Ну ладно, тебя не переспоришь, ворчит Ника, выбираясь из постели, я, пожалуй, спущусь и поем еще раз. Окей?
Ты точно выздоравливаешь! смеюсь я, Аппетит это хороший признак! Не бери творог он холодный!
Ника вприпрыжку спускается по лестнице. Я включаю пылесос и начинаю уборку.
9-
Ты будешь участвовать в моем новом проекте?
Глаза Сережи горят сумасшедшим блеском. Мы сидим в открытом кафе и я уже порядочно замерзла.
Что за проект? равнодушно спрашиваю я.
Сначала согласись, просит Сережа. Вернее, не просит, а требует.
Я не могу согласиться, если не знаю, на что я соглашаюсь.
Ну а я не могу рассказывать тебе подробности, если ты еще не в проекте, обижается Сережа.
Тогда я не соглашаюсь, отвечаю я равнодушно.
Ну правильно, Сережа откидывается в кресле и затягивается сигаретой, Вот если бы нам заплатили побольше, если бы нас раскрутил кто-нибудь, если бы кто-нибудь все оформил Тогда бы мы согласились Соизволили бы А так
Я не реагирую. Что толку?
А ты хоть знаешь, сколько у меня проблем? спрашивает Сережа, Или тебе это не интересно?
Ты же мои проблемы не решаешь, говорю я, так почему я должна знать о твоих.
Я говорю совсем не то, что думаю на самом деле. Самое смешное, что я уверена: Сережа знает, что я кривлю душой. Мне совсем не безразличны его проблемы. Несколько лет назад я была такой же: идеалы были для меня идеалами, актеры, снимающиеся в рекламе предателями своей профессии, писатели, которые писали «для толпы» просто преступниками, а музыканты, играющие в ресторанах халтурщиками. Сейчас я научилась идти на компромисс с собственными убеждениями.
Ты же мои проблемы не решаешь, говорю я, так почему я должна знать о твоих.
Я говорю совсем не то, что думаю на самом деле. Самое смешное, что я уверена: Сережа знает, что я кривлю душой. Мне совсем не безразличны его проблемы. Несколько лет назад я была такой же: идеалы были для меня идеалами, актеры, снимающиеся в рекламе предателями своей профессии, писатели, которые писали «для толпы» просто преступниками, а музыканты, играющие в ресторанах халтурщиками. Сейчас я научилась идти на компромисс с собственными убеждениями.
Думаю, Сережа тоже придет к этому, иначе его просто запишут в сумасшедшие.
Так что же ты решила? спрашивает он так, как будто я не дала ему ответ десять минут назад.
Сначала рассказывай, а потом я решу, настаиваю я, Может, это какой-то криминал.
Я, конечно, шучу: я не могу заподозрить Сережу в том, что он хочет вовлечь меня в какую-нибудь грязную историю.
Я не могу рисковать своей информацией, с пафосом говорит Сережа.
Тогда я не понимаю, о чем мы говорим, вяло возражаю я, Я тебе ответила.
Я знаю, что ему без меня не обойтись. И он это знает. Но в самой глубине души. На поверхности ему кажется, что я просто набиваю себе цену.
Мне не нравится его важный тон. В такие минуты он становится еще более жалким, чем обычно. Но и подчиниться его требованиям мне не хочется сразу.
Подумай хорошо, говорит он мне, потом, когда исследование будет завершено («Слово-то какое!» думаю я), ты очень пожалеешь, что не приняла в нем участия
Я, кажется, достаточно, была подопытным кроликом у тебя, говорю я, так что не нужно
Мы препираемся еще некоторое время и, конечно же, я соглашаюсь поучаствовать в эксперименте. Не потому что я не могу отказать. Просто я понимаю, когда человек загнан в угол, даже, если он сам этого еще не видит
10-
Наблюдать за тем, как Тамара провожает мужа на работу зрелище презабавное. Меня даже задевает то, как этот солидный, умный и дальновидный человек попадается на все ее «крючки». Я тешу себя надеждой на то, что он все видит в реальном свете, просто делает скидку на ее молодость и недостаток ума.
Тамара редко встает в такую рань. Но сегодня она, по-видимому, изображает декабристку, которая провожает мужа в Сибирь и собирается следовать за ним. Она бледная и усталая прямо с утра. Семен Михайлович тоже выглядит не лучшим образом в его возрасте, наверное, бессонные ночи не способствуют цвету лица. Он явно нервничает и это заметно мне, но, кажется незаметно Тамаре.
Они стоят на веранде и она, в накинутом на плечи пальто, прижимается к его груди. Она что-то активно говорит ему, кивая головой, так, как будто провожает его на фронт. Я думаю, что он опаздывает, но не решается отнять ее от себя. Они целуются долго, и я начинаю замечать, насколько в этой сцене Семен Михайлович не на своем месте. Поцелуи молодой пары на лавочке я воспринимаю абсолютно нормально мне в голову не придет обвинять их в чем-то, это их дело и ПРАВО! Так и Семен Михайлович имеет право быть сильным, жестким, центральной фигурой во всем!
Я стараюсь не смотреть на них, но поневоле отмечаю, что Тамара выглядит прекрасно в сценах с поцелуями она как рыба в воде, каждое движение уместно. И еще я понимаю, что в таких ситуациях, наверное, не нужно слов. Наблюдая за ними сквозь стекло, я понимаю, что совсем неважно, что в этот момент говорит Тамара. Она прекрасна! Хоть и немного фальшива.
Семен Михайлович сейчас какой-то слишком уж солидный, даже старый. Не годится ему целоваться на крыльце! Не годиться и все! Но он смотрит ей в глаза и, кажется, не может оторваться.
