Белокнижье. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 2 - Терентiй Травнiкъ 4 стр.

У весны ручная работа 
Убирать зимы грязный снег,
И звучит ручейковая нота,
Совпадая с тональностью рек.

Слышу я, как в диезность уходит
Пообмякшая за зиму ширь.
И уже кое-где хороводит
В подворотнях ожившая пыль.

Скоро лопнут, как прыщики, почки
И листвой молодой потекут.
А мои то ли ветки, то ль строчки
Вешней рифмой в стихах расцветут.

Знаю я, есть в поэзии эта
Череда, как у года, времен.
Вот и пишется летом про лето,
А пока ручейковый сезон.

Весны не бывает много,
И даже, когда скатом крыш
Вчерашняя зимняя роба
Сползает гремя, пока спишь.

Когда промокают ботинки
И мусорность вся напоказ 
То даже для этой картинки
Скажу, что ее в самый раз.

Весны не бывает много.
Ручьи утекают, снег слаб,
И почечность так мимолетна,
Цветенье  на птичьих правах.

Вздохнешь полной грудью, и лето
Невольно во вкусе мелькнет
Прохладной ментольной конфетой,
В жару претворившейся в лед.

Да что там! Весны  всегда мало,
Как спички при чтенье впотьмах,
Как Золушке  дивного бала,
Как рифмы невбровной в стихах.

Апрельским предрассветным часом
Под бубенцовый звон кадил
Явился деве трубным гласом
Посланник Божий Гавриил.

Отныне утром темно-синим
Под мерный благовест церквей
Идет архангел Гаврииле
По милой Родине моей.

Помилуй, Господи, помилуй
И сохрани Святую Русь!
Логов бескрайних молчаливость
И рек излученную грусть,

Холмов бугристых перекаты
И гладь распаханных полей 
И вдоль дорог скривные хаты
Под увенчание церквей.

Так возжигало колокольни
Седьмоапрельское тепло.
Сияла даль свечным раздольем
Воспламененных куполов.

Валентине Дмитриевне

Красновой

Сиренью скоро все задышит,
Залепестковятся сады.
Весна поет. Попробуй слышать,
Расслышь мелодию весны!

Глазей, таращься во все уши
На обвесененную ширь,
И бей размашисто баклуши,
И дуй до одури пузырь.

И оголтелостью пленяйся,
И отчебучь чего-нибудь,
С утра до вечера влюбляйся,
А по-простому  просто будь.

Дыши весной. Оставь прочтенье 
Не до стихов!.. Дыши весной.
Дыши до головокруженья,
До ненадуманной, простой

Улыбки встречному гуляке,
До приоткрой, до развяжи,
До пломбы сорванной, печати
Сведенной в паспорте души.

Дыши свободно, не смущайся,
Всю грудь отдай под полный вдох.
Приспичит нравиться  влюбляйся,
Пусть все об стену, как горох.

Дыши весной, наполнись этой
Еле заметной ворожбой,
Будь с чем угодно, хоть с приветом,
Со сдвигом фаз, белибердой,

Но надышись весною вдоволь,
Вернись мгновением туда,
Где так изящно и не ново
Ты просто женщиной была.

Зелёным полымем объята
И провесенена земля.
Плывут черёмухи-фрегаты,
И клеят марки тополя.

Всё распружинилось, вздохнуло,
Благоухает и сорит.
Весна сама себя раздула,
Поди и впрямь сейчас родит.

Листвы всё больше с каждым часом,
Сметаной яблони цветут.
И хочется поплавать брасом,
Упав плашмя на Бежин луг.

И хочется облиться синью,
Перевернув небесный таз.
И хочется в тетрадях стильно,
Забацать от весны заказ.

Зелёным полымем объята
И провесенена земля.
Плывут черёмухи-фрегаты,
И клеят марки тополя.

Всё распружинилось, вздохнуло,
Благоухает и сорит.
Весна сама себя раздула,
Поди и впрямь сейчас родит.

Листвы всё больше с каждым часом,
Сметаной яблони цветут.
И хочется поплавать брасом,
Упав плашмя на Бежин луг.

