Через пять минут на месте вольера была только раскуроченная груда металла и взрыхленная мокрая земля. В центре на четырех муравьиных лапах стоял мутант. У него была огромная голова с усиками-антеннами, черные круглые глаза и широкий рот, почти человеческий, только вооруженный квадратными зубами и окаймленный пластинками-мандибулами, которые закрывались как забрало у шлема. Мускулистый торс с огрубевшей кожей-панцирем, руки с когтистыми пальцами и две пары ног с крючками. Посередине брюшко, наполненное питательными муравьями.
Мутант довольно рыгнул и вышел из вольера. Воздух наполняли знакомые запахи. Среди них отчетливо выделялись два: один был едва уловимый и вызывал ярость и гнев желание растерзать владельца этого смрада вспыхнуло в сознании ярким пламенем, а второй сильный сладкий манил легким холодком внизу брюшка. Второй оказался сильнее, и Бальдор направился к дальнему шалашу. Он не видел ни его, ни того, что внутри, но отчетливо чувствовал запах, и этот запах говорил о многом: там самка, и у нее есть то, что надо ему.
Муравьиная королева лежала посередине шалаша связанная как куколка, только толстое брюшко призывно вздрагивало. Бальдор оторвал его и, ощупывая усиками, словно ловкими пальчиками, стал осторожно потрошить. Наружу вытекали кишки, желудок, ядовитая железа, яйцевые трубочки и семяприемник пузырек в котором хранится запас семени. Его хватит, чтобы оплодотворить миллионы яиц и создать огромную армию. Мутант аккуратно отгрыз круглый мешочек и выдавил содержимое в свой семяприемник. Все остальное, что осталось от муравьиной королевы, быстро съел, окончательно насытившись.
Бальдор выпрямился, втянул носом ненавистный смрад, чтобы хорошенько запомнить его и стал копать землю. Вгрызаясь челюстями и помогая себе руками, он быстро уходил вглубь, а на поверхности поднимался холм песка. В этой норе он отложит первую партию яиц, из которых вылупятся рабочие муравьи, муравьи-няньки, муравьи-солдаты, сборщики и разведчики. Так образуется целая колония. Окрепнув, она двинется в завоевательный поход под командованием царя-генерала, царицы-матери его, мутанта-великана! Бальдора-Вергины!.. И тогда он вспомнит про этот ненавистный запах и найдет его владельца.
Бальдор выпрямился, втянул носом ненавистный смрад, чтобы хорошенько запомнить его и стал копать землю. Вгрызаясь челюстями и помогая себе руками, он быстро уходил вглубь, а на поверхности поднимался холм песка. В этой норе он отложит первую партию яиц, из которых вылупятся рабочие муравьи, муравьи-няньки, муравьи-солдаты, сборщики и разведчики. Так образуется целая колония. Окрепнув, она двинется в завоевательный поход под командованием царя-генерала, царицы-матери его, мутанта-великана! Бальдора-Вергины!.. И тогда он вспомнит про этот ненавистный запах и найдет его владельца.
Разбойники
Грело полуденное солнце. Мягко шелестели листья под легким касанием ветерка. Грэм затаился в кустах и полностью слился с подлеском: зеленые доспехи и лицо вымазаны грязью, бурые волосы уложены назад. В двух десятках метров от него мирно пасся черный храк мутант, размером с корову: горбатая спина, огромная голова с четырьмя изогнутыми бивнями, короткие ноги, шерсть броня. Он рыл треугольной мордой землю, словно плугом, жадно чавкал, рычал и громко опорожнял кишечник. Черный храк никого не боялся в здешних лесах, и ему незачем было соблюдать тишину, наоборот, пусть все знают, что он здесь и убираются с дороги. Особенно тот зеленый ящер, который стреляет соломинками из кустов, а потом убегает как заяц не поймать. Мутант хрюкнул, издал протяжный свист из-под короткого хвоста и провел взглядом по стене зелени.
Грэм медленно натянул тетиву руки почувствовали приятное напряжение еще, еще сильнее до боли!
