Над потолком. Сборник стихов - Алик Гасанов 3 стр.

И ору же я глоткой своею лужёной и крепкой,
И оружием в паспорт подшита квитанция скрепкой.
Сослан я печь блины, воспевать неродные края.
Королева моя, и мой принц, и принцесса моя!
****

Молот прав.
Кован сплав.
Срезан болт.
Весел, жёлт.

Жжёт мозоль.
Ноготь сбит.
Кровь черна.
Чёрен бинт.

Жарок звон.
Тёрт зажим.
Горек пот.
Сладок дым.
****

Намотанной косы кулак не знает.
Беззубы окна города Иваново.
За что моя душа опять страдает?
Зачем мне душу рвёт Юлдуз Усманова?
И как не пыжься  вход в бутылку узкий.
Нам не подвластен снов покров основ.
Мне говорят, кричу во сне по-русски,
Пугаю болью непонятных слов.
Оставьте для детей сопливых сказки.
Из-за плеча правдив неловкий взгляд.
Я россиянин из степей казахских,
Кровей кавказских дикий азиат.
И каждой зарубить пора скотине:
С акцентом говорю, дышу и пью.
Получит по мусалам муссолини.
Я Родину люблю. Хоть и не всю.
Навозом слов силён стихов картофель.
Я ловко настругал из мух слонов.
Как ни крути  всё те же яйца в профиль.
И принцип вечный мой совсем не нов.
Мне мама била морду за «Родопи» 
Курить не начинайте в третьем классе.
В те времена не знали, что в Европе
Все будут пидорас на пидорасе.
И вот, хоть забивай, хоть положи,
Как ни склоняй «люблю-коплю-куплю»,
Ни хватит мне ума на падежи.
На выдох, словно снегом  завалю.
****

Смотри.
Из сумрака тумана белого
Израненный конь боевой
Несёт бездЫханное тело,
Храпя на близкий волчий вой.
Бока горят, камчою стёртые,
Терзает шпора рану зря.
Поводья держат пальцы мёртвые.
На гриве кровь.
В глазах заря.
Всё ближе, скрытые кустами,
То ветки треск, то скорый бег.
Очнись, мы окружены врагами!
Проснись, хозяин-человек!..
Уж рядом трепеты погони,
И силы нет, как не моли.
Конь боевой! О чём ты стонешь,
В чужом лесу
Чужой земли?..
****

Я на полу сплю.
Встал ни с той руки.
Мне не с руки.
Тревожные звонки.
Я высоты боюсь
И сплю тревожно.
И аллергия у меня на всё.
Доктор!
Мне верить можно.
Я землю ел.
Пропащий я.
Я нищий.
Свистел я дома.
Поверьте, доктор.
Они придут с оружьем.
Им дуло в спины.
И в спины целилась беда.
Летали африканские пингвины
Над кромкою коричневого льда.
Доктор! Меня изгнали наши.
Немой священник он.
Не мой, поверьте.
Я сыворотку из-под простокваши
Найти не мог.
Нет сыворотки из-под простокваши,
Доктор!..
****

Сухоньких ладошек
Подышав в кулак,
Бабушка к окошку
Ставила пятак.

И в окошке стылом,
В искрах пелены,
Кругляком слезился
Божий свет луны.

Рот крестя, зевала
Баба надо мной.
Вьюгу называла
Скорой и не злой.

Пятачок волшебный
Талою водой
Всё лечил целебно
Лоб горячий мой.
****

Сухоньких ладошек
Подышав в кулак,
Бабушка к окошку
Ставила пятак.

И в окошке стылом,
В искрах пелены,
Кругляком слезился
Божий свет луны.

Рот крестя, зевала
Баба надо мной.
Вьюгу называла
Скорой и не злой.

Пятачок волшебный
Талою водой
Всё лечил целебно
Лоб горячий мой.
****

Как на спине «бубновый туз»
Иконный образ. Аль кого лик?
В Тольятти умер алкоголик.
В Москву пришёл Байрам Новруз.

Достойной лептою. Монетой
Подброшенною? Обронённою?
Внизу вращается планета,
Всегда живая и зелёная.

