Лирическая летопись - Валерий Красовский 9 стр.

На загнетке уголья,
Пепел и зола.
Жжет струя упругая
Щедрого тепла.

Он в мир, к жестокости привычный,
Внес смелой славы этикет,
Но стал печальной драмой личной
Романа горестный сюжет.

О, сердцу милая Татьяна,
С душою светлой без изъяна!
Едва ли где-то в мире есть
Такая святость, верность, честь?!

Как часто ревность-себялюбка
Дает сомнительный совет,
И может стать причиной бед
В гордыне светской даже шутка.

Но дева юная, резвясь,
Страстей и зла не знала связь.

Земля дождями щедро полита
И зеленью пылают ветки.
Стремнина вод у речек поднята,
К весенней движется отметке.

В полнеба ширина лазурная,
Выходит солнце на арену.
От лип ложится тень ажурная,
Обозначая перемену.

Потоки шумные низринувши,
Промчалась ливней эстафета,
И лентой радуга на финише
В подарочном наборе лета.

Ее стремительно касается
Веселый ветер-победитель.
Все в мире только начинается,
Уходит навсегда лишь зритель.

На обочинах бугристых
Кое-где держался лед,
Мимо ельников со свистом
Трасса мчалась вглубь болот.

Средь лесистого простора
На подворьях деревень
Петухи друг другу вторят,
Голосуя за апрель.

Принимая жизнь-проруху,
Обитают старики,
Одинокие старухи
Да наездом их сынки.

Там одна лишь перспектива:
Лечь пораньше, а с утра.
Лужи свежего разлива
В ботах мерить средь двора.

На обочинах бугристых
Исчезал последний лед,
Не спеша от туч провислых
Очищался небосвод.

Весны премьера в нашем парке;
Ручей читал свой монолог;
Дворцовый вход прикрыли арки;
Ночным дождем омыт порог.

Девичьи стройные фигурки
Сердец тревожили покой,
А вестибюлей закоулки
Шумели радостной волной.

Свободных мест не видно в зале.
Везде сияние лампад.
Безостановочно звучали
Мотивы блюзов, серенад.

Мелодий песенных отрада
Овладевала, как гипноз;
Оваций слышались парады;
Букеты плыли нежных роз.

Еще зеленый бархат трав
Не спрятал ил, песок и тленье,
Где показало бурный нрав
Случившееся наводненье.

Еще ручьи ледок крошат,
И переполнены протоки,
Где рыбьи косяки спешат
На нерест, шелестя осокой.

Ковры весенние лугов
Еще не дразнят нас цветами;
Река за гранью берегов
Владела поймой и кустами.

Белым-бело в краях благоуханных;
Опять скворец  хозяин теремка.
В заботах солнце-нянька неустанных,
Не сводит взор с детеныша-цветка.

На мир тот смотрит с трепетной улыбкой,
Лепечут нежно губы-лепестки.
Подняться хочет с первой он попытки,
Не отпуская солнечной руки.

На каждом поле, дворике, лужайке
Весна открыла детские сады.
По рощам разлетелись птичьи стайки,
И гимн весне звучит на все лады.

«Летел» над полем велосипедист
Тянулись одуванчиков аллеи.
Июньский день воздушно свеж и чист,
Листвой березы тихо шелестели.

Нектар сдавался наперегонки,
Переплелись соцветиями травы.
Успеть пожить спешили мотыльки,
Слепни вели разбойные забавы.

Среди восторгов солнечного дня
Я шел тропою по ржаному полю,
Лазурь небес струилась на меня
И откровений сердцу было вволю.

Там, где сплошным покровом расцвели
На поле белоснежные ромашки,
Я чувствовал стремление земли
Раскрыться сутью жизни нараспашку.

Ночью вскружило ненастье,
Снегом поля замело;
И по утру в одночасье
Преобразилось село.

Птиц возбужденных орава
Множила трассы следов.
Спешно в реке переправу
Строил мороз изо льдов;

Пышного снега охапки
Висли с деревьев в саду.
В теплой, с подвязками, шапке
Дед приобщился к труду.