Наконец, Тамара отпускает его и, еще не выйдя из роли, топает ко мне. Сегодня она верная боевая подруга, любимая жена с бытовыми проблемами.
Полночи выясняли отношения, с притворным вздохом говорит Тамара. Чувствуется, ей очень хочется поговорить о том, что происходит у нее ночью с Семеном Михайловичем. Будь у нее подруга поближе, наверное, она не приставала бы ко мне со своими откровениям, но подруги далеко, а я рядом, тем более, Тамара уже убедилась, что я ничего никому не передаю, и, как ей кажется, не делаю никаких выводов, Понимаешь, он в постели, такой же, как и в жизни все делает серьезно и неторопливо. Я, конечно, любого могу завести, но и мне иногда хочется, чтобы мужчина проявил какую-нибудь фантазию.
Я киваю головой и молчу. У меня на доске разложены капуста, свекла, морковь и я варю настоящий борщ. Тамаре не нужен собеседник ей нужен слушатель и я хорошо подхожу на эту роль.
Представь, он хочет ребенка! хвастливо говорит Тамара, делая вид, что Семен Михайлович хочет Бог знает что, Как будто у него мало проблем!
А ты не хочешь? осторожно спрашиваю я. Мне положение Тамары не кажется очень уж прочным, и, я думаю, ребенок ей бы не помешал.
Конечно, рассуждает Тамара, если будет ребенок, то можно нанять няню, но ты представляешь, во что превратится наша жизнь? Я и так его вижу только по большим праздникам, а уж тогда Да и вообще Я еще хочу пожить для себя.
Я продолжаю шинковать капусту и молчать.
Слушай, говорит Тамара, чего ты все помалкиваешь? Мы же женщины! Чего ты краснеешь? У меня был один парень, с которым мы проводили в постели по двенадцать часов подряд. И никто не уставал. А тут
И долго это продлилось? спрашиваю я, задетая тем, что Тамара напоминает мне о том, что я женщина. Во-первых, женщинам необязательно говорить о том, кто с кем спит, а во-вторых, я здесь работаю не женщиной!
Длилось две недели, но запомнилось надолго, смеется Тамара, Будет хоть что вспомнить на старости лет! А у тебя? Расскажи что-нибудь!
Я пожимаю плечами. Мне есть, что вспомнить, но нет желания об этом говорить, тем более, с Тамарой. Я не люблю вспоминать прошлое, какое бы оно ни было, хорошее или плохое. Я откладываю в сторону овощи и собираю завтрак для Ники.
Она что, не может сама прийти и поесть? фыркнув, спрашивает Тамара.
Она еще не совсем здорова, говорю я.
Можно подумать! восклицает она, две недели не ходит в школу и ты подаешь ей завтрак в постель!
Слушая Тамару, можно подумать, что она все делает самостоятельно. Сегодня она встала пораньше, и, поэтому, ей кажется, что все вокруг просто бездельники.
Я приношу завтрак Нике и спускаюсь вниз. Ника просит чипсы с паприкой и мне придется поехать за покупками раньше, чем я рассчитывала. Дел у меня становится все больше и больше всем удобно, когда кто-то везде подставляет свои руки. Только Нике мне хочется сделать приятное, но она редко просит чего-нибудь. Еще мне очень хочется угодить Семену Михайловичу, но с ним мы почти не встречаемся. Я уезжаю раньше, чем он возвращается с работы и ужином его кормит Тамара. Утром я нахожу на кухне посуду после ужина, а в комнате бокалы из-под вина. Тамара, по-моему, прикладывается ежедневно.
Я говорила тебе, что ко мне приедет подруга? спрашивает Тамара.
Да, отвечаю я, сегодня?
Сегодня, часа в три. Ты можешь закончить сегодня пораньше. Мы с Марго посидим по-домашнему. Еще бы девочку куда-нибудь сплавить, и было бы все совсем прекрасно.
Мне не нравятся такие шутки, но я рада, что уеду домой пораньше.
***
Мне никогда не приходилось стирать чужое белье. Я не говорю о вещах мужа или родителей. Там все было как-то естественно. Здесь же я, беря в руки каждую вещь, начинаю думать о ее владельце.
Я загружаю белье в стиральную машину и вижу несколько вещей, которые вряд ли можно стирать в машине. Тамарины блузки настолько тоненькие и воздушные, что, думаю, после одной стирки в машинке, их можно будет выбросить. Их я стираю в тазу. Запах Тамариных духов остается в ванной даже после того, как блузка постирана. Запах духов несильный, но, видно, очень стойкий.
Из кармана джинсов Вадима выпадают ключи. Хорошо, что они выпали сами. Хорошо, что я не успела засунуть джинсы в машинку. Я кладу ключи на полочке в ванной.
Стирка запущена, все вещи «для ручной стирки» висят на плечиках в ванной комнате и сохнут. Я спускаюсь вниз.
Вадим преграждает мне путь.
Как дела? спрашивает он, пытаясь меня обнять.
Не оставляй ключи в карманах, говорю я, уворачиваясь от него, вот они. Выпали из твоих штанов.
Ты лазишь по карманам? ехидно спрашивает он, забирая свои ключи.
Я просто задыхаюсь от возмущения.
Они сами выпали, говорю я. Ну что я могу сказать?
Конечно-конечно, усмехается Вадим, они всегда выпадают сами. А потом из дома пропадают вещи.
Я понимаю, что он просто дразнит меня, но молчать не могу.
Что ты имеешь в виду? спрашиваю я.
Только то, что ты залезла ко мне в карман и украла ключи, говорит он с усмешкой и заходит к себе в комнату, плотно прикрыв дверь.
***
На следующий день я застаю Нику в страшно возбужденном состоянии. Лицо ее пылает, глаза блестят и, когда я захожу в комнату с обедом, она вскакивает навстречу мне.