На перекрёстке ностальгий. Избранное - Борис Хайкин 5 стр.

Почиваю на лаврах свободы в тоске.
Не по нраву мне быть одиноким.
И любовь, что пульсирует так на виске,
Я сорву поцелуем глубоким.

Не испробовать вин, не налить молока.
Течь дает наше соединенье.
Двум разбитым сосудам судьба нелегка 
Обеспечивать прикосновенье.

Начинаем с нуля, всем препонам назло.
Я сожму твою теплую руку.
Мы расплавим края и очистим стекло.
Очень тесно прижмемся друг к другу.

Что сработать избу, что идти под венец 
Не мешают преграды умелым.
А не сможем достичь единенья сердец 
С нас довольно касания телом.

Когда нашел тебя,
Я потерял себя.
А то б с другой, скорбя,
Сошелся, не любя.

Берёг и ревновал.
Выслеживал, как зверь.
В накладе не бывал,
Ведя подсчет потерь.

Не думал про вину,
Что за тебя одну
Отдал свою казну,
Свободу и страну.

Стоял к плечу  плечо.
Прощал, не помня зла.
И знал наперечет
Нецарские дела.

Пытались мы вдвоем
Любить, как в первый раз.
Стояли на своем,
Но Бог решал за нас.

Коварная, как яд,
Непадкая на слух,
Пята небытия
Вытаптывала дух.

Подставив спину, тих,
Под гнет «земных даров»,
Живу я за двоих
Не в лучшем из миров.

Так, замыслы губя,
Страдая и любя,
Я здесь нашел себя,
Но потерял тебя.

Когда нашел тебя,
Я потерял себя.
А то б с другой, скорбя,
Сошелся, не любя.

Берёг и ревновал.
Выслеживал, как зверь.
В накладе не бывал,
Ведя подсчет потерь.

Не думал про вину,
Что за тебя одну
Отдал свою казну,
Свободу и страну.

Стоял к плечу  плечо.
Прощал, не помня зла.
И знал наперечет
Нецарские дела.

Пытались мы вдвоем
Любить, как в первый раз.
Стояли на своем,
Но Бог решал за нас.

Коварная, как яд,
Непадкая на слух,
Пята небытия
Вытаптывала дух.

Подставив спину, тих,
Под гнет «земных даров»,
Живу я за двоих
Не в лучшем из миров.

Так, замыслы губя,
Страдая и любя,
Я здесь нашел себя,
Но потерял тебя.

Нам не бывать отныне вместе.
Я на Земле, ты ж  в поднебесье.
И ощущаю в час возмездья,
Что я одной тобой любим.
Лишь сожаление, не жалость,
В больной душе моей осталось,
Что навсегда перемешалось
Мое дыхание с твоим.

Цикуту пью без меры строгой.
Посуду бью, да все  без проку.
Не тем стою я боком к Богу,
Живя под крышей голубой.
Душа ютится в тесном теле.
Тепла былого нет в постели.
И скакуны несут без цели,
Земли не чуя под собой.

Как к купине неопалимой,
Нас тянет к Иерусалиму.
Но пусто в сердце без любимой
В толпе у Западной стены.
Лишь отпускает ностальгия,
Когда ослабнет власть стихии.
И снятся звезды голубые,
Вторгаясь в розовые сны.

И скребется в открытую душу

одичалая кошка тоски

Хаим Нахман Бялик

Отошло, отодвинулось и отболело.
Притупилась тоска, и пожухла трава.
Аритмия прошла, голова поседела,
А душа по инерции прошлым жива.

Остановки все чаще, прогулки  короче.
И на море, как прежде, сияют огни.
Только стали привычно-бессонные ночи
Так похожи на вялотекущие дни.

Научившись прощать, реагировать проще
На ошибки, решишь в установленный час 
Жить сегодняшним днем,
Памятуя о прошлом,
Чтобы веру оставить себе про запас.

Только все, что за лето в груди накипело,
То ли боль поражения, то ли напасть,
Отлегает от сердца, и яблоком спелым
В августовские травы готово упасть.

