Ответ неоднозначный. Возможно, не доверяла, видя в них классовых врагов?..
Мы прошлое делим:
На вражье и наше.
И нашим не верим
Так много пропавших,
Поверивших слову,
Поверив в идею.
Познанья основа
Страданье на деле
Талант в прозябанье!
И корчатся в муках:
И наше сознанье,
и наша наука!
Возможно, что талантливые ученые видели ошибочность самих идей, навязываемых им, а такое противоречие легче решить удалением настырных оппонентов? Возможно для того, чтобы списывать на них свои собственные неудачи?..
Опиралась советская власть в поисках врагов своих на амбициозных недоучках! Недоучки доносы писали, недоучки вели уголовные дела Самих недоучек, у которых начинало сознание проясняться, вырывали из общества, как сорняки они становились опасными. Хотя «сорняк» такой еще мог бы, и послужить, хотя бы в качестве туалетной бумаги!
В устах у «бездари» и глупость поумнела,
Никчемная вперед врывалась мысль.
Осталось лозунгом укрыть нагое тело,
Того, что прежде называли жизнь.
Подниматься вверх по служебной лестнице было опасно и вдвое опаснее тому, у кого было буржуазное прошлое
Поднялся вверх, как лист дрожи!
Хотя был прежде и отважен.
Хоть верой правдою служи,
Но властью будешь ты посажен!
Для борьбы с врагами создан огромный репрессивный аппарат, все общество пронизано доносительством. По крохам собирается негатив, чтобы его можно, в случае чего, использовать!
Но и сотрудники репрессивного аппарата не могли не знать, что и над ними висит «Дамоклов меч и на каждого из них собирается компрометирующий материал.
Причина была в том, что у палачей накапливался компрометирующий материал на руководство страной, отдающей преступные приказы.
Палачи не раскаивались в своих действиях: ни те, кто делал карьеру на предательстве, ни те, кто готовил уголовное дело, подводя невинного к высшей мере наказания. И те и другие верили в правоту своих действий, амбициозность делала их слепыми.
К примеру, нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов в последнем слове своем говорил: «Я боролся с врагами советской власти Я уничтожил 14 тысяч чекистов, когда они изменили своему долгу! Я жалею, что не могу их и дальше уничтожать»
Слишком много врагов развелось,
Грамотеи «туды их в качель»,
Каждый ищет надежную щель,
Пьет народную кровушку вошь!
Давишь, давишь их, словно клопов!
Как очистить страну от врага?
Мне народная власть дорога
Жизнь отдать за нее я готов!
Ежов, перед лицом смерти продолжал лгать, как и лгал, вступая в ряды большевиков, скрыв свою национальность. Мать у него была литовка. Сам Ежов владел достаточно хорошо литовским и польским языком. Почему солгал? Да потому, что за рубежом осталось много родственников, а это мешало бы продвижению по служебной лестнице. Пришло время, слишком большая информация об уничтожении безвинных людей, заложивших саму основу рабоче-крестьянской власти, скопилась в голове Николая Ежова, опасным стал! И это малое, скрытое в вину бывшему наркому было поставлено
На смену Ежову пришел Берия. К нему как-то в июне месяце 1939 года пришла бумага, подписанная Председателем Совета Народных Комиссаров Молотовым: «Разобраться!» Лаврентий Павлович был и талантливее и значительно умнее Николая Ежова.
Берия стал внимательно читать докладную записку
Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдём на костёр», изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно нетерпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения В настоящее время подготовка к участию в конгрессе находится целиком в руках Вавилова, и это далее никоим образом нельзя терпеть. Если судить по той агрессивности, с которой выступают Вавилов и его единомышленники, то не исключена возможность своеобразной политической демонстрации «в защиту науки» против её «притеснения» в Советской стране. Конгресс может стать средством борьбы против поворота нашей советской науки к практике, к нуждам социалистического производства, средством борьбы против передовой науки.
На докладной стоят подпись и виза президента ВАСХНИЛ, академика Лысенко.
Берия задумался. Он отлично понимал, что присланная докладная ставить целью устранение всех, кто мешает Т. Д. Лысенко. Понимал Лаврентий Павлович и то, что Исай Израилевич Презент, написавший эту докладную, не остановится перед тем, чтобы не направить бумагу самому Сталину. Берия приказал доставить ему досье на Вавилова и Презента.
Ну, что поделать, если дураки
Внедряются в среду науки?
Расходы станут велики
И умницы испытывают муки.
Ведь знали дураков не сеют,
Пригрели на своей груди.
Окрепли дураки, на шею сели.
Все остальное впереди!..
Ведь глупость была незаметна,
Подняла власть на пьедестал.
Беда становится конкретной
Ум потускнел и не блистал!
К утратам мудрость терпелива,
(Теряла многие века).
Ум ждет высокого прилива,
Чтобы очиститься слегка!