Струною пойте и звените.
За дерзость бездаря ругайте.
И мудрым словом извините,
Меня  живого, почитайте.
****

В середине войны,
После страшной весны
Из ночной тишины
Раскачал ветер колокол.
И собрался народ
Под разрушенный свод.
И с заоблачных вод
Било мертвенным холодом.
И лучины зажгли.
И мерцали огни,
Покрывая гранит
Словно савана пологом.
И народ всё молчал.
Только ветер крепчал
И набатом кричал
Колокол.
В середине весны,
После страшной войны
Всё мерцали огни,
Всё качал ветер колокол
****

На верёвке бельевой
Чуть колышется
Чьё-то платье
В танце с ветерком.
В карусели городской
Будто слышится
Та мелодия
В две тысячи втором.

И осталась лишь мелодия
Напрасная.
И в окне твой профиль
В полуоборот.
Как забыть мне
Те свидания прекрасные,
Что начальник назначал
Два раза в год.

Тень отбросит
Кто-то невезучий,
В дождь
И с непокрытой головой.
Ты зачем мне растрепало душу,
Платье белое с оранжевой каймой?..
****

Карандаш наслюнявлю и сделаю рожу попроще.
Доверять не разумно лишь хрупкости кости кистИ.
Засыпая щекой на плече в апельсиновой роще,
Уступлю свою долю за так, лишь за слово «прости».
Скомороха убило смешно наповал электричеством,
Говорят, не могли не помочь лишь уколами в голову.
Понятым предстоит несомненно большое количество
Штамповать, выдавая гирлянды за смех и художество.
Зачем же так лукавить, что ручей  ничей?
Мы, в табакерке, действуя на нервы,
Под пристальным вниманием врачей,
Играем в похороны, вам водить, я первый.
****

Ты молчишь, и я молчу.
Оба мы молчим.
Ты не спишь, и я не сплю.
Оба мы не спим.

В темноте вздыхаю я,
И вздыхаешь ты.
И не видно края нам
Этой темноты.

Порубили жалюзи
Лунный свет в окне.
Тень стеною отразит
Нас, спина к спине.
****

Вспенилась сирень в саду,
Что варенье с вишни.
Я к тебе узнать иду,
Что теперь я лишний.
Отмахну печаль с лица
Веточкой сирени,
И пойду с твого крыльца
Прочь, к ебени-фени.
Брошу я любовь и грусть
Камушком в болоте.
Пойду в речке утоплюсь,
Хрен меня найдёте.
Пусть цветёт твоя сирень.
К свадьбе, не иначе!..
Чтобы вы там упились
Все к чертям собачьим!
****

Тошнило.
Бледный диск луны
Парил в мерцаньи безнедЕжном,
И дождь несмелый
Одиноко о чём-то грустном в тьму шептал.
И в воздухе немом и нежном,
Гонитель томной тишины,
Врывался ветер  зол и нов
Сквозь молнию моих штанов.
Я брёл, согбенный злой кручиной,
Невольный путник тщетных грёз.
И одинокие машины,
Свидетели невольных слёз,
Светили в очи.
Лишь луна
Взирала ниц
Скупа и хладна,
Коварно, мстительно и жадно.
И ветер выл и плакал жутко,
Лишив покоя и рассудка
Урчаньем моего желудка,
Расплатой чёрного окна.
И в этом погребальном хладе,
Презрев разумность бытия,
По лужам, от алкашки Нади,
Понуро брёл, избитый, я.
Сморкалось.
В стареньком халатике,
Прилежно сделав математику,
Ты штопала носок мой драный
У детской люльки, не ропща.
Благославляя жар борща,
Я млел и думал:
Кто шалава?
Алкашка Надя или я?..
****

Меж околпаченных трус прошмыгнёт налегке.
Шпарь холуям «Лакримозу» бесплатно на скрипке.
Если тебя звезданули по правой щеке,
Левую щёку подставь и зажмурься в улыбке.
И сколько этим воодушевлённых
В коптильне поросят новорождённых
****

Меж околпаченных трус прошмыгнёт налегке.
Шпарь холуям «Лакримозу» бесплатно на скрипке.
Если тебя звезданули по правой щеке,
Левую щёку подставь и зажмурься в улыбке.
И сколько этим воодушевлённых
В коптильне поросят новорождённых
****

Король XII Луи
Издал указ по всем провансам,
Чтобы диаметр струи
Был утверждён фон Шнитке Гансом.
К тому ж, подчёркивал Луи,
Впредь от Манилы до Севильи
Теперь напор любой струи
Одобрить должен сэр Уильям.
И вот выравнивает Шнитке
Струй траектории по нитке.
А благородный Уильям сэр
Чуть что  хватает всех за хер.
Но невдомёк мусье Лую,
И Ганса тоже водят за нос,
Что Уильям направлял струю,
Поправ уставы, через анус!
Лишь легитимностью закона
Беспрецедентный прецедент
Введён в аНалы Еврозоны,
Что подтверждает документ.
Гаранты правильной струи,
Хранители великой расы,
И Ганс, и Уильям, и Луи
В седьмом колене либералы.
****

Ни ради тлена бренной славы,
Не ведая печаль и страх,
Бежит мой пёс через дубравы
С вороной дохлою в зубах.

