Откуда тебе это известно? спросила Валерия.
А разве ты не видела картину Репина и Айвазовского «Прощание Пушкина с морем»? Там точно такое же место и этот вот камень.
Теперь Валерия все поняла и, хотя ей не была знакома эта картина, но чтобы не разочаровывать мечтательного Игоря, согласилась:
И в самом деле, похоже.
Ярко светила луна. Море было взволнованное и волны, налетая друг на друга, разбивались об огромный камень и несколько раз осыпали их крупными брызгами. Валерия прислонилась к плечу Игоря, и так они стояли, молча, некоторое время. Молчание нарушил Игорь.
Когда я впервые забрел сюда, мне это место показалось знакомым, как будто я уже здесь был. Но потом, позже вспомнил эту картину с Пушкиным. Я долго ходил под ее впечатлением, даже стихи написал.
Прочти, попросила Валерия.
Негромко, обняв одной рукой Валерию за плечо, едва пересиливая шум морского прибоя, Игорь читал стихи о Пушкине. Слушая тихий взволнованный голос, Валерия представила вдруг великого поэта, его образ в порыве вдохновения ожил перед ней, и она подумала: «И в самом деле, где-то здесь, почти полтораста лет назад ступала его нога. Быть можем, мы ходим по его следам, давно стертым временем».
Голос Игоря звучал в унисон морскому прибою то громче, то тише. Они стояли несколько минут, молча, вслушиваясь в шум моря.
Какой чудесный вечер, вдруг сказала она, ты бы смог написать стихи о нем?
Конечно ответил Игорь, мне всегда, когда я нахожусь у моря, хочется говорить стихами. На свете есть две стихии, глядя на которые, человек не может оставаться равнодушным. Это звездное небо и море. Когда я смотрю на звезды, мне слышится голос Вселенной, и я окунаюсь в Вечность, звездой среди звезд летя. Звезды они, как люди, люди они, как звезды, светят и угасают на дальних своих путях
Звездное небо всегда наводит на философские мысли о конечности нашего бытия и бесконечности космоса, а в море всегда была и будет поэзия. Чудное оно, море! страстно шептал он ей, мне кажется иногда, что море это не бескрайняя шумящая водная гладь, а живое существо, он замолчал и дальше тихо промолвил, с такими глазами, как у тебя.
Почему же как у меня? шепотом спросила Валерия, вглядываясь в его глаза, блестящие в лунном свете.
Потому, что я люблю тебя, Валерия, ответил он, касаясь ее губ.
Горячее дыхание Игоря обожгло ее губы. Она обвила руками его шею, и ей показалось, что небо качнулось над их головами, а луна стыдливо спряталась за облака. Время, казалось, остановило свой бег, и они стояли в объятиях, не замечая ни усиливающегося шторма, ни обдающих их холодных брызг.
Как не хочется, чтобы уходил этот счастливый вечер, прошептала Валерия, подари мне на память что-нибудь о нем, сказала она, хотя бы это стихотворение о Пушкине.
Хорошо, согласился Игорь, только ты его сейчас не читай, прочтешь, когда будешь в общежитии. Согласна? загадочно спросил он. Она с улыбкой кивнула в знак согласия.
Игорь выбрал момент, когда очередная волна скатывалась в море, и забрался на валун, бывший, по его мнению, свидетелем встреч Пушкина с морем. Уложив на колени портфель с книгами, он стал записывать для Валерии свое стихотворение. Благо над головой щедро светила луна.
В общежитие они возвратились поздно. Но, когда Валерия вошла в свою комнату, девушки, её соседки по комнате, еще не спали, и едва она вошла, засыпали ее вопросами.
Ты где так долго пропадаешь? Опять с Игорем гуляла? первой спросила белокурая Лида.
Ты где так долго пропадаешь? Опять с Игорем гуляла? первой спросила белокурая Лида.
Нет, она, наверное, ходила на свидание с тем поэтом, который стихи ей присылает, высказала своё мнение Жанна.
С Игорем, конечно, ответила за нее всезнающая Людмила, тот ей давно уже не пишет,
Счастливая Валерия улыбалась, отшучивалась от подруг, а в ушах её еще шумело море, и пылали на губах горячие поцелуи Игоря. Она раскрыла свою раскладную кровать, неизвестно почему называемую в общежитии «мустангом», и, усевшись на нее, извлекла из портфеля двойной листик со стихами Игоря. На нем были следы, ещё не высохших морских брызг, и ей снова послышался запах моря. Она развернула его и увидела такой знакомый ей почерк. Валерия вглядывалась в неровные строчки и уже не сомневалась в том, кто писал ей столько дней нежные, иногда грустные, но полные любви, письма в стихах. Всего восемь строк было на этом листке из конспекта. Она читала их, замерев от счастья, не слыша ни реплик подруг, не видя их завистливых улыбок:
Я сознанье терял от твоих поцелуев
И кружилась в объятьях твоих голова!
Ты хмельная от счастья шептала: «Люблю я»,
Я хотел на весь мир прокричать те слова.
