5
Мороз все крепчал, но Сергей не чувствовал его, подогретый винными парами. Он обошел уже несколько баров и забегаловок, и теперь направлялся к очередному тёпленькому местечку, где можно было скоротать, а вернее убить, время до наступления ночи. Тогда волей-неволей придется возвращаться домой. В то проклятое место, в ту холодную постель, которая расстеленная (растленная, растлившая его грешную душу, да назови, как хочешь, все будет правдой, все попадание в точку), не заправленная третьи сутки, еще помнившая тепло Ольгиного тела, ждала его, как Голгофа своего мученика.
И пусть, говорил он себе (бурчал под нос). Казалось, он плакал, и слезы замерзали сосульками на его щеках. Пусть, пусть, пусть так и будет.
«Вот умру я, и никто не узнает, где могилка моя», хитрые мыслишки как будто издевались над ним, над его жалкой беспомощностью перед реальностью, над его слабостью.
Ничтожество, добавил кто-то вблизи от него.
Что-что? возмутился было Сергей, разворачиваясь вполоборота к проходящей мимо паре.
Как можно так напиваться? сказала дама в шляпке и платке поверх ушей. До непристойного положения. До положения риз.
Пристойного? переспросил ее Сергей, не совсем понимая, что она или кого она обзывала этим обидным, унизительным словом. «Начитанная», пронеслось у него в мозгу. Вы сказали: пристойного?
Ну да, непристойного, повторила дама, окидывая его с головы до ног презрительным взглядом, в котором не было ни капли милосердия и прощения.
А еще прилично одет, сказал ее спутник, высокий интеллигент в ондатровой шапке и закутанный в мохеровый шарф по нос, как в гермошлем.
И что из это..? не унимался Сергей, раскручивая свое туго обтянутое зимней курткой тело, как заржавевшая юла. Что из этого следует, я вас спрашиваю?
Что дома надо сидеть, если набрался как следует, парировал мужчина.
И не шляться по улицам, прибавила женщина. В непотребном виде, порочащем всех москвичей. Что о нас гости столицы подумают? Вы же москвич? На бомжа вроде не похожи.
Москви-ич, пьяно растянул ответ Сергей, удивляясь, что его еще спрашивают об этом. А что не видно?
Не видно.
А что, если его дома нет?
Как нет?
Вот так. Совсем нет. Был, да сплыл.
Так не бывает. Что вы нам голову морочите. Идите домой, лягте спать. Проспитесь к утру. Станет легче.
Сомневаюсь, что станет.
Рождество Рождеством, но здоровье оно одно, да и жизнь тоже. Замерзнете тут. Пенять не на кого, кроме себя, тогда будет. Учтите.
Да, это вы правильно заметили: пенять только на себя придется. Во всем виноват сам. Один и только один.
Вот, видите, сами все понимаете, адекватно рассуждаете. Трезво, можно было бы сказать, если бы не ситуация.
Хорошо, я пойду, успокоился вдруг Сергей. Спасибо вам, добрые люди.
Да, не за что.
Как не за что. За беспокойство спасибо. А я бы на пьяного и внимания не обратил бы. Вот, как получается: ничего вокруг не видишь, а самого
Парочка удалилась в огнях, исходящих от шатра, как в сиянии божественного нимба. Сергей достал платок с неопределенной им до конца целью: то ли утереться от замерзших на лице и превратившихся в ледяную слюду слез, то ли помахать им на прощанье. И тут упал. Поскользнувшись на катке, в который превратился к вечеру асфальт вокруг пруда.
Вы не ушиблись? донеслось до него откуда-то сверху.
Он повернул голову на голос. И увидал склоненную над собой девушку в длинной шубе и странном квадратном головном уборе, в полутьме и слабом мерцании гирлянд на ветвях деревьев по всему берегу напоминающем кубанскую папаху.
6
Я не верю, что ты не женат, сказала Яна. В таком возрасте все уже давно женаты. И некоторые не один раз.
Ей-ей, не лгу.
Конечно, если бы у тебя был при себе паспорт, тогда тогда я бы смогла проверить. А так
Есть, закричал Сергей, ощупывая себя, отстегивая пуговицу, и с визгом опуская ползунок молнии на куртке, погружая руку по локоть внутрь кармана. Есть паспорт.
«Какой же я молодец», подумал он, «что заскочил вчера утром на режимный объект, чтобы подписать акт приема-сдачи перед праздниками и закрыть сделку. А вечером забыл выложить документ на стол. Это никак провидение мне помогло».
На, держи, протянул он ей пузатый рыжий кожаный портмоне, проверяй.
Мне паспорт нужен, а не твои деньги.
Он там. А денег, я же тебе говорил, ни копейки не осталось. Все потратил. Я же не знал, что тебя встречу.
Вот и доставай его. Сам.
Футе нате, засуетился Сергей, распахивая бесполезный кошель, набитый визитками, и выуживая из отделеница тонкую блестящую книжечку в свежем полиэтилене, с гербом и золотистой надписью. Вам прочитать? Читаете сами? Умеете?
Это я сама, сказала Яна, выдергивая из рук Сергея корочки документа.
Так Сергей Ефимович, читала она. Прописан Москва штампа о браке нет. Дети?
Это я сама, сказала Яна, выдергивая из рук Сергея корочки документа.
Так Сергей Ефимович, читала она. Прописан Москва штампа о браке нет. Дети?
Тоже нет. Что и требовалось доказать.
Это ни о чем не говорит. Можно не регистрировать брак.
Конечно. Если в нем не состоишь.
Какой умный. А я, поди, не догадалась.
Что? Прощен, реабилитирован? Какое наказание последует?
Никакого.