С хвои и бронзовых шишек
Иней слетал, шелестя
В школу гурьба ребятишек
Шла, голосисто шутя.

Мороз свивал тумана пелену,
Сосновый лес маячил за рекою;
В ледовом речка не была плену,
Еще плескалась в полынье волною.

Она рвалась, как жертва, из силка.
Заведомо попытки были тщетны 
Лишь кромка льда обломится слегка
И уплывет незримо, незаметно.

Мороз немилосердно поджимал;
Все уже вод открытая стремнина;
На всех излучинах он побеждал,
Срастался лед в массив сплошной, единый.

Вечерняя сгущалась синева.
Река, устав, сдалась в последнем стоне.
Шептал ей утешения слова
Не покоренный родничок на склоне.

В понятиях добра и зла
мораль не создает границ, 
решают все дела
и сущности конкретных лиц.

Быть бедным  не право,
стать нищим  беда;
прокормит не слава,
а бремя труда.

На ветвях ажурный иней,
Небо в гулкой синеве.
Я брожу средь белых скиний,
Бор в моленье и молве.

Рассыпает иней блестки;
Эхо бродит голосов
Взвизги пил и тут же хлесткий
Звук поверженных стволов.

Ель зажали клена клещи;
Из костра взлетает дым
Пламя вьется и трепещет
Флагом солнца золотым.

Ночью лихо вьюга порезвилась,
Утром взору явлен был простор.
Санная дорога возродилась,
Повела привычно через бор.

Чащи первозданная картина 
Белка мчалась по верхам от нас,
У мохнатых елей пелерины,
И везде валежника каркас.

Снег глубокий, не пробьется пеший;
Слышен дятлов близкий перестук.
Может быть, живет в сторожке леший,
Хитрой ведьмы спутник и супруг.

Метелица-завируха
Шепчет дубу в дупло-ухо,
Дружбой с дубом дорожит,
Белым кружевом шуршит:
«Как не можешь ты понять, 
Я хочу тебя обнять!
Я прекрасна, молода!
Быть с тобой хочу всегда».

Ты чудо, первая любовь!
Тех лет воочию тропинка.
Тебя хочу увидеть вновь,
Моя святая половинка.

Над нами власть небесных тел,
Мы  кульминация интриги,
И каждый жест еще не смел,
И держат робости вериги.

Уходит нашей жизни век,
Ему не повториться снова!
Грядущий мира человек
Наделит новой сутью слово?

Красивые женщины
так же, как свет,
внезапно,
порой,
ослепляют,
и в повести жизни
центральный сюжет
по праву они занимают.

Во фраке туч на солнечной карете
Спешил закат на звездный бал ночей.
Я видел вас, пленительную леди,
В сиянии оранжевых лучей.

У ваших лет иное измеренье,
Ваш силуэт, как тонкий аромат.
«Вы дивное, вы чудное творенье!» 
Мне в сердце откликается стократ.

Но вы живете в «параллельном» мире
Я чту за день привычно полумрак,
А вы в своей сверкающей квартире
Без солнца не обходитесь никак.

Вы чувств разнообразите оттенки, 
Они еще непостижимы мной;
Внимания восторженные сценки
Вам милой представляются игрой.

Во фраке туч на солнечной карете
Умчал закат на звездный бал ночей,
Оставив вас, прекраснейшую леди,
Среди земных раздоров и страстей.

В случайности любой
всегда закономерность скрыта 
на грабли наступил ногой, 
и шишка сразу же набита.

Ржаные нивы, словно море, 
Волна несется за волной;
И каравеллы выйдут скоро,
И скирды встанут за кормой.

Прибой страды по краю нивы
Собьет и в желтые гряды
И опадут неторопливо
В садах забытые плоды.

Стога укутают туманы,
Пройдется дождик по стерне,
Кустов дремучие бурьяны
Уснут в замшелой тишине.

У ручья на склоне баньку
Увивают ветки.
Там же веников вязанки;
Паримся, как предки!

