Таков был плеск священного потока
Который от верховий правды шел;
Он обе жажды утолил глубоко. 117
«Небесная, тогда я речь повел,
Любимая Вселюбящего, светит,
Живит теплом и влагой ваш глагол. 120
Таких глубин мой дух в себе не встретит
Чтоб дар за дар воздать решился он;
Пусть тот, кто зрящ и властен, вам ответит. 123
Речи любимой, идущие от самых верховий правды, утоляют жажду познания поэта о жизни и о религии. Он воздаёт хвалу Богородице, которая живит теплом и светом речь Беатриче. Он признаётся: таких глубин духа не имеет в себе, чтобы воздать даром за дар и говорит: ей ответит только сам Господь, который зрящ и властен.
Я вижу, что вовек не утолен
Наш разум, если Правдой непреложной,
Вне коей правды нет, не озарен. 126
В ней он покоится, как зверь берложный
Едва дойдя; и он всегда дойдет,
Иначе все стремления ничтожны. 129
От них у корня истины встает
Росток сомненья; так природа властно
С холма на холм ведет нас до высот. 132
Вот что дает мне смелость, манит страстно
Вас, госпожа, почтительно спросить
О том, что для меня еще неясно. 135
Я знать хочу, возможно ль возместить
Разрыв обета новыми делами
И груз их на весы к вам положить». 138
Она такими дивными глазами
Огонь любви метнула на меня,
Что веки у меня поникли сами,
И я себя утратил, взор склоня. 142
Чтобы разрешить все свои сомнения, он спрашивает у Беатриче: «Можно ли возместить разрыв обета новыми делами?» и получает в ответ такой, полный любви, дивный взгляд, что виновато поникает глазами перед любимой.
Да, несомненно, это великое произведение поэта, полное любви, посвящено императрице Российской Елизавете Петровне Романовой. Покинутая любимым, которому она даёт обет верности, своим племянником Петром II Алексеевичем Романовым, она, хотя и понимает, что этот разрыв насильно произведен над ними, тем не менее, даёт и исполняет обет верности своему любимому. Залогом этому бессмертная Комедия. И не верьте никаким борзописцам, описывающим якобы имевшиеся любовные интрижки Елизаветы с фаворитами, например, Алексеем Разумовским. Ничего этого нет и быть не может. Все эти вымыслы пусть лягут тяжким грехом на души лжецов, типа Алексея Толстого и других, посмевших своим грязным пером осквернить святыню. Покров её незапятнанно чист, о чём свидетельствует её единственный возлюбленный, переживший её на долгие годы, гениальный поэт!
Практически Данте Пётр II, всё время правления Елизаветы Петровны с 1743 по 1761 годы, находится в России, в Санкт-Петербурге, рядом с ней. Ей он преподносит в 1757 году роскошное издание Комедии на итальянском языке, снабдив его собственноручной дарственной надписью:
«Избегая ненависти жестокого города,
ежечасно готовый к ударам судьбы,
этрусский поэт смиренно идет к Вам,
о царственная донна, чтобы снискать милости.
Долго по нехоженым путям
он бродил по горячим пескам Стикса,
но ему не был закрыт и Вечного Добра
путь в небесах по благословенным тропам.
После долгого пути, наконец, ища
отдыха своим горестным и несчастным дням,
возлагает свою суровую лиру к Вашему Трону.
Пусть будет так, что, желая
вернуться к своему мэтру, он услышит
на другом языке звук Ваших похвал».
Жаль, что сегодня нельзя увидеть этого издания, чтобы сравнить его полноту с тем, которое находится перед нами. Нельзя также увидеть и издания 1764 года на немецком языке, преподнесенного поэтом в дар императрице Екатерине II. По свидетельству одного из последних исследователей творчества Данте, советского филолога Ильи Николаевича Голенищева-Кутузова (19041969 годы), оба эти издания отправлены из России в «ссылку», в Париж, и проданы на аукционе. Как интересно выяснить из первоисточника 1757 или 1764 года, какие строки в нём ещё не написаны!
Практически Данте Пётр II, всё время правления Елизаветы Петровны с 1743 по 1761 годы, находится в России, в Санкт-Петербурге, рядом с ней. Ей он преподносит в 1757 году роскошное издание Комедии на итальянском языке, снабдив его собственноручной дарственной надписью:
«Избегая ненависти жестокого города,
ежечасно готовый к ударам судьбы,
этрусский поэт смиренно идет к Вам,
о царственная донна, чтобы снискать милости.
Долго по нехоженым путям
он бродил по горячим пескам Стикса,
но ему не был закрыт и Вечного Добра
путь в небесах по благословенным тропам.
После долгого пути, наконец, ища
отдыха своим горестным и несчастным дням,
возлагает свою суровую лиру к Вашему Трону.
Пусть будет так, что, желая
вернуться к своему мэтру, он услышит
на другом языке звук Ваших похвал».
Жаль, что сегодня нельзя увидеть этого издания, чтобы сравнить его полноту с тем, которое находится перед нами. Нельзя также увидеть и издания 1764 года на немецком языке, преподнесенного поэтом в дар императрице Екатерине II. По свидетельству одного из последних исследователей творчества Данте, советского филолога Ильи Николаевича Голенищева-Кутузова (19041969 годы), оба эти издания отправлены из России в «ссылку», в Париж, и проданы на аукционе. Как интересно выяснить из первоисточника 1757 или 1764 года, какие строки в нём ещё не написаны!
Восстановление истинного смысла Комедии и личности Данте, можно сделать, и не располагая в качестве доказательств изданиями разных лет. Достаточно одного только бессмертного текста великой Комедии. Но, воистину, будет приятно, если изыскать возможность взглянуть на эти «древние» издания и подтвердить, либо опровергнуть какие-либо из сопоставлений.
