Боюсь, придётся пригласить археологов, чтобы расчистить шкафы с шедеврами, саркастически заметил Эндрю.
У нас поразительно весёлое Рождество в этом году. Разве может быть иначе, когда Стив командует парадом? Правда, дорогой? услышал он голос Марши, медленно повернулся в её сторону, подпёр рукой подбородок и внимательно взглянул ей в глаза.
Марша взгляда не отвела.
Он улыбнулся.
Она с готовностью улыбнулась в ответ.
«Оттаскать бы тебя за волосы, стерва. Сразу бы полегчало», подумал он, по-прежнему не отводя от неё взгляда.
«Ну что, съел? мысленно ответила она. Я тебя вижу насквозь. Я всегда вижу тебя насквозь, Стив Дженкинс».
IV
Правда, вскоре атмосфера за столом стала выравниваться. Возможно, виновато было чудесное вино, а возможно, накопленное беготнёй последних дней раздражение наконец выплеснулось и растворилось в аромате зажжённых свечей и яблочных пирогов, но в какой-то момент все вдруг разом повеселели и стали шутить и смеяться. Воспрянул духом прощённый Мелиссой Мик Штайнер, уселась в кресло с очередным коктейлем и словами: «Нет-нет, никакого вина, я не буду смешивать, ты же не хочешь, чтобы твоя любимая жёнушка упала прямо в огонь?» пьяная в стельку Лиз, проснулся и вновь налёг на еду добродушно реагирующий на шпильки Мелиссы Тед.
Тедди, дорогой, почему с нами нет Сьюз? Она заболела? спросила Лиз.
Нет, Лиззи, тут же встряла в разговор Мелисса. Она бросила Теда.
Бросила?
Лиз брезгливо сморщила красивое лицо. Было видно, что ответ Молли возмутил её.
Почти, Лиз, почти уточнила Мелисса.
Хотелось бы мне взглянуть на того, кто ей заменит Теда, громко сказала Лиз. У Сьюз, по-видимому, совсем нет вкуса. Бросить такого парня! Она в зеркало себя видела хоть раз?
Я хотела сказать ей то же самое. Даже не знаю, что меня остановило, заметила Мелисса.
Я тебя остановил, сказал Тед. Вечно ты лезешь не в своё дело.
«Он ничего не слышал из разговора. Его здесь нет. Нет, он точно завёл себе шлюху!» продолжала мысленное расследование Марша.
А что по этому поводу думает наш дорогой Стив? демонстративно обратилась она к нему.
Я думаю, что они сами разберутся, ответил ей Стив и издевательски улыбнулся той самой улыбкой, которая всегда доводила Маршу до белого каления.
Па, ты прав, как всегда! воскликнула Мелисса. Я сказала то же самое.
Стив развёл руками, как бы признавая слова дочери единственно верными, затем стал шутить по поводу отношений Теда и Сьюз, в том же игривом тоне заговорил о сердечных делах Мелиссы, а следом и Марша, сумев, наконец, взять себя в руки, переключила внимание на дочь.
И восстановленное с таким трудом и чуть было не рассыпавшееся у них на глазах благодушие появилось вновь, а через какое-то время Марша и Мелисса чуть ли не силой увели наверх вконец опьяневшую Лиз.
Ба разбушевалась, с улыбкой сказал Тед.
Если столько выпить усмехнулся Эндрю.
Может, поиграем в какую-нибудь игру? предложил окрылённый примирением с подругой Мик, и все, кроме Стива, смеясь и обмениваясь репликами, прошли в оборудованное под игровой зал соседнее помещение, а Стив остался один.
V
Какое-то время он просто слушал наступившую тишину, затем схватил смартфон и двинулся в кабинет. Уже с порога вдохнув напоённый ароматом горящих поленьев воздух, раскурил сигару, снял с подставки подогретый загодя Hennessy Beaute du Siecle и с бокалом в руках присел в кресло у камина, резонно решив, что неспешное размышление куда продуктивнее активной злости.