И хочется облиться синью,
Перевернув небесный таз.
И хочется в тетрадях стильно,
Забацать от весны заказ.

И дождь прошёл Остались тени
От расползающихся туч.
Сирени, мокрые сирени
Ещё  упавший с неба луч.

Откуда солнце разглядело,
Что здесь цветёт чернильный куст
И ослепительно умело
Внесло добавку в тонкий вкус?

Я безбилетник, но в партере,
Здесь  на премьерах у весны.
Сирени, мокрые сирени
И среди них быть может ты

Сорю невольно лепестками,
Вкушаю веток ломоту.
Сирени, мокрые сирени
Я здесь
Я в зале
Я в саду.

Так не дождавшись здесь ответа,
Ушла зима ручьями рек.
Но скоро выпадет в пол-лета
Белеть в полях ромашкин снег.

Росой прохладной и туманом
Беречься будет от жары,
Дрожать завьюженностью странной
В руках ромашковой зимы.

И нежным лепестком снежинки
Из тонкой девичьей руки
Слетать, цепляясь за травинки,
Под шёпот губ  «не обмани

Скажи мне: любит иль не любит?..»
Кружит, кружит ромашкин снег
И в очарованность июля
Зима вкрапляет белый цвет.

По перелесьям и опушкам,
Заворожённая пургой,
Берёзовая девичь вторит
Своей мелодии простой.

И хороводь, и пой, и смейся,
Твори влюблённый человек,
Пока цветёт под плавким солнцем
Нетающий ромашкин снег.

Меня сирень встречает полюбовно
На старой даче каждый раз весной
И фиолетью звездочно-комковой
Мне гнется в ноги, словно половой.

В меня сирень вдыхает полной грудью
Свои духи от Кончаловского.
Весна пылит, душистостью танцуя,
И  кроме мая  больше никого.

Я езжу, чтоб наплаваться в сирени,
В усадебной обкустной щемоте,
И раз в году отдаться сладкой лени
Весны, неровно дышащей ко мне.

Отцветает Москва, отцветает 
И уходит весна из неё.
Отпускает Москва, отпускает 
Отпускает на лето её.

А она загуляет и осень,
Да и зиму прихватит себе.
Назиданья, веленья и просьбы 
Не указы гулящей весне.

А пока еще пахнет сиренью,
Ещё вишня цветёт кое-где.
Ещё пишутся стихотворенья
О любви,
о весне,
о тебе

Отпоют соловьи, засвистят жаворонки,
Упадёт лето с неба в поля,
И, тряся подолами туманов в потёмках,
Разомлеет июлем земля.

Заковровятся ряской лесные озёра,
Облака взбитым хлопком взойдут.
По реке, утомлённые солнца дозором,
Берега, растомясь, поплывут.

А пока еще лето в заоблачной сини
Надышаться не может весной
И чихает её распыльцованной пылью 
Безмятежною майской грозой.

Месяц высох, раскрошился 
И на небе там и тут
Крошки звездочек искрятся
И игольчатостью жгут.

Будто старую ракушку
В ступе Ёжка растолкла,
Перламутрово веснушки
В небе светят до утра

И по очереди тают
В час рассветной синевы.
Засыпай и ты, родная,
Засыпай скорей и ты

«Зима  пишу я этим летом. 
Зима была на всю весну».
Я так увлёкся белым цветом 
Как подбирал цвет к мертвецу.

В стихах и в музыке белилом
Я всё водил, водил, водил.
То с упоеньем, то с надрывом
Я белолепие творил:

Сады снегами яблонь метил,
Пух тополиный, лепестки
Черёмух, вишни снегоцветье
И просто так ещё мазки

Накладывал, как вату в куклу,
Чтоб той устойчивее быть.
Чтобы муку мне впредь, не муку,
Душой заснеженной месить.

«Зима  пишу я этим летом. 
Зима была на всю весну».
Я так увлёкся белым цветом 
Как подбирал цвет к мертвецу.

В стихах и в музыке белилом
Я всё водил, водил, водил.
То с упоеньем, то с надрывом
Я белолепие творил:

Сады снегами яблонь метил,
Пух тополиный, лепестки
Черёмух, вишни снегоцветье
И просто так ещё мазки

Накладывал, как вату в куклу,
Чтоб той устойчивее быть.
Чтобы муку мне впредь, не муку,
Душой заснеженной месить.