Добавим соображение по поводу издания Комедии 1764 года на немецком языке. Пётр II (Данте), владеющий немецким языком, как своим первым родным, староитальянским, как вторым родным, сам перекладывает Комедию на немецкий язык, посвятив это издание Российской императрице Екатерине II Великой немке по происхождению и по языку. Досконально изучив за долгие годы своей жизни русский язык, написав на нём много прекрасных стихотворений, он не решается сам переложить Комедию на него по неясным пока причинам (а, может быть, и перекладывает, но перевод недоступен).
Рай Песня V
Первое небо Луна (окончание). Второе небо Меркурий. Честолюбивые деятели. Путешествие вглубь космоса продолжается.
«Когда мой облик пред тобою блещет
И свет любви не по-земному льет,
Так, что твой взор, не выдержав, трепещет, 3
Не удивляйся; это лишь растет
Могущественность зренья и, вскрывая,
Во вскрытом благе движется вперед. 6
Уже я вижу ясно, как, сияя
В уме твоем зажегся вечный свет,
Который любят, на него взирая. 9
И если вас влечет другой предмет
То он всего лишь восприятий ложно
Того же света отраженный след. 12
Ты хочешь знать, чем равноценным можно
Обещанные заменить дела,
Чтобы душа почила бестревожно». 15
Поэт вкладывает в уста любимой песнь торжествующей любви. Блещет и льёт свет любви её облик не по-земному, так, что его взор не выдерживает. В уме зажигается вечный свет, глядя на который его любят. Любой другой предмет любви ложное восприятие отраженного вечного света. Так она отвечает на его вопрос: «Можно ли другими делами заменить прерванный обет?» Точнее: «можно ли ему, Данте, получить прощение Беатриче и вернуть обратно любовь, нарушив все обеты?»
Могущественность зрения, вооруженного телескопом, растёт и позволяет достичь вечных объектов, расположенных выше Луны.
Так Беатриче в эту песнь вошла
И продолжала слóва ход священный,
Чтоб речь ее непрерванной текла: 18
Она, начав отвечать на сформулированный ею самой безмолвный вопрос поэта, продолжает речь свою, не прерывая. Видно, что в сердце и душе её много невысказанного.
«Превысший дар создателя вселенной
Его щедроте больше всех сродни
И для него же самый драгоценный, 21
Свобода воли, коей исконú
Разумные создания причастны,
Без исключенья все и лишь они. 24
Отсюда ты получишь вывод ясный
Что значит дать обет, конечно, там,
Где Бог согласен, если мы согласны. 27
Бог обязаться дозволяет нам
И этот клад, такой, как я сказала,
Себя ему приносит в жертву сам. 30
Где ценность, что его бы заменяла?
А в отданном ты больше не волён,
И жертвовать чужое не пристало. 33
Ты в основном отныне утверждён
Но так как церковь знает разрешенья,
С чем как бы спорит сказанный закон, 36
Не покидай стола без замедленья
Кусок, который съел ты, был тугим
И требует подмоги для сваренья. 39
Не забываем, что влюбленные находятся на Луне. Её длинная речь, уместная под Луной, где всё тленно, потоком примеров объясняет разницу между свободной волей, договором и обетом, жертвующим и жертвой. Свобода воли даётся Богом и почитается превысшим даром Создателя, поэтому, когда мы даём обет, мы даём его перед Господом и жертвуем Ему свою свободу воли. Пожертвовав её, мы в ней больше не вольны, так что заменить нам её нечем.
Не забываем, что влюбленные находятся на Луне. Её длинная речь, уместная под Луной, где всё тленно, потоком примеров объясняет разницу между свободной волей, договором и обетом, жертвующим и жертвой. Свобода воли даётся Богом и почитается превысшим даром Создателя, поэтому, когда мы даём обет, мы даём его перед Господом и жертвуем Ему свою свободу воли. Пожертвовав её, мы в ней больше не вольны, так что заменить нам её нечем.
Это основное утверждение, но Церковь знает разрешения этого закона, хотя сам закон с этим спорит. Прежде чем дать обет Господу, надо подумать, прежде чем нарушить данный тобою обет подумать вдвое, чтобы не подавиться съеденным куском.
Открой же разум свой словам моим
И в нем замкни их; исчезает вскоре
То, что, услышав, мы не затвердим. 42
Две стороны мы видим при разборе
Подобных жертв: одну мы видим в том,
Чем жертвуют; другую в договоре. 45
Последний обязателен во всём
Пока не выполнен, как изъяснялось
Уже и выше точным языком. 48
Открой свой разум и крепко запомни мои слова, говорит она что не затвердишь, вскоре забываешь. Обет равнозначен договору, в котором есть две стороны: одна жертва, другая договор, обязательный к исполнению. В договоре указаны точные условия и пределы исполнения.
Вот почему евреям полагалось,
Ты помнишь, жертвовать из своего,
Хоть жертва иногда и заменялась. 51
Зато второе, то есть существо
Бывает и таким, что есть пределы,
В которых можно изменить его. 54
Но бремя плеч своих и самый смелый
Менять не смеет и обязан несть,
Пока недвижны желтый ключ и белый. 57
По обету Господу, евреям полагается жертвовать исключительно из своего, например, когда Исаак приносит в жертву своего сына. Господь, видя, что обет Исааком соблюден, заменяет его сына на барашка.
Существо договора бывает и таким, что в нём заложены пределы его изменения. То, что давший обет, возлагает себе на плечи, он обязан нести, пока недвижны желтый ключ и белый до самой смерти, пока не предстанешь перед Апостолом Петром ключарем врат Рая.