шариков и красных гвоздик, у собравшихся не наблюдалось.
Точно, на похороны похоже, кивнул Главный. Не умеют братья болгары радоваться Великому празднику.
Я уже заметил: ни одного буфета. То ли дело у нас! И водочка тебе на разлив, и шашлычок свеженький, и всякие там пирожные-мороженые. Празднуй на здоровье!
Как бы нас не заметили.
Не переживай, успокоил я друга. Начальству не до нас, а для остальных мы вроде, как болгарские обыватели. Стоим, пивко сосем.
Демонстрация неторопливо продвигалась в направлении площади с зеркальным зданием. Наши шли в конце колонны. Алеша гордо нес красный стяг. Еще парочка престарелых членов КПСС держала убого нарисованный транспарант: «Братский привет с Родины Октября!». Жаль, что Алеша не догадался еще написать: «Горячий привет с Сибирских рудников!» или «Пламенный привет от крейсера Аврора!». Бедная фантазия удручающе сказывалась на настроении русских туристов. Они старались идти в ногу, но у некоторых не хватало навыков строевой подготовки. Да и музыка не способствовала парадному шагу. Поэтому, наш недавний знакомый в сером костюме шел рядом с колонной и негромко, но отчетливо командовал: «Левой..левой..левой! Подтянитесь, товарищи! Левой..левой!» Немного сзади поотстал мужчина в коричневом свитере. Рядом с ним бежал кудрявый разодетый мальчуган и по-русски кричал:
Дай еще значок! Дай еще значок!
Но я уже тебе давал, мальчик, смущаясь, говорил наш демонстрант.
Дай еще значок!
Мальчик, я уже три значка дал. У меня больше нет! убеждал пацана мужчина.
Дай еще значок! выкрикивал малыш, протягивая ручонку.
У меня нет, мальчик! Больше нет значков! Хочешь, я тебе рубль с Лениным дам? наконец-то нашелся он и вытащил из кармана железную монету. Вот, возьми. Только иди домой. Здесь тебе нельзя, здесь только взрослые.
Мальчонка схватил юбилейный рубль, остановился и начал рассматривать. Лицо его заулыбалось. Он засунул монету в карман куртки и вприпрыжку побежал за мужчиной в коричневом свитере.
Дай еще рубль! Дай рубль! закричал юный рэкетир.
Бедный, затравленный советский турист шарахнулся в гущу своих соотечественников, и колонна сбилась с шага. Тотчас послышался голос:
Не сбиваться! Принять правее! Левой.. левой! Не отставайте, товарищи!
Им только барабанщика не хватает, заметил Серега.
И красных галстуков, добавил я. Может, повторим?
Мы сидели в своем просторной номере и готовились к праздничному ужину: пили «Солнчев бряг». Болгарские друзья обещали сегодня постараться и выдать сногсшибательный банкет по случаю 7 ноября с бесплатным, давно ожидаемым вином, тостами, песнями и танцами. Нашим подружкам, особенно Мальвине и Кэт, сообщение о возможных танцах на публике придало суматошную возбужденность. Девчонки с радостными лицами бегали из комнаты в комнату в поисках щипцов для завивки волос, лака для ногтей, маникюрных ножниц, каких-то пилочек, щипчиков и пинцетов. Складывалось впечатление, что в Болгарию они привезли чемодан с набором парикмахерских инструментов. Громко перекликаясь, подружки бороздили пространство второго этажа и даже пару раз заскакивали к нам в номер в поисках плоскогубцев. Уж не знаю, зачем этот слесарный атрибут им понадобился. Особенно неистовствовала Кэт. Третьего захода Серега не выдержал.
Не сбиваться! Принять правее! Левой.. левой! Не отставайте, товарищи!
Им только барабанщика не хватает, заметил Серега.
И красных галстуков, добавил я. Может, повторим?
Мы сидели в своем просторной номере и готовились к праздничному ужину: пили «Солнчев бряг». Болгарские друзья обещали сегодня постараться и выдать сногсшибательный банкет по случаю 7 ноября с бесплатным, давно ожидаемым вином, тостами, песнями и танцами. Нашим подружкам, особенно Мальвине и Кэт, сообщение о возможных танцах на публике придало суматошную возбужденность. Девчонки с радостными лицами бегали из комнаты в комнату в поисках щипцов для завивки волос, лака для ногтей, маникюрных ножниц, каких-то пилочек, щипчиков и пинцетов. Складывалось впечатление, что в Болгарию они привезли чемодан с набором парикмахерских инструментов. Громко перекликаясь, подружки бороздили пространство второго этажа и даже пару раз заскакивали к нам в номер в поисках плоскогубцев. Уж не знаю, зачем этот слесарный атрибут им понадобился. Особенно неистовствовала Кэт. Третьего захода Серега не выдержал.
Мы что, слесари? Откуда у нас плоскогубцы?
Но, вы же мужчины! удивленно возразила Самолюбивая. Вы ведь пиво пьете? У нас на работе мужики пиво плоскогубцами откупоривают.
Может у вас там, на работе и консервы напильником вскрывают, и хлеб топором режут? предположил я. А мы мужики интеллигентные! И пиво откупориваем, как все нормальные люди о край стола.
Кэт, прищурившись, осмотрела полированный столик, на котором размещалась наша закусь и початая бутылка бренди. Заметив обитый краешек столешницы, немного успокоилась.
Но, где же взять? с тоской в голосе протянула она.
А зачем тебе плоскогубцы? поинтересовался Главный.
Надо!
У любого водилы можно спросить, если так уж тебе надо! поделился информацией мой друг. Лицо Кэт просияло.
Ой, мальчики, спасибо! Как я раньше не додумалась?! Она бросилась из комнаты.
Головой думать надо! с сарказмом напутствовал я ее.
Не успела за Самолюбивой закрыться дверь, как появилась Нинуля. Правда, в отличие от своей подруги, она плоскогубцами не интересовалась.
Тебя Алеша ищет, обратилась Нина ко мне.
Не видишь, мы кушаем?
Он сказал срочно!
Ё-мое! Какая срочность в турпоездке? я посмотрел на Серегу.
Тот пожал плечами:
Может, плоскогубцы нужны?
Нинуля нерешительно переминалась с ноги на ногу.
Там корреспонденты из газеты пришли, интервью хотят взять.
У кого? У меня? вытаращил я глаза.
Интервью это серьезно, заключил Главный. Иди, подмойся.
Вот видишь, что говорят знающие люди? обратился я к Нинуле. Надо привести себя в порядок. Выпить, закусить. А то прямо срочно! Срочно только телеграмму можно послать. Иди, скажи, скоро буду.
Но растерялась Никому Ненужная Женщина. В этот момент в нашу комнату влетел возбужденный руководитель группы. Горящие глаза и раскрасневшееся лицо придавали ему вид фана «Спартака» в момент взятия ворот соперника.
К нам приехали корреспонденты! выпалил он, остановившись посреди комнаты, и уставился на меня. «Почти по Гоголю» подумал я. Теперь моя реплика: «Как корреспонденты!» и падаю в обморок. Вместо этого я церемонно произнес: