Я сызмальства с коровами. Нас в семье шестеро, я старшая. Вот и приходится по соседям подрабатывать, у кого коровы есть.
У богатеев что-ли?
Да каких богатеев? Вон у Векшиных трое маленьких, жена больная, а корову доить надо. Вот меня и просят помочь. Им хорошо, и нам молоко. А сейчас я в коммуне, дояркой работаю, там вообще всю зиму на силосе. А сейчас не знаю, где работать буду.
Почему не знаешь? Василий насторожился.
Так ваш управляющий коммуну разорить решил.
Как это разорить?
А ты что, не знаешь? Он половину хозяйства коммуны отбирает.
Ты поосторожней с выражениями. Не отбирает, а в госхоз переводит.
Нам от этого не легче.
А ты не расстраивайся. Выходи за меня замуж, вот и будешь работать в госхозе.
Шустрый какой, Полина рассмеялась, раз проводил, и уже замуж. Надо время, подумать.
А что думать? Время быстро летит.
Мы с тобой даже не целовались.
Эка невидаль. Поженимся, вот и нацелуемся вдоволь.
Заладил поженимся, поженимся. А поженимся, поди, бить будешь?
Ты эти буржуйские замашки брось, возмутился Василий. Сейчас время другое.
Только под утро Бугаев вернулся домой. Тихонько пробираясь по едва наметившейся улице вновь создаваемого посёлка, в полусумраке раннего рассвета он чуть не столкнулся с Марусей Стадниковой, направляющейся на утреннюю дойку. Поспешно юркнув в кровать, Василий забылся коротким сном молодого человека, не особо обременённого заботами.
Наступление на «кулаков»
Дня через три поздним вечером в окно Клемешева раздался стук. Пётр отодвинул занавеску и в лунном свете увидел лицо уполномоченного ОГПУ. Клемешев открыл дверь, впустив уполномоченного и двух красноармейцев.
Ты что это, Пётр Панфилович, без опаски выглядываешь? спросил тот, протягивая для приветствия руку. Принимай гостей. Мы к тебе по делу. Я смотрю, ты и не рад.
Ты что это, Пётр Панфилович, без опаски выглядываешь? спросил тот, протягивая для приветствия руку. Принимай гостей. Мы к тебе по делу. Я смотрю, ты и не рад.
Рад, рад, Михаил Емельянович. Без дела ты бы не приехал, а опасаться мне вроде некого, тихо у нас, управляющий жестом пригласил вошедших рассаживаться. Выкладывай, какие дела погнали вас в этакую глухомань.
Насчёт тишины, это ты расслабился. Читал в «Правде» речь товарища Сталина? Классовая борьба, брат, обостряется. Вражеская гидра голову подняла. Белогвардейские недобитки, кулаки, вражеские лазутчики из всех щелей повылазили. Даже на самом верху враги засели. Кругом раскинули свои щупальца. Наша задача обрубить их и одним ударом уничтожить гадину. По всей России готовится полное уничтожение кулацкого элемента. Ладно, давай к делу. По сообщениям активистов, в селе Кубовая окопались злостные антисоветские элементы. Председатель сельсовета всячески им потворствует. Да ты его знаешь. Читал твою докладную. Мы уже много раз указывали на его бесхребетность, но никаких мер пока не принимали. Наконец, кулаки совсем распоясались, стали укрывать хлеб и гнать из него самогон. Это в то время, когда по всей стране недород. И снова от председателя одни отговорки, «недоимки собраны, задолженности нет». Барлакский райком ВКП (б) и исполком вынужден подключить твоих комсомольцев принять участие в экспроприации кулацкого элемента. Вот постановление о выселении трёх кулацких семей в Кубовой.
Понятно. Местную бедноту привлекать будем?
Жители села опутаны псевдородственными связями. Все друг для друга сродственники или кумовья. Поэтому не будут помогать нам, а, вероятнее всего, станут мешать. А надо одним ударом покончить с врагами. У тебя как с оружием? уполномоченный полез в, прихваченную из брички, сумку.
Смеёшься? Какое оружие? Винтовка в ячейке ОСОДМИЛа и десяток патронов к ней.
Я так и предполагал. Держи револьвер. Система наган, калибр 7,62. В управлении для тебя взял, под свою ответственность. Потом отчитаешься. Не забыл, как пользоваться? Уполномоченный протянул оружие и коробку с патронами.
Клемешев обхватил ладонью рукоятку, почувствовав знакомую тяжесть нагана:
Не бойсь. Рука не дрогнет.
Вот и добре. Я в тебе не сомневался. А пока определи нас где-нибудь переночевать и предупреди своих активистов: завтра выступаем. Подводы приготовь. Заодно мою лошадь пусть покормят.
У меня и ночуйте. А я к осодмиловцам.
Красноармейцы тут же повалились спать, и через минуту раздался громкий храп здоровых глоток. Уполномоченный покачал головой, чуть завидуя молодости, сел за стол и, вытащив из сумки пачку бумаг и газету, задумался. Несколько минут он смотрел на листы с грифом «секретно», затем начал читать, беззвучно шевеля губами:
ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА
ЗАСЕДАНИЯ РАЙОННОЙ ПЯТЕРКИ ПО ЭКСПРОПРИАЦИИ И ВЫСЕЛЕНИЮ КУЛАЧЕСТВА Барлакского района
п. Барлак 25 июля 1929 года
СЛУШАЛИ: об экспроприации и выселению из с. Кубовая
1.ВАГАНОВА. Петра Савельевича 23 года
Состав семьи: жена 22 года, дочь 3 года, дочь 2 года, сын 1 год
2. СИЗОВА Тараса Матвеевича 26 лет
Состав семьи: жена 23 года, детей нет
3.ТЕРЕНТЬЕВА Игната Кузьмича 30 лет
Состав семьи: жена 26 лет, дочь 7 лет, сын 6 лет, дочь 5 лет, дочь 4 года, дочь 3 года, сын 2 года.