Дух витает ароматный,
В очаге поленья
Что-то шепчут деликатно
Молчунам-каменьям.

Говорливая криница
Спорит с лопухами,
А над крышей дым клубится
Сизыми клубами.

Чародейство в бане духа,
Он румянит лица;
Час назад зашла старуха 
Вышла молодица.

Чистота  награда телу
И здоровью кстати.
По плечу любое дело
Бодрой духом рати.

У ручья на склоне баньку
Увивают ветки.
Там же веников вязанки;
Паримся, как предки!

Дух витает ароматный,
В очаге поленья
Что-то шепчут деликатно
Молчунам-каменьям.

Говорливая криница
Спорит с лопухами,
А над крышей дым клубится
Сизыми клубами.

Чародейство в бане духа,
Он румянит лица;
Час назад зашла старуха 
Вышла молодица.

Чистота  награда телу
И здоровью кстати.
По плечу любое дело
Бодрой духом рати.

На урожай ориентиры
Берут озимые поля
Уже в зеленые мундиры
Принарядились тополя.

В тепле возросшая рассада
Глядит завистливо в окно-
Расти на рыхлых грядках сада
Строптивой хочется давно.

Земли коснулись нежно руки,
Она чувствительна к добру;
Пройдя томление разлуки,
Весну встречает, как сестру.

Мохнатым тучам стало лень
Тянуть тяжелые обозы,
И золотой осенний день
Стал жертвою метаморфозы.

Дождь лил на пестрые зонты,
На скверы, клумбы, тротуары,
На пожелтевшие кусты,
На крыши зданий и бульвары

Был неотступен и упрям,
Обрел характер постоянства,
И, нагулявшись по дворам,
В иные уходил пространства.

Какими быть нам 
учит нас мораль.
А кем нам стать 
мы выбираем сами.
Жизнь наша
не прямая магистраль,
она тропа
средь круч под небесами.

Кто прозябает в мелкой суете,
не осязая в жизни цели,
тому не быть на высоте,
его удел  сидеть на мели.

Осенний исполнялся ритуал;
Нагие ветви затрясло в ознобе;
Свет робок и все время убывал;
Мерцало солнца жалкое подобье.

Дождь шапкой-невидимкою таясь,
Закуролесил по дорожным лужам
Теперь событий временная связь
Все откровенней проявлялась стужей.

Один в своей сквозящей конуре
Спал чутко пес, подергивая бровью;
Безрадостно, пустынно на дворе
Деревней овладело чувство вдовье.

В березняке на кронах гроздья гнезд
Чернели перезрелыми плодами.
Расклевывал на ветке что-то клест,
Над клумбою с увядшими цветами.

Материнское чувство щедро,
бескорыстно его соучастье.
Тот, кто дарит любовь и добро,
в этом видит и личное счастье.

Жить  значит быть
у века на счету,
над чувствами господствовать всецело;
презирая зло и суету,
выбирать достойнейшее дело.

Отцвело, прошелестело
Даже в полдень нет тепла,
И покров стелился белый
В марь глухую от села.

Снега падали лохмотья
И свисали с веток лоз.
Клюкву красную в болоте,
Подсластил уже мороз.

Эскадрон метелей прытких
Резво бросился в карьер,
И с единственной попытки
Взял он осени барьер.

Солнце разбилось о стекла витрин,
Небо синеет, как аквамарин.

Нынче рекорды погоды не редкость;
Нас проверяют морозы на крепость.

В городе шумном и сельской глуши
Взору открылись зимы витражи.

Дымом и паром увенчаны трубы,
Модными стали обычные шубы.

Но не пустуют пугливо дворы,
Там развлечения для детворы.

Шумы сражений доходят до нас.
Голом закончился форварду пас.

Зима решилась на подарок
И куст калины поднесла.
На белом фоне он был ярок,
Но трасса дальше нас вела.

То хрустнет снег, то звякнет льдинка 
О чем-то роща говорит.
Заиндевевшая осинка
От дуновения дрожит.