Сегодня не к добру меняется погода.
И чувство остроты впадает в забытьё.
Я праздную свою беспечную свободу
И проклинаю день, открывший мне её.

Сегодня облака и звезды между нами.
Я память положил в дорожную суму.
Владели мы вдвоём лесами и морями.
Теперь мне это все досталось одному.

Я знаю  неспроста о горе ты спросила.
Не зря бродяга-ветер голос твой принёс.
И я тебя любил, и ты меня любила,
Но встречная волна разбилась об утёс.

У моря многоликая фиеста.
Не мешкай, проявляй былую прыть.
В душе сквозняк, пустует чье-то место,
И нет желанья форточку закрыть.

Прицельный взгляд распахивает дали.
Сегодня я имею выходной.
Здесь тянут сети, полные кефали,
А мне вполне достаточно одной.

Встречаю взгляды с вызовом и перцем.
С улыбками, подобными лучу.
И если кто затронет струны сердца,
Пойду на харакири, но впущу.

Волнует волн игривая походка.
И снова неверна моя рука.
Но дело в том, что ушлые молодки
На юного не смотрят старика.

Мы свежести чувства хотели
В преддверии светлого дня.
Инсульт поразил твое темя.
Тоска обуяла меня.

Босая душа, как по кругу,
Идет по горячей золе.
Мы преданы были друг другу,
Но предано тело земле.

А плоть по прошедшему тужит.
Твой образ из глаз не исчез.
И только парящие души
Не могут спуститься с небес.

И лишь остановит мгновенье
И вызовет сдавленный крик
Метелочка свежей сирени,
Увядшая в пальцах твоих.

По любимой тоскуя,
Я на пристань пришел.
Небо воду морскую
Зачерпнуло ковшом.

Только эту криницу
Не осушишь до дна.
Мне бы вдоволь напиться,
Да вода солона.

Мне б от горя укрыться
Покрывалом дорог.
Мне бы только отмыться
От щемящих тревог.

Но волна мою фею
Увела за собой,
Все мутнее белея
В глубине голубой.

По любимой тоскуя,
Я на пристань пришел.
Небо воду морскую
Зачерпнуло ковшом.

Только эту криницу
Не осушишь до дна.
Мне бы вдоволь напиться,
Да вода солона.

Мне б от горя укрыться
Покрывалом дорог.
Мне бы только отмыться
От щемящих тревог.

Но волна мою фею
Увела за собой,
Все мутнее белея
В глубине голубой.

Я слово «ЖЕНЩИНА» пишу,
Не утруждаясь понапрасну,
С заглавной буквы или «красной»
Строки, и ложью не грешу.

Тоннель копают с двух сторон.
Я не хочу и не умею
Лепить из глины Галатею.
Увы, я не Пигмалион.

Не томный взгляд, не свечкой грудь 
Разогревают нас умело.
В избраннице душа и тело
Неразделимы; в этом  суть.

Но коль она увидит путь,
Проникнет в плоть души и сердца,
Клянусь  не дам ей оглядеться,
В моих объятиях уснуть.

Над сонным морем занавес рассвета
Тенями отразил морскую гладь.
Настало время камни собирать
Мне одному на побережье этом.

Любой педант, что презирал сонеты,
Воспримет дар любви, как благодать.
И мне пора ей должное воздать,
Не уронив достоинства при этом.

Порыву ветра брат единокровный,
Любовь не принимал я, безусловно.
Но полагался на свое чутье.

И вот теперь, утратив обонянье,
Пустил в распыл былое достоянье.
Не знаю  где мое, где  не мое.

Дано живущим не случайно
Поверить искренне, на слух,
Что плод греха и парус тайны
Мужской поддерживают дух.

Об этом ведали предтечи.
Ведь притяженья крепче нет,
Чем инь и ян, чем чет и нечет,
Тепло и холод, тень и свет.

И дело слабой половины,
Порой к ущербу им самим,
Не убивать в тебе мужчину,
А помогать остаться им.

Не для себя горят светила.
Благоухать цветам не раз.
В руках у женщин наша сила,
А женский шарм в руках у нас.