Пил любовь я из губ твоих жгучих и нежных
И хотел, чтобы не было счастью конца,
Чтобы вечно пылал в нас огонь безмятежный,
Чтоб слились в одно целое наши сердца
Абсолютное оружие
Фантастический рассказ
Безмерный хаос объял планету
В столицах, городах и поселках день и ночь толпы народа проводили митинги, сходы, конгрессы, великие собрания, съезды. Человечество бурлило, как взорвавшийся вулкан, который дремал несколько веков, накапливая энергию. Оратор за оратором поднимались на трибуну. Слова: «Долой диктатора!», «Долой правительство!», «Да здравствует президентское правление!», срывались с уст выступавших на одном конце планеты, а на другом раздавалось противоположное: «Президента и правительство в отставку!», «Диктатура или смерть!»
Так длились дни, недели, месяцы. С каждым днем Планета все больше погружалась во мрак. Сначала остановились заводы и фабрики, потом прервалось воздушное сообщение внутри и между странами, замерли электропоезда. Оставшись без горючего, мертвыми стояли на улице автомобили. На полях фермеров осыпалась пшеница, гибли фрукты и ягоды в садах. Постепенно перестали выходить газеты, еще работали телекомпании и радиостанции, но и в их работе появились признаки разлада и хаоса. Голод, холод и смерть угрожали всему живому. Кто бы мог подумать, что рядовое событие XXI века правительственный переворот в небольшом государстве, занимавшим несколько островов в Тихом океане, может стать роковым в истории земной цивилизации? Однако это было началом страшного конца, грозившего уничтожить все достижения цивилизации и весь человеческий род. В последующие за переворотом несколько недель, все информационные агентства мира сообщали о политическом кризисе, охватившем это островное государство. За ним пошли сообщения, что экономику охватил хаос. Люди бросали свои рабочие места, останавливали станки, выходили на площади и с утра до ночи произносили речи. Они не замечали, как скудеют полки их магазинов, не видели, как пропадает в поле выращенный урожай. «Всеобщий подъем» царил несколько месяцев.
Затем похожие события прокатились по другим странам мира. Будто какой-то неведомый вирус поразил сознание людей. На островах и континентах начался всеобщий хаос. С каждым днем из жизни и сознания людей исчезало очередное понятие, как: долг, обязанность, дисциплина, сознательность, работа, труд Они перестали быть производителями и превратились в потребителей. Смыслом существования каждого из них стало добывание пищи, одежды, топлива. Группы людей из пяти десяти человек, объединившиеся по принципу никому не известному, рыскали по городам и селам, шарили по складом, опустошенным магазинам. Наиболее разъяренные нападали на жилища, и, если силы нападающих превышали силы защитников, уходили с победой, унося с собой все, что нужно было голодному и полураздетому.
Правительства совсем потеряли контроль над своими народами. Армий больше не существовало. Солдаты, побросав оружие и военную технику, разбрелись по городам и весям. Врагов не было видно, но то, что грозило человеческой цивилизации, было страшнее всех известных доныне врагов.
Вечером на улицах жгли костры из книг, газет и журналов, которые теперь мало кого интересовали. Отблески пламени высвечивали угрюмые, отрешенные лица. Разговоры велись большей частью о том, что, где и как удалось добыть сегодня тому или другому участнику. Изредка у кого-то проявлялись признаки памяти, и он рассказывал о том, как жили они совсем недавно, как много всякого добра было в магазинах и на рынках, как они любили во время работы собираться в курилке и рассказывать анекдоты
Правительства некоторых государств, хотя и потеряли власть над своими народами, но сохранили способность анализировать ситуацию. Дни и ночи они проводили в поисках причин создавшегося положения и путей выхода из него. Ученые, которые продолжали что-то открывать и изобретать в своих лабораториях, привлеченные правительством к решению проблемы, выдвинули гипотезу, что всему виной неведомый вирус, принесенный летающими тарелками с космической сверх цивилизации, чтобы уничтожить человечество на Земле.
В небольшом европейском государстве правительство обязало ученых оставить все научные поиски и заняться разработкой средства, которое сможет побороть новый вирус и уберечь людей от внеземной цивилизации.
По городам и селам были разосланы гонцы с указом правительства: того, кто найдет способ или оружие для защиты от инопланетян, ожидает высокая награда почетный титул Спаситель Нации и поездка на Галапагосские острова, единственное место на Земле, где жизнь протекала в нормальном русле.
Указ правительства немного оживил людей. Но это привело лишь к новому всплеску митингов и собраний, на которых уже не искали виновных в нынешнем положении, а говорили, что нужно что-то делать, иначе всем настанет конец. Спасение пришло совсем неожиданно. Среди беспомощной неуправляемой массы людей была небольшая часть, сохранившая трудоспособность. Правда, они тоже ничего не производили, а целыми днями занимались тем, что рылись в библиотеках и, напрягая свой ум, читали старые книги и журналы, пытаясь найти в них путь к спасению человечества. К ним принадлежал и тринадцатилетний мальчуган.
В прохладный сентябрьский вечер, когда на улицах города привычно запылали костры, Джонни сидел возле одного из них в окружении взрослых людей, над чем-то глубоко задумавшись. Дядя Артур, сосед, предавался воспоминаниям.
То ли дело раньше было: придешь на завод, врубишь станок, стружка, как змея, ползет из-под раскаленного резца. А в конце месяца пошел в кассу, получил свои законные, зашел в магазин, отоварился и никаких проблем. А сейчас
Никто не поддержал его разговор, и он взял из груды книг толстый том в плотном переплете, презрительно оглядел его и, бросив в огонь, сказал: «А во всем эти писатели да ученые виноваты. Дописались».