Клифт шагнул в прохладный вестибюль, огляделся по сторонам. Гардеробная с пустыми вешалками, номерками на крючках. Справа, слева длинные коридоры, уходящие вглубь здания, ряды выкрашенных белым дверей. Над тем, что слева выпиленными из пенопласта буквами выложено: «Кафедра топографической анатомии». Над правым просто «Кафедра анатомии».
Поразмыслив секунду, Клифт отверг «топографическую», ассоциировавшуюся у него с географическими картами, и прошёл в коридор, где располагалась нормальная анатомия.
Здесь стоял крепкий, до першения в горле, запах формалина. По стенам висели портреты каких-то докторов, которые смотрели на не прошеного визитёра строго и осуждающе, а так же многочисленные плакаты, изображавшие людей с содранной кожей, обнажёнными мышцами и пучками кровеносных сосудов.
Неожиданно одна из многочисленных дверей распахнулась, и в коридор вышел старичок низенький, согбённый в плечах, обряженный в чистый медицинский халат и крахмальный поварской колпак на седенькой голове.
Чем обязан? обратился он к Клифту.
Да ничем, собственно Я Свиридова ищу, старшего препаратора.
К вашим услугам, со старомодной вежливостью отрекомендовался старик.
Клифт замялся, не зная как изложить суть дела.
Жутковато тут у вас, начал он, указав рукой на плакаты. Не для слабонервных!
А слабонервным делать нечего в медицине! строго изрёк препаратор. Вот, читайте, в свою очередь, указал он на надпись большими буквами на стене: «Mortuj vivos dociunt». Что означает: здесь мёртвые учат живых.
Клифт склонил голову уважительно. Потом предложил:
Клифт склонил голову уважительно. Потом предложил:
Где бы нам с вами присесть и переговорить по важному для меня делу?
Старик распахнул ближайшую дверь:
Прошу!
Перешагнув порог, Клифт замер в растерянности. Он ожидал увидеть кабинет с привычной атрибутикой офисной мебелью, оргтехникой. Здесь же посреди комнаты стоял массивный стол из оцинкованного железа. И то, что лежало на этом столе, при ближайшем рассмотрении ввергало в трепет.
Это было человеческое туловище, вернее, торс, без головы и без рук, с зияющей грудной клеткой. Там, будто во чреве робота, тянулись, переплетаясь причудливо, провода синего и красного цветов.
Что это? уставился на расчленённые останки Клифт.
А, это небрежно махнул рукой старичок. Демонстрационный препарат.
А-а почему там провода?!
Да не провода это, досадливо поморщился хозяин кабинета. Кровеносные сосуды. Мы красим их для наглядности. Методика очень простая. В бедренную артерию трупа заливается жидкий латекс красного цвета, в вену синего. Затем латекс застывает. Я препарирую, отсекая все лишние ткани, выделяю кровеносную систему. Студенты смотрят, запоминают. Могут любую веточку артерии или вены руками потрогать. Позже, когда начнут оперировать, им эти знания очень пригодятся.
Клифт уже с уважением посмотрел на то, что некогда было живым человеком.
А я к вам, собственно, по такому же поводу, приступил он к делу, после чего изложил всё ту же историю о непутёвом двоюродном брате.
Препаратор, нахмурившись, выслушал.
Надо по накладным посмотреть, сообщил он. К нам таких часто привозят. Бомжей, психбольных, уголовников из тюрьмы. И, скажу я вам откровенно, доверительно склонился старик к собеседнику, нередко такое посмертное служение науке единственный благородный поступок этих людей за всю предыдущую непутёвую жизнь!
Вот и мой брат был скажем так, не самых честных правил, грустно подтвердил Клифт, отчётливо представляя, что и его собственным бренным останкам, возможно вполне, предстоит возлежать со временем на таком же вот цинковом столе, как безродному. Мамаша ко мне его обратилась. Найди, дескать, родную кровинушку. Я, грит, его по-человечески похороню, на могилку его приходить стану Как бы нам с вами, любезный, договориться, и родственничка моего отсюда к мамаше отправить?
Что вы, что вы! замахал руками старик. Это совершенно невозможно! Труп, попавший сюда, уже не тело, а учебное пособие. За него, к вашему сведению, уже и деньги из бюджета медакадемии уплачены. Это же подсудное дело!
Все расходы я компенсирую! достал Клифт бумажник, в котором оставалось ещё достаточно сдёрнутых в своё время у заместителей денег. И продемонстрировал препаратору толстую пачку купюр.
Тот с интересом на неё посмотрел.
Разве что так, протянул нерешительно. А потом встрепенулся: Когда, говорите, родственник ваш к нам поступил?
Клифт протянул ему клочок бумажки, выданной в морге.
Старик взглянул на дату, подошёл к компьютеру, потыкал в клавиатуру пальцем, пошарил мышкой по вспыхнувшему монитору. И обернулся к гостю, покачав головой с сожалением.
Вы уже опоздали, милейший. Тела, как такового, уже нет.
Клифт заволновался:
Как это нет? А потом, уставившись на жуткий препарат на столе, догадался. Вы его что, уже на запчасти разобрали? и указал дрожащим пальцем, а это не он?
Ну, не то, что бы разобрали, пожал плечами старичок. Скорее наоборот. Я его только вчера собирать закончил. Но, увы, не в том виде, в каком его можно предъявить близким родственникам
Покажите! решительно потребовал Клифт.
Препаратор достал из ящика стола связку ключей, и кивнул гостю:
Пойдёмте.
Проведя визитёра всё тем же длинным, полутёмным коридором, он в самом конце его отпер обитую железом дверь. Первым шагнул за порог, включил свет. И указал на что-то в глубине комнаты.
Вот он!