Он глядел на огонь, попыхивал сигарой и маленькими глотками отпивал коньяк. И всё время думал о том, как ему поступить.
Решение, как это бывает, пришло внезапно. Одним махом осушив бокал, Стив отложил на толстый край массивной пепельницы недокуренную сигару и стремительно вышел в холл. Когда пересекал его, заметил спускавшуюся по лестнице Мелиссу и, жестом подозвав её, заговорщически прошептал на ухо:
Он глядел на огонь, попыхивал сигарой и маленькими глотками отпивал коньяк. И всё время думал о том, как ему поступить.
Решение, как это бывает, пришло внезапно. Одним махом осушив бокал, Стив отложил на толстый край массивной пепельницы недокуренную сигару и стремительно вышел в холл. Когда пересекал его, заметил спускавшуюся по лестнице Мелиссу и, жестом подозвав её, заговорщически прошептал на ухо:
Я отлучусь на часок-другой. Скажешь, что у меня разболелась голова и я поднялся к себе, хорошо?
Хорошо, па. Но с одним условием, с его же интонациями в голосе прошептала Мелисса.
С каким, милая?
Ты скажешь мне правду. Ты едешь к ней?
Нет никакой «её», зашептал Стив. Я клянусь тебе, у меня никого нет. Я еду к Джо, чтобы просто посидеть с ним. Он одинок, а я ему друг как-никак.
Ладно. Не хочешь признаваться не признавайся, разочарованно фыркнула Мелисса и, не дожидаясь ответной реплики отца, ушла в игровую, откуда слышались приглушённые восклицания Мика Штайнера и сопровождавшие их взрывы смеха.
Уж лучше бы у меня была подруга, ворчал Стив, почти бегом пересекая мраморную громаду холла. Было бы меньше хлопот, чёрт возьми!
Праздник
I
Стиву было бы проще и легче играть на собственных чувствах, если бы он уловил хотя бы толику недовольства или раздражения в момент своего появления на пороге дома Джанни. Но, как он ни вглядывался, на их лицах не было и следа ожидаемого им разочарования, зато светилась самая искренняя, неподдельная радость.
Выключите эту чёртову музыку! потребовал он, делая вид, что что-то попало в глаз, чтобы скрыть от них своё волнение. Не слышно же ни фига!
Сам Стивви к нам пожаловал, торжественно объявил Майкл. Я не верю своим глазам. А ты, Джо?
Джанни улыбнулся и молча развёл руками в ответ.
Неужели вы ещё любите меня, сукины дети? с наигранной грубостью спросил Стив.
Вскоре они расположились у зажжённого камина, Вишня подкатил столик с напитками, а Майкл сбегал наверх и принёс гитару. И Стив впервые услышал, как он поёт.
Майкл спел им много разных песен. Пел и те, которым научила его Тересита, и песни времён бурной молодости Джанни и Стива.
Стив рыдал не стесняясь и шутливо требовал, чтобы Майкл принял участие в каком-нибудь телевизионном проекте. Потом они играли в «Монополию» и травили анекдоты. Говорили о женщинах. Об их красоте и грации, о выразительности взгляда. «Она так может посмотреть, что заводит с полоборота, скажи, Джан?» Делали поправку на собственную извечную погоню за идеалом, отмечали силу и горечь разочарования после расставания, вновь говорили о женской красоте и магии и пришли к единодушному выводу, что Господь создал своё лучшее творение по остаточному принципу.
Долго смеялись по этому поводу.
Стив, а ты любишь свою жену? спросил Майкл.
Не знаю. Уже не знаю. Всегда любил, а сейчас не знаю. Нам трудно вместе, это факт.
В чём причина ваших трудностей?
Я думаю, она не смогла простить мне, что я выскочка. Я же вылез, как чёртик из табакерки, да и зацепил её сразу, она и охнуть не успела. Ещё она мечтает, чтобы я был подкаблучником, исполнял её требования по первому зову и занялся политикой, как её рогатый папаша. Прямо зациклилась на этой идее. Говорит, что надо соблюдать незыблемые семейные традиции. А я не хочу и всё!