То ли ельник, то ли бор,
Хвойный лес  сушняк и смолы.
Пробираюсь здесь, как вор,
Сквозь завалы и заломы.

Что там делают  не знаю.
У меня над головой
Солнце тычется лучами
В рыже-ржавый перегной,

Будто с вышки кто-то светит
Или лупой школьник жжет 
То корягу заприметит,
То рогалину найдет.

А в еловых лапах шишки
Пережаренно хрустят.
Можжевельник  никудышка,
Ну, а сосен  строен ряд.

Хвоя дышит под ногами,
Пни замшелы и грибят:
Это значит, что с грибами
Пни замшелые стоят.

В мой дом войдет дождь,
Мы будем пить чай
Анастасия Вольная
На даче дождь, на даче лето
Июнь под зонтиком в плаще
Прошел в калитку незаметно
И грустно улыбнулся мне.

Присев, развел руками молча,
Вздохнул, поежившись слегка,
И стал тянуть за струи тучи,
Их превращая в облака.

Мне солнца выдавил на кожу,
Смахнув ненастье с потолка,
И подсушил им бездорожье 
В моих намокнувших стихах.

Чтоб не по грязи, а по лужам
Я снова шел в своей строфе 
Ведь слог рифмованный так нужен
На этой жаждущей земле.

На веранде открыто окно,
И звучит фортепьянная тема.
И акация пахнет желтно,
Преклонив пред ноктюрном колена.

Ференц Лист листопадно ложится
На слоновую кость в тишине
Неужели все это мне снится,
Неужели все это во сне?..

Эти зонтики розовых флоксов
В палисаднике в летнем саду,
И янтарная смесь абрикосов
В медно-старом луженом тазу,

И прохлада, что в шторах повисла
И качается в них сквозняком,
И арпеджио Ференца Листа,
Будто ноты летят кувырком,

И лимонницы бледной дрожанье
Над ромашкой в полуденный зной,
И невольного взгляда касанье
Красоты Ваших рук неземной

Солнца много, лета тоже,
Кому зелень, кому синь,
Кому жамкать с печки сдобу,
Кому хрумкать сухари.

Заплести дороги в косы
И гулять березняком,
Разрешившимся вопросом
Рыбу дёргать, как крючком.

С хруптом яблоко кусаю 
И под собственную слюнь
В сердце с нежностью впускаю
Наползающий июль.

Моей учительнице и другу,

Ларисе Васильевне Чернышевой,

посвящается

Тишина в усадьбе старой,
И закрыт замок на ключ.
Сверху  с крыши рыже-ржавой 
Буклями свисает плющ.

Обомшелилась беседка,
Да пророс травой карниз.
И ползет, смущаясь, с веток
Сырость по пилястрам вниз.

Два поденщика сметают
Со ступеней гниль листвы,
И сосна, скрипя вздыхает
Под шептанье тишины

Быть лучше леса может только лес,

И лишь любовь сильней любви бывает

Перелески, перелески
За рябиновый сучок
Зацепил и тянет леску
Полосатый паучок.

Вьется бабочка-бумажка,
Сыплет с крылышек пыльцу,
Шмель обнял комочек кашки,
И кузнец прилип к листу.

Перелески, перелески
Все живет, а ни души.
То вздохнет негромким треском,
То шептаньем прошуршит.

Я по травью и по листью
Перелесками брожу
И невидимою кистью 
Незаметностью пишу.

Не прячась, но неуловимо
По дому ходит тишина,
Портьеру трогает чуть зримо
И нежно шепчет из окна.

То бабочкой шуршит по стеклам,
То веткой стукнет заодно,
То притворится вдруг дурехой 
Рассыплет по полу пшено.

То станет ростом с невеличку
И скатерть с бахромой трясет.
Неужто кто и в самом деле
В гостиной под столом живет?

Вдруг замолчит и станет тихой
Но только лягут в доме спать 
Как тянет веки за ресницы
И заставляет с ней зевать.