И нет в том суетной потехи!
Среди задумчивых берёз
Мой голос растворится эхом,
И повторит: «Скотина, брось!»

Мне предан пёс! Мой страж коварный
Умчит за слабым ветерком
Шлепок, и куцый, и бездарный,
По морде новым поводком

О Русь!.. Вдыхая синь сквозь кроны,
Бредём мы чрез немые мхи,
Надёжно спрятав полвороны
В чащобе дремлющей ольхи

Пусть век собачий быстротечен!
Мы гости в божьем мире с ним.
Тут каждый кустик им отмечен.
И каждый камушек любим.

Вечор Не зная краше доли,
Блажен, спокоен, сыт. Уснув
Сном праведника, дремлет псина,
Вороньи перья отрыгнув.

И снится дождь и гром набатом
И трепет сосен вдалеке
И я, орущий сзади матом,
С петлёю поводка в руке
****

Гадалка, задавай вопросы,
Поверю я в надёжность карт.
Когда наступит моя осень,
Когда закончится мой март.
Тому, кого уж нет в помине,
Быть может суждено сгореть,
Поленом чёрным тлеть в камине,
И чьи-то руки обогреть.
Кого-то кашель доконает,
Раскинется июльской пашней.
Кого-то за кошель удавят,
Он рухнет одинокой башней.
Пусть скажут; из последних сил
Жил не жалея, не жалея жил.
А пожилой  значит пожил.
Ты был. Я точно знаю  был.
****

Обожралась
Отрыжкой до боли
Харя треснула
Лямкой на лифчике.
Дёрнул чёрт:
Вместо кёрлинга в Кёльне 
Стрёмный сёрфинг в Азовском заливчике.
Усмехаясь с лазурного берега,
Прыснет смехом моя Феодосия:
 Та якая там к бису Америка?
Щё была, щё осталась  Пиндосия!..
****

Как мило Джонни топнул!
Срыгнул и в позу встал!
Отшлёпал свою попку,
И улыбнулся: «Вау!»
Под смеха одобренье
За кадром: «Просто  класс!»
Я сыну объясняю
Что значит «педераст»
****

Не уснуть с такой рожей разбитою.
Не уснуть, да и я не прошу.
И харкаю слюной ядовитою,
И ненужную книгу пишу.
Под кровавого носа сопение
Констатирую праведный бред.
Сочиняю про птичее пение.
Про июльский над полем рассвет.
Я картины пишу никотином,
Проклиная бессонный недуг.
И послушно худая скотина
Ковыляет на гречневый луг.
И под шелест жнивья звякнет ботало,
И отгонит сирень мошкару.
Стало легше, ноздря заработала.
Я прилягу в стогу и умру
****

Закопаю свой локоть в песке
И дождусь консистенций бериллия,
И, верёвку просунув в дыру,
Затяну под кадык узелком.
И куриный тот бог пусть болтается,
Мою грудь циркулируя.
И удачу сулит, охраняя пред горем и злом.
И спасёт амулет,
Не имею ни капли сомнения.
Защитит, сбережёт от тоски и печальных вестей.
Я наврать поспешу,
Что не помню и происхождения
Безделушки ненужной
На шее немытой моей.
****

На луковку в руке,
Невзрачную и горькую
Я выдохну тепло,
И вырастет цветок.
И между этих строк,
И умная и зоркая,
Увидишь ты росток.
Моей мечты росток.
Он жив благоуханьем
От твоего дыханья.
Лишь твоего дыханья
К дыханью моему.
Он жив
****

На луковку в руке,
Невзрачную и горькую
Я выдохну тепло,
И вырастет цветок.
И между этих строк,
И умная и зоркая,
Увидишь ты росток.
Моей мечты росток.
Он жив благоуханьем
От твоего дыханья.
Лишь твоего дыханья
К дыханью моему.
Он жив
****