Панголин уже пытался решить их территориальный спор: трижды стрелял в гиганта, но попасть в глаз ядовитой стрелой никак не удавалась. Убить его можно только так. Все тело защищено слоем бронированной щетины стрелы отскакивают от храка как от камня. Пробить ее можно разве что из арбалета с пяти метров, но Грэм не любил арбалеты.
Запел соловей. Но его песнь утонула в чавканье мутанта.
Звон тетивы! Свист! стрела вошла точно в цель и спряталась в глазнице по оперение. Храк взревел взлетели вороны с макушек деревьев, подпрыгнул, замотал головой, кроша бивнями стволы. Посыпалась листва, полетели щепки.
Грэм спрятался за деревом. Оставалось только подождать, когда подействует яд. Такого гиганта он не убьет, но изрядно замедлит. Панголин улыбнулся и подумал: «Интересно, Тень смотрит сейчас? Этот ящер всегда наблюдает. Тень, ты видел этот выстрел? Ты говорил, что мне не хватит яда и стрел, чтобы попасть в это красное яблочко?.. Так?»
Ветер приятно холодил разгоряченное тело. Солнце играло в листве, сверкая золотым огнем. Поблескивал в траве черный панцирь гигантского жука. Жужжал шмель.
Мутант разворотил все вокруг, протяжно взвыл и ринулся в чащу. Рев, хруст, топот словно валун катится с горы. Панголин выхватил короткий меч, взъерошил волосы. Кровь закипела! В три прыжка он настиг черную тушу и рубанул под хвост: там не было защитной щетины брызнула кровь! Мутант подскочил и развернулся к противнику. Слишком резко. Яд еще не действует. Грэм отпрыгнул влево в невидимую зону для ослепшего на один глаз храка, но зверь уловил шум и бросился в атаку. Он не видел врага и словно таран понесся по зарослям лещины, опутанной лианами. Грэм вынырнул из-за дерева и рубанул, целясь в кровавое месиво глаза клинок рассек бровь и отскочил от каменного лба, чуть не вылетев из рук. Мутант в ответ махнул головой, подминая бивнями тонкие стволы. Панголина хлестнули по спине ветки. «Надо подождать, когда яд остановит его» подумал он, извиваясь ящерицей в зарослях лещины. Сзади рев! Хруст! Топот! Мутанту приходилось поворачивать голову, чтобы увидеть врага это его изрядно замедляло. Грэм выскочил на поляну. Рррр! ярость зверя волной прошла по лесу. Топот. Тяжелое дыхание. Панголин побежал: дерево вправо, кочка прыжок, упавший ствол прыжок, кувырок.
Но стремительная гонка быстро закончилась. Рык сорвался воем: действует яд. Мутант чувствует, что проигрывает. Он устал, не может двигаться, но ярость гонит его. Грузный топот резко оборвался храк споткнулся о старый ствол и упал на бок. Он лягнул ногами воздух и перевернулся на живот: голова болтается, язык вывалился, кровь течет по губам, по бивням капает, исчезая в траве. В небе загалдели грифы: чувствуют кровь.
Панголин зашел справа, занес меч для последнего удара и замер. Грозный, свирепый мутант еле слышно скулил, захлебываясь прерывистым дыханием, из пустой глазницы текли кровавые слезы, а оперение стрелы дрожало словно ресница.
Панголин зашел справа, занес меч для последнего удара и замер. Грозный, свирепый мутант еле слышно скулил, захлебываясь прерывистым дыханием, из пустой глазницы текли кровавые слезы, а оперение стрелы дрожало словно ресница.
Грэм опустил меч. Враг повержен, надо ли его убивать?.. Если это не сделать, то храк выживет: все мутанты обладают невероятной живучестью, и, казалось бы, смертельная рана может затянуться буквально за несколько дней. Вернется или уйдет вот что следовало положить на чашу весов судьбы мутанта. Грэм знал: храк вернется, это его территория.
Меч вошел в пустую глазницу мутант только вздрогнул. Кинжал проколол толстую шкуру, протиснулся между ребер и разрезал сердце храк захрипел, всхлипнул и затих.