Написавшего донос глупым никак не назовешь И личной местью здесь не пахнет. Только расчет. Убрать того, кто может его Исая Израильевича легко лишить служебного местечка и материальных благ связанных с ним. Обосноваться во Всесоюзной сельскохозяйственной академии, стать академиком, не зная биологии, никогда не изучая естественных дисциплин совсем непросто ему, окончившему трехгодичный факультет философии при Ленинградском университете.
Изучавшим марксистко-ленинскую философию и не истребованных самим партийным аппаратом следовало подумать о том, куда пристроиться, чтобы к куску хлеба и кусочек масла прилип. Стать подобием рыбы-прилипалы там, где властвуют физика, химия и математика, Исай Израильевич не мог, слишком легко математические науки определяют невежество. Вот и решил начинающий философ полем деятельности своей избрать биологию, где немало невежественных нашло прибежище.
Изучавшим марксистко-ленинскую философию и не истребованных самим партийным аппаратом следовало подумать о том, куда пристроиться, чтобы к куску хлеба и кусочек масла прилип. Стать подобием рыбы-прилипалы там, где властвуют физика, химия и математика, Исай Израильевич не мог, слишком легко математические науки определяют невежество. Вот и решил начинающий философ полем деятельности своей избрать биологию, где немало невежественных нашло прибежище.
Несколько лет он пытался пристроиться к какому-нибудь крупному ученому с тем, чтобы находясь с ним рядом облекать чужие научные мысли в одежды марксистской философии в качестве философа теоретически осмыслять чужие научные идеи. Несмотря на природную изворотливость «философу» никак не удавалось прилепиться к достаточно крупному «шефу». Отверг его и Николай Иванович Вавилов, когда он пытался соблазнить того своими лестными предложениями. А вот для Лысенко такая фигура, как Презент, была истинной находкой. Одесский агроном слишком быстро поднимался по общественной лестнице. Следовало подумать, как на достигнутых высотах закрепиться? Надо было показать себя «ученым», а знаний для этого явно не хватало. Элементарные знания биологии были за семью замками для него. Нужны были какие-то общие идеи, теоретические взгляды. Надо было явить себя ученым. Лысенко завял бы на своих делянках, копаясь в земле, как увяли и ушли в безвестность многочисленные «новаторы» того периода времени.
Петля за петлей возникает узор,
Сплетает паук паутину.
В науке паук на созданье не скор,
Он долго рисует картину.
И ждет: попадет в паутину простак,
(Использовать нужно идею),
Фальшивка научная это пустяк,
Ведь жертва ее не имеет.
Пока разберется, а время ушло,
Вернуться назад невозможно.
И солнце удачи за горы зашло,
А то, что усвоил все ложно.
Встреча с Презентом была для Трофима Денисовича истинным подарком судьбы. На одном огульном отрицании генетики и неподкрепленном наукой практицизме долго на поверхности не продержишься. Надо было поддержать марксистско-ленинскими идеями, придать вид собственной позитивной программы Презент стал для Лысенко «серым кардиналом»
Дилетант в науке, не биолог
И философ тоже невелик,
Ищет, где такой найдется олух,
Чтобы был известен, но безлик.
Чтобы должность была у невежды
К ней еще достаточный разгон.
Вот тогда и сбудутся надежды
Станет академиком и он!
Возможно так же думал и Берия об академике Презенте, когда рассматривал побудительные причины, заставившие того использовать общие фразы, без единого намека на конкретные дела. Время атаки Презент рассчитал точно: Лысенко находился в пике карьеры, а Вавилов на спаде. Берия прекрасно знал характер Сталина, жестокий и непредсказуемый. Но еще одно твердо знал Лаврентий Павлович, что редко кто из опалы вновь фавора добивался Тут предстоит поработать, чтобы не ошибиться И опору найти, ну, скажем в лице Вячеслава Михайловича Молотова, курирующего науку. Пусть он санкционирует арест Вавилова.
Вспомнил Берия выступление Лысенко на Втором съезде колхозников-ударников. Стоя за трибуной тот говорил:
Вредители-кулаки встречаются не только в вашей колхозной жизни. Вы их по колхозам знаете хорошо. Но не менее они опасны, не менее они закляты и для науки. Немало пришлось кровушки попортить во всяческих спорах с некоторыми так называемыми учеными по поводу яровизации, в борьбе за ее создание, немало ударов пришлось выдержать в практике. Товарищи! Разве не было и нет классовой борьбы на фронте яровизации?
В колхозах были кулаки и подкулачники, которые не раз нашептывали крестьянам: «Не мочи зерно. Ведь так семена погибнут». Было такое дело, были такие нашептывания, такие кулацкие вредительские россказни, когда вместо того, чтобы помогать колхозникам, делали вредительское дело и в ученом мире, а классовый враг всегда враг, ученый он или нет»
Речь Трофима Денисовича внезапно прервал Сталин, воскликнув: «Браво, товарищ Лысенко, браво!» И зааплодировал Вслед за ним бурными аплодисментами взорвался весь зал Кремлевского Дворца. С этого выступления началась новая эра в жизни Лысенко. Через три месяца он стал академиком, а еще через три года президентом Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина.