Самошкин махнул рукой и перестал что-либо объяснять. Нервозно ходил по биндюжке, щупая то свою печень, то сердце. Толик, устало сказал он Турусину, рассылай людей по местам. Хватит глотки надрывать, работать надо. Давай скоренько
Иванова, деда Ковальского и Чичахова Турусин тут же определил вывозить со складов стеклянный бой, испорченные продукты и другие не годные ни для какой уценки товары. Работа не особо тяжелая, но грязная и нудная. Мало удовольствия загружать мусорную машину мешками, из которых сочится забродившая томатная паста, или, фукая от брезгливости, вываливать из бочек протухшую селедку и капусту, когда вся эта вонючая гадость течет тебе на грудь, под рукава и чуть ли не за шиворот.
Дожидаясь, когда возвратится со свалки очередная машина, грузчики присели отдохнуть у ворот овощного склада. Притомившийся дед Ковальский прислонился затылком к стене, прикрыл глаза. Иванов сел на ящик, закатав облитый селедочным рассолом брезентовый фартук. Брезгливо понюхал свои руки и спросил у Чичахова: Тебя-то, Валер, за что на эту каторгу? Меня, понятно, за критику. Ковальского потому что он затюканный. Тебя-то, за какие грехи перед бригадиром?
Чичахов молча пожал плечами. Конечно, ты недавно работаешь, поэтому пока и не взбрыкиваешь. Но рано или поздно надоест. Кому-то все конфетки оприходовать. А кому в параше хлюпать. Вот, что я тебе скажу, Валер, Иванов пригнулся к самому уху Чичахова, ты давай бери мою сторону. Выйду я в бугры, без балды. Я, по своей жизни, все время в главарях ходил. Мне бы только команду свою сколотить. Как это говорится предвыборную Понял? Иванов похлопал Чичахова по плечу. Песни ты хорошо, Валер, под гитару бацаешь. Это, знаешь, как может пригодиться. Теперь делай это с таким смыслом, чтобы, значит, после какой-нибудь жалостливой песенки ребятам, которые вокруг тебя, взять и сказать, будто между прочим: эх, мужики, нам бы в бригадиры Колю Иванова, вот бы жизнь пошла Понял? Иванов опять похлопал Валерку по плечу. Понимаешь, Коль, замялся Чичахов, я, в общем, за то, чтобы по справедливости всё шло Козе понятно! нервно и громко хохотнул Иванов, отчего дед Ковальский вздрогнул и открыл глаза. Я ж тоже за справедливость, о чем тебе и толкую. Чтоб все было по справедливости. Не все ж Самошкину бугрить на благо своей родни.
Вдалеке показалась, с походкой, как утка, с боку на бок, фигура бригадира. Он подошел и сразу с места в карьер принялся ругаться непонятно на кого: К хренам собачьим такие работники нужны. Вшестером за два часа не могут машину загрузить. Шиш, мы такими темпами что-то на бригаду заработаем. Придется от вас одного на склад стройматериалов перекинуть. Давай, Валер, ты, что ли. Скидывай свой фартук и скоренько дуй туда Да как же мы тут с дедом вдвоем! вспылил Иванов. Специально, что ли, измываешься? Не бузи, ну тебя в задницу, спокойно отозвался Самошкин. Затоптать меня хочешь не выйдет! Иванов оскалил зубы, точно готовая к обороне собака.
Самошкин дождался, когда Чичахов, переодевшись, направился к складу стройматериалов, и двинулся следом за его спиной, как будто ведя под конвоем.
В стылом холоде металлической полубочки склада стройматериалов погрузка и в самом деле почти не двигалась. Кузов ЗИЛа был заполнен мешками с цементом лишь на треть, водитель машины, видимо, сомлевший от ожидания, спал, похрапывая, в кабине.
Грузчики выковыривали мешки из рухнувшего штабеля, вдвоем подкидывали мешок на плечо третьего и тот по крутому дощатому трапу поднимался на кузов. Двое носили, двое грузили и двое голыми руками, то и дело матерясь и дуя на замерзшие пальцы, выдирали мешки из кучи. Завскладом, зараза, не разрешает с другого штабеля брать, замученным голосом объяснил Федотов, глядя, как Валерка Чичахов в рукавицах пытается ухватить угол бумажного мешка. Подмочило их еще с лета, они и сцементировались друг с дружкой. Ну, будто каменную стенку пальцами расковыриваем. А бригадир говорит, что вы тут ползаете, как мухи, с кряхтеньем сказал Чичахов. Ну, у него, конечно, только его братья да кумы работают, а остальные дармоеды и сачки А чего вон додумались на своем совете бригады звенья ввести, подхватывая на плечо мешок, возмущенно добавил Брагин, когда-то запойный, а теперь серьезный, семейный мужик, очень ревниво относившийся к своему заработку. Каждому звену своя специализация. Это ж с ума сойти, какая будет несправедливость
Чичахов выпрямился и сказал неуверенным голосом: Ребят, а может, вправду бригадира переизбрать. Чтобы все было по справедливостиВот ИвановаНиколая, например, избрать Во, точно! обрадованно взмахнул кулаком Федотов. А то меня уже заклеймили злостным прогульщиком. Бригадир, если еще больше оборзеет, так вообще вытурит с работы и все мои восемь северных надбавок коту под хвост
Максимыч, философ-молчун, но в бригаде человек уважаемый, устав держать на весу мешок, дожидаясь когда Федотов подставит под него свое плечо, перебил любившего поразглагольствовать и поорать просто так в пустоту оратора: Давай в бригадиры твою родную бабушку выберем. Ставь плечо, черт, руки уж опухли!.. Федотов впопыхах подхватил мешок и, видимо, неловко, жестким углом придавил себе ключицу, не докричал последнюю фразу, ойкнул и пошатнулся. Стоять, Зорька, стоять. Максимыч быстро среагировал, поддержал Федотова и поправил ему мешок. Вперед, докер! Вперед.