Панголин сел на прохладную землю. Перед глазами круги. В груди клубок змей. В голове пусто, словно выскребли ложкой все мысли и налили горькое чувство вины перед этим мутантом, перед собой, перед всем миром.
Тень, ты здесь? прохрипел Грэм.
Ответа не было. В воздухе звенели насекомые. В прошлогодней листве шуршала мышь. Отрывисто прокричал кулик.
Раньше панголин прочитал бы молитву, заговорил бы с богом, спросил бы его совета, а сейчас он остался один: бог вышел из него, нет больше хозяина. Жалел ли Грэм об утрате? Да, иногда ему было страшно, одиноко и хотелось назад в уютное гнездышко религии под защиту веры. Один. Он совсем один. Необъятный загадочный мир, и он в нем один. За все содеянное в ответе только он один. Один он идет по этой земле. Один он принимает решения. Один он хозяин своей судьбы! Это чувство внезапно выросло до неописуемых высот. Один! не как приговор, а как награда. Один! не как раб, а как свободный!..
Захлопали крылья, и на поляну приземлились два смелых грифа. Остальные расселись на деревьях. Смельчаки закричали на Грэма и стали медленно приближаться к туше храка.
Один из нас должен был умереть. Ты знаешь это сам. Панголин встал и положил руку на голову мутанта от нее исходило тепло. Ты сражался достойно.
Еще несколько грифов спустились на землю и загалдели, призывая закончить прощальную речь и удалиться восвояси. Грэм так и сделал: пригладил волосы, развернулся и исчез в чаще.
Через час он зашел в тень отвесной скалы. Впереди уже виднелась огороженная старыми стволами каменных деревьев хижина с покатой крышей из тростника. Панголин остановился и приглушенно свистнул раздался короткий ответ, но никого видно не было. Грэм подошел ближе. Из травы у кострища взлетел бурдюк, разливая воду, перевернулся и из него вытек ящер.
Хочешь воды.
Тень протянул мех. По его чешуе бегали разноцветные волны. Он весь будто пульсировал радужным светом. Панголин оставил без внимания представление и сделал три больших глотка.
Я
Ты убил его, перебил Тень, но чувссствуешь печаль, вмесссто радости. Так?
Грэм кивнул.
Ты огорчен финалом, продолжил ящер, но принял его как должное.
Ты все видел? Почему ты не показался, когда я звал тебя?
Я видел, что тебе надо побыть одному и сссамому разобраться с мыслями. Кссстати, хороший выстрел. Тень подмигнул.
Он подложил щепок в кострище и раздул огонь пламя принялось весело щелкать смолистыми палочками. Панголин уселся у костра и задумчиво произнес:
Почему надо убивать друг друга созданиям, вполне способным жить рядом?
Тень сел напротив.
Это с храком ты сссобрался жить рядом?
Я имею в виду людей, животных вообще живых существ.
Но мы и так соседствуем с огромным множеством сссозданий. Миллионы микроорганизмов живут вокруг нас, на нас и внутри нас. При этом все живые организмы заключены в сссферы своих восприятий мира, где действуют сссвои законы, подкрепленные биохимией, инстинктами, психикой и другими факторами. Эти сссферы восприятия непрерывно контактируют друг с другом. Всссегда территории существ пересекаются. Ты, не задумываясь, давишь растения и насекомых, попавших под ноги. Это неизбежно. Иногда приходится раздавить кого-то побольше.
Грэм достал стрелу и воткнул в землю, лук положил рядом так, чтобы можно было быстро схватить и выстрелить, прежде чем скрыться под защиту изгороди или еще дальше в пещеру. Тут всегда нужно быть начеку: вблизи грибницы из леса может выскочить кто угодно.
А то, что мы с тобой сссейчас это обсуждаем, продолжил Тень, и что у нас вообще есссть до этого дело, показывает, что интеллект способен расширять практически до бесконечности границы индивидуальной сферы восприятия мира.
А то, что мы с тобой сссейчас это обсуждаем, продолжил Тень, и что у нас вообще есссть до этого дело, показывает, что интеллект способен расширять практически до бесконечности границы индивидуальной сферы восприятия мира.