Почему?
Хотя бы из-за тебя, к примеру Но о политике это я так, к слову сказал. Дело, конечно, не в ней. На самом деле мы с Маршей очень разные, но оба не желаем мириться с этим непреложным фактом.
Два упрямца, добавил изрядно выпивший Джанни.
Ты считаешь, что я неправ? моментально отреагировал Стив.
Да. Не можешь жить разводись. Всё-всё, я замолчал!
II
Они сидели возле потрескивавшего дровами камина почти всю ночь. У длинной барной стойки звенел стаканами Вишня, поблёскивала разноцветьем пышных веток по-холостяцки скупо украшенная ёлка, тихо перебирал струны гитары Майкл. Замолк было на мгновение, но Стив попросил его продолжать, если он, конечно, не устал.
Я устал, но, так и быть, ради тебя сыграю, улыбнулся Майкл.
Играй, малыш. Играй. Так приятно тебя слушать. Правда, Джан?
Джанни кивнул. Он был сильно пьян, но сдержан и молчалив. И абсолютно счастлив.
«Идеальная ситуация для проявления идеальной дружбы, борясь со сном, думал он. Жаль, что так быстротечна. Всего лишь на одну ночь».
Вновь говорили о женщинах. Вернее, говорил в основном Стив.
Как же они хороши! Открываешь журнал а там на весь разворот глаза. И смотрят так, что внутри всё переворачивается. Как у них получается так смотреть загадочно? Всю жизнь задавал себе этот вопрос.
По улицам вообще-то ходят совсем не загадочные создания, да и в журналах существует фотошоп и прочие ухищрения.
Это масса, Майкл. Те самые миллионы обывательниц, в глубине души жаждущих приобщения к элите. А в журнале женщина-мечта, и я рад, что существует фотошоп и прочие, как ты выразился, ухищрения. Я хочу смотреть на красавицу и верить, что встречу такую когда-нибудь. Я за это их и люблю. За обещание. Чудесные создания. Правда, Джан? Подтверди, мать твою!
Да, они чудесны. Что ты уставился на меня, как на инопланетянина? Я же подтвердил.
«Д-я-а-а, они чюдестны», передразнил Джанни Стив. Смотри на этого педика, Майкл. Он даже не в состоянии нормально восхититься очевидным.
Джанни мог бы рассказать им о всплывавшей в его воображении в моменты приближения оргазма картине. И не имело никакого значения, где и с кем настигала его высшая цель плотской любви в постели с его подругой немецких кровей, с покорными и страстными смуглянками, доставляемыми для услады на остров, или просто в моменты мастурбации, которую он ненавидел и к которой прибегал в самых редких случаях, картина была одна и та же.
Девочка лет шестнадцати, с детским лицом и густой порослью на лобке. Не набоковская Лолита, тоненькая и несуразная, а девоженщина. Из тех, что рано созрели и готовы к спариванию чуть ли не с пелёнок. У неё низкая упругая попа, толстые ноги и пухлый рот будущей нимфоманки. А рядом он, зрелый и мудрый наставник, открывающий малышке путь во взрослый мир. Она смотрит на него влажными глазами, её рука ласкает готовую к спариванию вагину, стекает ниточка слюны по круглому подбородку.
«От таких картин, видимо, и бежали в пустыню средневековые схимники, анализировал он свои видения. Селились на скалах, питались собственными экскрементами и укрощали не плоть, как могли бы сказать они сами, если бы захотели говорить на столь щекотливую тему, а свою буйную фантазию».
От тревожных мыслей, что он просто тайный педофил, избавляла собственная реакция на девочек с аналогичной его фантазиям внешностью, которых он мог встретить в любом месте на улице, в магазине, в кафе или на прогулке в Центральном парке.