Рухнувший штабель наконец разобрали и дело пошло быстрее. Теперь двое подкидывали мешки, а остальные носили их по трапу. Кузов машины заполнялся прямо на глазах. Однако бунтарское настроение не ослабляло. Как говорится парламентским языком, микрофоном овладели все одновременно. Все бегали, кричали, ругались и вносили предложения. Даже застенчивый, как девчонка, Чичахов раскраснелся, будто лупанул стакан спирта, кричал что-то про справедливость и про Колю Иванова.
Максимыч, стоя на подаче мешков, своих предложений не вносил, а только с грустной ухмылкой на потной физиономии критиковал предложения других. Это разве механизация! кричал из-под мешка «зашитый» от пьянства и, может быть, поэтому всегда понуро-озлобленный Брагин. Это механизация времен строительства египетских пирамид. А две болгарских кары на складе гниют. Брагин для пущей убедительности притоптывал по доскам трапа. Сапоги уже сколько времени не выдают, а! кричал «цыган» по отцу-матери и русский по паспорту Еремеев. Рукавицы тоже, фуфайки. Это же что, спецодежда!.. И по упаковке тампакса, ухмылялся Максимыч. Сверхурочные постоянно. В отпуск летом не вырвешься. Никакой личной жизни!.. В библиотеку некогда сходить, добавил Максимыч.
Заспанный водитель ЗИЛа вылез из кабины, заглянул в кузов и замахал руками. Хорош, хорош, ребята! У меня ж рессоры в обратную сторону вгнулись. А я думаю спросонья, что это вы кричите? Хорошо, что разбудили
Максимыч, стоя на подаче мешков, своих предложений не вносил, а только с грустной ухмылкой на потной физиономии критиковал предложения других. Это разве механизация! кричал из-под мешка «зашитый» от пьянства и, может быть, поэтому всегда понуро-озлобленный Брагин. Это механизация времен строительства египетских пирамид. А две болгарских кары на складе гниют. Брагин для пущей убедительности притоптывал по доскам трапа. Сапоги уже сколько времени не выдают, а! кричал «цыган» по отцу-матери и русский по паспорту Еремеев. Рукавицы тоже, фуфайки. Это же что, спецодежда!.. И по упаковке тампакса, ухмылялся Максимыч. Сверхурочные постоянно. В отпуск летом не вырвешься. Никакой личной жизни!.. В библиотеку некогда сходить, добавил Максимыч.
Заспанный водитель ЗИЛа вылез из кабины, заглянул в кузов и замахал руками. Хорош, хорош, ребята! У меня ж рессоры в обратную сторону вгнулись. А я думаю спросонья, что это вы кричите? Хорошо, что разбудили
Машина осторожно вырулила из склада и поехала на весовую площадку. Эх, романтика разгрузочно-погрузочных работ, вздохнул Федотов, отряхиваясь от пыли. До обеда долго там?
Валерка Чичахов посмотрел на часы. Сорок минут еще. Пойдем в биндюжку?
На пути до биндюжки навстречу грузчикам, как бы случайно попался бригадир. Закончили? поинтересовался он, будто не видел загруженную машину, и посмотрел на свои часы. Покачал головой и спросил, изумившись: Ба-а, вас аж семь человек было? Грузчики примолкли, чувствуя себя в чем-то виноватыми. Давайте сейчас на мясной склад, там уже начали загружать рефрижератор. Скоренько загрузите и как раз к обеду успеете.
Федотов первым согласно кивнул, втянув голову в плечи, и повернул в сторону мясного. За ним шаркающей походкой поплелись остальные.
В обеденный перерыв, приехав из столовой, уселись играть кто в домино, кто в шашки, некоторые просто так растянулись на скамейках, давая отдых перенапрягшимся мускулам. Ровно в час дня Самошкин разослал всех по складам. Ни о собрании, ни о бригадном нововведении никто и не заикнулся.
Прошло недели две. Никаких изменений в работе не замечалось и само по себе уразумелось, что растревоживший всех передел и пересчет это нечто вроде очередной формальности, необходимой для какой-то там отчетности в конторе.
Но вот в понедельник утром, перед разнарядкой на работу, бригадир животом и словом зацепил Сережку Рябова, того самого, который работает, как танцует, но не вышедшего в воскресенье в дежурную смену. Тебе, Рябов, я прогул поставил за вчерашнее. А-а, спокойно махнул рукой Рябов, отработаю, сам же знаешь. Я просто предупредил, без злости в голосе произнес Самошкин.
За два-три дня до получки бригадир обычно пропадал, как в бригаде говорили, «закрывал наряды». Вместо Самошкина оставался командовать его заместитель Толик Турусин.
Когда принесли расчетную ведомость, Сережка Рябов вдруг с измлением обнаружил, что сумма получки у него втрое меньше, чем у остальных. Э-эх, ты! А это почему!? взревел обычно пофигист до всех проблем Рябов и поискал глазами бригадира. Увидел Турусина, схватил того за воротник бушлата и потащил к столу, на котором лежала расчётка.
Толик, это почему так? Ща-а в глаз дам!
При чем тут глаз? При чем тут такие наивные вопросы?.. выкручиваясь из рук Рябова, Турусин пытался выглядеть серьезно. Вся страна живет новой жизнью. В нашем порту тоже того, соответственно и в бригаде нашей тоже, понимаешь, да? И вообще, тебе же объясняли: новая система, за прогул снизили коэффициент. Во-о дела, расстроенно сказал Рябов и машинально стряхнул обе ладони. Сейчас так бы кому-нибудь в глаз бы врезать Эх-ма