Клифт глянул из-за плеча старичка. На него, скаля обнажённые зубы, смотрел пустыми провалами глазниц сияющий выбеленными, будто отполированными костями, укреплённый на подставке скелет.
20
Идиот! орала следующим утром вдова нефтяного магната, указывая на скелет мужа пальцем. И что я теперь должна с ЭТИМ делать? Милиции предъявить?!
Полиции, поправил её машинально Клифт. Он стоял, растерянно теребя в руках чехол для перевозки костюма, в коем, к немалому изумлению и ужасу шофёра Серёги, доставил бренные останки Жабина в багажнике джипа.
Полиции, поправил её машинально Клифт. Он стоял, растерянно теребя в руках чехол для перевозки костюма, в коем, к немалому изумлению и ужасу шофёра Серёги, доставил бренные останки Жабина в багажнике джипа.
А потом перешёл в наступление:
Вы, дамочка, на меня так рот разеваете, будто это я вашего муженька кокнул. К тому же вся э-э арматура гражданина Жабина в целости и сохранности. Я по телевизору видел: учёные по одной косточке способны весь внешний вид животного воссоздать. Ну, там динозавра какого-нибудь, мастодонта или австралопитека. А тут у них целый скелет! Восстановят внешность гражданина Жабина, вы его полиции и предъявите.
Сам ты австралопитек безмозглый! ярилась вдова. Если бы ты, козёл, труп моего мужа с чужими документами на вокзале не бросил, мы бы его давно похоронили честь по чести, а убийство на коммерческие разборки списали. А теперь?
Клифт вдруг хлопнул себя озарено по лбу.
Слушайте! А зачем нам вообще весь этот огород с предъявлением трупаков городить? Я ведь в настоящий момент кем де-факто являюсь? Вашим законным мужем. Вот и давайте, все документы, связанные с разводом и передачей имущества, подпишу. Мне чужого не надо
А ты и подписи умеешь подделывать? скептически глянула на него вдова. В банках да нотариальных конторах образцы подписи моего мужа имеются. Там не такие, как в этой нефтяной компании, придурки сидят. Они тебя, мелкого афериста, вмиг раскусят!
Ладно, придумаем что-нибудь, пообещал Клифт, и глянул на часы с облегчением. Мне на работу пора. Дождись меня, дорогая. И попытался примирительно, по-семейному, чмокнуть в щёчку.
Та шарахнулась от него, как от чумного.
Покинув гостиницу, Клифт не знал, что оставшись в одиночестве, «дорогая» сделала телефонный звонок. И прошептала в мобильник:
Ал-лё тут такое дело Накладочка вышла. В общем, мне придётся заказ повторить Оплату, как всегда, гарантирую. По повышенной ставке за срочность.
21
В приёмной офиса, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Клифта поджидал заместитель Борщёв.
Нам с вами, Юрий Степанович, надо прямо сейчас в арбитражный суд подъехать. Там очень важное для нашей компании дело рассматривается. И ваше присутствие, как гендиректора, просто необходимо.
Намеревавшийся в ближайший час рвануть в аэропорт, и вылететь первым попавшимся рейсом куда-нибудь, подальше от Южноуральска, Клифт скривился с досадой:
Ч-чёрт у меня важные дела запланированы. Ну что ж, раз надо поехали!
С учётом предыдущего опыта Клифта, весьма специфического, суд он представлял себе как место малоприятное с вооружённым конвоем, железной клеткой для подсудимого, строгой командой: «Встать! Суд идёт!».
Однако на этот раз всё выглядело иначе.
Клетки в зале не было, конвоя тоже. Клифта с Борщёвым усадили за длинный стол тёмной полировки, рядом расположился вышколенный шнырь, в очёчках и с кипой документов как оказалось, адвокат компании.
А вот давешний знакомый, директор колхоза «Рассвет» Виктор Николаевич Колесов, и впрямь походил на подсудимого. Вошёл понурясь, не глядя по сторонам, никак не отреагировав на чистосердечное «здрассьте» Клифта.
Само заседание оказалось тягомотным и до зевоты скучным. Сперва судья миловидная женщина в чёрной мантии, долго зачитывала какие-то маловразумительные для Клифта документы. Потом адвокат нефтяников, тасуя стопку бумаг, словно колоду карт, вещал что-то проникновенное о долгах и покупке активов.
Дали слово и Колесову.
Он поднялся, попытался пригладить непослушные вихры на затылке, и заговорил вдруг страстно, с болью, выбиваясь из сонной тональности заседания:
Это что ж получается, товарищи дорогие! С одной стороны, мы говорим, что хлеб всему голова. С другой он государству нашему вроде, как и не нужен. Уж сколько нас душили, душили, аграриев, а мы всё живем. На ладан дышим, а сеем да пашем. Получается, что один с сошкой, а семеро с ложкой. И все вьются вокруг хозяйства. Энергетики, газовики, ростехнадзор, сельхознадзор, госпожнадзор, налоговая все надзирают! Нет, что бы помочь. Наоборот. Энергетики за малейший долг норовят рубильник отключить, провода отрезать. Газовики вентиль перекрыть. И всем дай, дай, дай! Штраф заплати, взятку сунь. Хоть деньгами, хоть поросёнком А хлеб закупают у нас по бросовым ценам. Я элитное семенное зерно, за бесценок, как товарное продаю. А что делать? С долгами надо рассчитываться! Теперь вот нефтяники. Дошло уже до того, что за тонну солярки пять тонн пшеницы надо отдать! Ну и чёрт с вами. Банкротьте. Будете потом пшеницу из Канады и Аргентины возить. Да только хлеб тот по цене золотой окажется. Вам никакой нефти, что б за него рассчитаться, не хватит.