Ни будки, ни жилья в норе
Так, почитали мы за благо
Кормить в общественном дворе
Одну бродячую собаку.

Та обреталась под кустом.
Сгибала спинку по лекалу.
И нас виляющим хвостом,
Когда с работы шли, встречала.

Кто даст еще ей есть и пить,
И позабавится игрою?
Я стал с работы приходить
Один, и позднею порою.

И подсмотрел в одну из дат
(Не быть хозяйке больше с нами) 
Скулила, глядя на закат
Большими, влажными глазами.

Сплошные весенние ливни
До первых слезящихся рос
Положат на мокрый суглинок
Искристые сполохи роз.

Над памятным время бессильно.
И небо, что слезы прольет,
Омоет на камне могильном
Нетленное имя ее.

А солнышко глянет с любовью 
От факела ярких лучей
Затеплятся у изголовья
Лучи поминальных свечей.

Душа ее за облаками
Усмотрит в святой простоте,
Как сердца слежавшийся камень
Лежит на могильной плите.

Час пришел  и вкусил я цикуту разлук.
Распрощался я с верной любовью.
Прерываются сны наши стонами мук.
Поцелуи окрашены кровью.

Не впадаю в истерику и забытье.
И все так же безмерно тоскую.
Руки чувствуют нежное тело твоё,
Даже если ласкаю другую.

Миражи нелюбви посещают мой дом.
И от этого некуда деться.
Я, признаться, живу на дыханье втором,
Что пришло от тебя по наследству.

Как во сне, ощущаю себя наяву.
Так кому из нас более трудно?
Я на бренной земле беспросветно живу.
Ты ж в бессмертии спишь беспробудно.

Нам суждено расстаться в мире этом.
По одному уходим в мир иной.
По вечерам я говорю с портретом
Лишь потому, что нет тебя со мной.

Мы, мужики, дичаем вне стен дома.
Тепло души берем у наших жен.
Быть может, я бы прожил по-иному,
Но был такого опыта лишен.

Самим себя оценивать непросто.
Недуг разлук, увы, неизлечим.
Не торопись ответить на вопросы.
А в знак согласья просто помолчи.

Ведь негатив общения засвечен.
И наша память стынет на юру.
Я на твое молчанье не отвечу,
Лишь потому, что слов не подберу.

В репьях, как собака, приходит тоска.
Свеча на ладони ее языка.
На небе по звездам гадает Луна.
И нету у мглы ни покрышки, ни дна.

А полночь на улице светлой, как днем,
Не может дорогу найти с фонарем.
Затянут мелодию, скуку крадут
Часов переборы на четках минут.

Звенит амбуланса* фагот и гобой.
Бессонница не объявляет отбой.
И нечем, и некому сердцу помочь.
Уж больно долга тель-авивская ночь.

Вот и я свою рыбку в стоячей воде отудил.
А на зимний улов арсенал моих мук непригоден.
Выхожу на ристалище жизни один на один 
С обнаженной душой, с прозябаньем в осенней природе.

Я другим оставляю объятья при ясной луне,
Что, как сахар в воде, без остатка растают в экстазе.
Слишком мелкой задачей теперь представляется мне
Вне реальности жизни исследовать область фантазий.

Нас учили молчать и мириться с присутствием зла.
Так и жили, утратив способность бороться со скверной.
Ты экзамен на жизнь в свое время достойно сдала,
А ее завершить у судьбы умудрилась экстерном.

Попросить бы свидания в тех отдаленных местах.
Только твой пьедестал  биллионы небесных ступеней.
Я доподлинно знаю  тебе уже больше не встать,
Чтобы я покаянно упал пред тобой на колени.

Пока пребываю в печали.
Пустынно в душе и темно.
Луна проливными лучами
Непрошенно лезет в окно.

Комету летящую скроет
Туман в недоступных местах.
Зачеркнуто все голубое
Цветным опереньем хвоста.

Немало скитаясь по свету,
В предчувствии близкой беды,
Не следует следовать следу
До срока погасшей звезды.

И я не последний из многих
Утратил покой и семью.
Взамен двухколейной дороги 
Багульник в одну колею.