А поощрение?
Тоже никакого. Ты что думал, что я соглашусь на твое предложение к тебе домой поехать?
Честно? Думал.
Зря.
Жаль. Я же ничего плохого не Я не маньяк, просто загулявший муж чина, празднующий свою свободу и завершение удачной сделки. Хотел пригласить приглянувшуюся, симпатичную девушку в гости. К себе. Без каких-либо посягательств на ее близкое расположение. Просто посмотрела бы, как я живу. И только.
Нет. Далеко ехать. У меня времени впритык. Не хватит. Через два часа поезд.
Тогда позволь тебя проводить, раз такой расклад получается. Я к тебе приставать не буду, если что кругом люди, Сергей оглядел пустующий перрон метро. Было около полуночи и выходной день. Если будет предпринята с моей стороны попытка, сдашь в милицию. Но уверяю тебя, до таких крайностей дело не дойдет. Я смирный и не бабник.
Это я уже поняла: дожил до такого возраста и до сих пор не женился, семьей не обзавелся, пошутила Яна.
М-да, грустно мотнул головой Сергей, и такое в жизни случается. Ну, так как? Позволите Вас сопровождать, леди? Или как? Все-таки я москвич, и мне хотелось бы, чтобы у Вас, как у гостьи, остались наилучшие воспоминания о коренных жителях столицы и их нравах.
Яна подскочила со своего места на лавочке, притулившейся одиноко под станционной мраморной аркой перехода.
Давай лучше, съездим на ВДНХ, пока еще есть время до поезда. Я там еще не была. Вот и покажешь мне Москву, и расскажешь о ней. С той стороны, которую я не знаю.
Заметано. То есть замечательная идея, только у меня
У меня на карточке как раз пять поездок осталось. Нам хватит туда и обратно.
Да, обрадовался Сергей, и мне обратно домой. Успею. Главное до часа ночи сесть в поезд подземки, чтобы не делать пересадку между станциями. У тебя во сколько поезд?
В двенадцать сорок.
А сейчас только одиннадцать двадцать. Успеем. Еще и выставку посмотрим. Едем.
А как ты потом?
И я успею, Сергей уже не принимал от нее никаких возражений. В крайнем случае, на вокзале переночую.
7
Дойдя до исполинских ворот на территорию выставки, они остановились в раздумье: идти дальше, или нет. Над ними возвышалась массивная арочная конструкция из бетона, придавливающая к земле еще сильней, чем накопленная усталость в ногах. Слабое освещение отбрасывало от их фигур длинные тени на ледяную пленку асфальта.
Сколько времени осталось? спросила Яна, сдвигая на прежнее место свою меховую папаху, съехавшую набок от быстрой ходьбы.
Нет, пожалуй, не успеем, ответил Сергей.
Да, не будем рисковать, согласилась девушка.
В другой раз увидишь, успокоил Сергей, с пренебрежением взмахнув рукой жест, означающий, что это вовсе не неудача, а пустяк, когда снова приедешь в Москву.
Теперь не скоро. До отпуска долго, а отгулов у меня не осталось, все на эту поездку потратила.
Не беда, подождем. Надо же все посмотреть, что не успела в этот раз.
Да уж, перевела дух Яна, сегодня я столько находилась, как никогда прежде. С марафонскую дистанцию, наверное, преодолела. На одних Воробьевых горах полдня плутала. Не ожидала, что там такие просторы. Пока дошла до Университета, уже устала. А сидеть на скамейке холодно вмиг замерзнешь. Я же мокрая вся, в этой шубе. Там ветродуй такой, что не заметишь, как продует. Болеть мне никак нельзя.
Да, шуба у тебя и впрямь солидная. Капитально собиралась на экскурсию. И папаха к ней в самый раз.
Это мама меня так нарядила. Я упиралась, но она настояла. «Там морозы сейчас, я прогноз смотрела», говорит. «Так что прекращай, ни-ни, ни какие отговорки не принимаются». Пришлось послушаться. А то не отпустила бы.
Она шла рядом с Сергеем, взяв его под руку, и он какое-то время блаженно молчал, вдыхая морозный воздух и приходя в себя от бега он едва поспевал за молодой спутницей и от учащенного биения сердца, вызванного не столько скоростью их передвижений, сколько из-за последствий алкогольных излишеств в этот вечер.
Она шла рядом с Сергеем, взяв его под руку, и он какое-то время блаженно молчал, вдыхая морозный воздух и приходя в себя от бега он едва поспевал за молодой спутницей и от учащенного биения сердца, вызванного не столько скоростью их передвижений, сколько из-за последствий алкогольных излишеств в этот вечер.
Если честно, вдруг тормознула девушка и легонько придержала его за рукав куртки. Если честно, то это я сама так решила взяла и ни с того, ни с сего, внезапно сорвалась и поехала в столицу. Захотелось посмотреть город, достопримечательности, развеяться. Поехала на Московский вокзал, взяла билеты и маме на стол выложила: хочешь, отпускай, хочешь, нет, а я поеду.
Смело.
А она: и езжай, развлекись, что ты тут, дома, будешь делать, все рождественские каникулы? У нас никто не работает до десятого.
У нас тоже. Правильно за тебя мама решила. Иначе бы мы не встретились.
8
До отправления поезда оставалось три-пять минут. Он вошел вместе с ней внутрь вагона, помог снять полосатый матрац и подушку, закатанную в него, присел напротив, снял свою шапку, расстегнулся. Она также скинула с себя тяжелую шубу и смахнула с головы папаху. И оказалась с конским хвостом волос, в шерстяном свитере и обтягивающих, тоже шерстяных колготках, спрятанных в высокие, подбитые мехом сапоги.