Признаки кулацкого хозяйства: Эксплуатация наёмного труда.
ПОСТАНОВИЛИ: Хозяйства признать кулацкими, подлежат экспроприации и выселению за пределы района.
Выписка верна: Секретарь Райпятерки Подпись
Резолюция исполкома:
Подлежат выселению за пределы района
Отложив выписку в сторону, уполномоченный взялся за газету (это была районная «Бедняцкая правда») и углубился в чтение:
«Решением XV съезда ВКП (б) взят курс на экономическое вытеснение и политическую изоляцию кулачества. Новое изменение политики по отношению к зажиточному крестьянству принято на заседании Барлакского райкома. За основу взята речь товарищ Сталина, где говорится, что наступил перелом в сторону политики ликвидации кулачества как класса».
Уполномоченный задумался: «Что имел в виду товарищ Сталин? Ага, вот и постановление ВЦИК» «Об изменении статьи 61 уголовного кодекса РСФСР». Здесь как раз и написано: «усилить меры ответственности лиц, отказывающихся от выполнения повинностей, общегосударственных заданий или производства работ, имеющих общегосударственное значение».
Вот и главное, на что надо опираться:
«При отягчающих обстоятельствах, когда подобные действия совершаются группой лиц по предварительному соглашению с оказанием активного сопротивления органам власти, применять строгие меры вплоть до лишения свободы на срок до двух лет с конфискацией всего или части имущества, с выселением из данной местности».
Через час Клемешев вернулся с тремя комсомольцами, один держал в руках винтовку. Уполномоченный удивлённо поднял бровь. Клемешев успокоил:
Я вот что подумал: надо бы пораньше выезжать, чтобы не волновать народ. Тут, понимаешь, тоже родственники могут быть, кумовья кулаков. Могут и предупредить, а так все под рукой. Подводы тоже готовы: на заднем дворе. А сейчас давайте спать.
На сон оставалось слишком мало времени, поэтому быстро потушили лампу и тут же попадали, раздвинув красноармейцев.
Перед самым рассветом уполномоченный растолкал Клемешева. Красноармейцы уже встали и, весело переговариваясь, плескались у рукомойника. Разбудив комсомольцев, Пётр присел к столу, где уполномоченный развернул лист с пометками исполкома.
Вот список кулаков с перечнем имущества, подлежащего передаче госхозу. С кого начнём?
Лучше всего знают комсомольцы. Они в село на посиделки бегали. Яков! позвал Клемешев осодмиловца.
Тот сосредоточенно осматривал винтовку. Передав её товарищу, подошёл к начальству. Уполномоченный показал ему список:
Ну-ка, дай совет, с кого начнём?
Яков внимательно прочитал перечень и, ткнув на одну из фамилий, уверенно произнёс:
Игнат Терентьев. Он как раз на самом краю живёт. Если от нас ехать он первый. Дальше по улице Пётр Ваганов, а Сизов на отшибе, у самого леса. Того надо вместе с Терентьевым брать, а то может и сбежать.
Да куда он сбежит? От Советской власти не скроется.
Вам виднее, а я бы не стал рисковать.
Уполномоченный рассмеялся:
Поучи ещё. Я не одну контру вот этими руками взял, а ты мне указываешь.
Сами просили, Яшка обиженно отошёл.
Мы тебя просили указать, с кого начнём, а не советовать, как нам действовать! зло кинул уполномоченный и начальственным голосом распорядился, Пётр Панфилович, распределяй по подводам и поехали.
Понукаемые комсомольцами, лошади потянули подводы к реке. Преодолев брод, кавалькада выехала на просёлок. Красноармейцы бодро вышагивали рядом. Лошади, пофыркивая, косились на незнакомцев и лениво помахивали хвостами. Вскоре показалось село. Улица была застроена низенькими кособокими избами, и только на самом краю высилось огромное здание с резными ставнями и флюгером на крыше. Это был дом, выстроенный Кузьмой Семёновичем Терентьевым, богатым владельцем паровой и водяной мельниц, земельных угодий и пастбищ. Паровая мельница давно была национализирована, угодья отошли коммуне, водяная мельница почти полгода простаивала из-за отсутствия зерна. О былом достатке напоминали только добротные ворота и просторный двор. Там жило нынешнее поколение Терентьевых: сын Игнат, его жена и шестеро погодков, младшему только исполнилось два года.
Красноармейцы распахнули ворота и подводы въехали во двор. Не обращая внимания на рвущегося с цепи кобеля, уполномоченный взошёл на крыльцо. Навстречу вышел хозяин:
Кто такие? Чего надо?
Игнат Терентьев? грозно надвинулся уполномоченный.
Он самый. А вы кто такие? Игнат встал в дверях.
Я Мезис Михаил Емельянович, представитель Советской Власти. Решением Барлакского исполкома ты и твоя семья подлежит раскулачиванию и высылке, уполномоченный подошёл ближе и вытащил из сумки бумаги.
Какому такому раскулачиванию? Я по налогам всё сдал. У меня и бумага есть, Терентьев не сдвинулся с места.
Вот решение исполкома о взятии тебя под стражу, выселении семьи и конфискации имущества, уполномоченный помахал перед лицом Игната постановлением, отпечатанным на желтоватом листе бумаги. Терентьев взял бумагу, внимательно стал читать.
Выписка из протокола
Заседания районной Пятерки по экспроприации и выселению кулачества Барлакского района.
п. Барлак 25.VII/1929 г.
Слушали: Об экспроприации и выселении за пределы района гр-на: