Белокнижье. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 2 - Терентiй Травнiкъ 3 стр.

Тем, кто с бесстрастием коснется
Его исписанных страниц,
В ком во единое сольются
И «вверх», и «вбок»,
и «вширь», и «вниз».

Кто не потащит на себя
Строку в угоду своей страсти,
Кто будет истинно прекрасен,
Надеясь, веря и любя.

я стихами прощаюсь
и с жизнью и с вами.
Всё раздам до последнего слова.
И пролягут стихи сквозь
столетья путями,
И войдут в поколения новых.
По проложенным словом
дорогам любви
Отмостились побуквенно мною
Ваши песни, распетые в ночи и дни,
Те, что высеклись жизнью простою.

Надеждой смерть преодолима

Как часто я с глубокой думой

Вокруг могил один брожу

Над старым кладбищем осенняя печаль.
На старом кладбище  октябрь сметает листья.
Закатным цветом выкрашена даль,
Кресты  темны, надгробия  тенисты.

Смиренна осень. Вечер. Тишина.
Листы озябли и к могилам жмутся;
Не погостить  навечно остаются
Когда-нибудь пришедшие сюда.

Не возвращается никто и никогда,
Покой  прекрасен, вечность  безмятежна,
Своим бессилием над силой смерть сильна,
Но также немощна она перед надеждой.

Страстная пятница

Бог на кресте, на перекрестке,
Где все пути сошлись
Там мертвый от смерти очнется.
Сердцам  горе и высь!

Где перекладины коснулись
Друг друга на груди,
Оттуда шаг на день наш Судный 
Иного нет пути.

Господь, раскинув руки-крылья,
Весь мир собой объял.
Да будет Крест произнесенный 
Началом всех начал.

Быть может, в Рим ведут дороги
На праведной земле,
Но те пути, что смерть попрали, 
Сомкнулись на Кресте.

Среди стен бесконечной страны

Заблудились четыре стены,

А среди четырех заблудился

Тот, который ушедшим родился

Не хватит ни времен, ни знаков,
Ни солнца, ни земли вращений,
Ни волн, волнующих накатов
Вослед идущим поколеньям

Не хватит стойкости солдатской,
Соленых вод у океанов,
Не хватит алфавитных знаков
И выдоха для слова «мама».

Не хватит ничего у жизни
Ни для себя, ни для других,
Покуда в ней не будет капли,
Всего лишь капельки любви.

Мне жаль, что жизнь во мне остыла,
И смерть любить не научила
И каждый слог, и каждый стих,
И просто вздох, и просто миг.
И я, талантливый во всем,
Талантом жизни обделен.

Но буду верить и молиться,
Чтоб мне с печалию смириться
И, в одиночестве живя,
Познать любовь  и жить любя.

Не в суетливой страсти чувств,
Искусной ревности, чей вкус
До отвращения знаком,
А той любви, где больше нет
Ни женщин, ни мужчин, лишь свет,
Единый цвет, единый тон
Любовью будет наречен

И впредь не разделю я сам
Любовь к друзьям, любовь к врагам,
Любовь к любимым, нелюбимым 
Все станет целым и единым.

Творческой семье Вахрушевых 

Борису Апполинарьевичу

и Александре Алексеевне

Пусть в стихах гимном старость звучит.
Я люблю эту пору у жизни 
С кракелюрами женских морщин
И бессильем мужской дерзкой мысли.

Когда тело обмякло и больше
Не диктует соблазна другим,
Когда в женщине женское  тоньше,
А мужчина со словом  един.

Когда близость действительно близость,
А любовь  не занятье уже.
Так второю волною невинность
Возвращается на вираже.

Я люблю эту хворь, эту горбность,
Это шарканье немощных ног
И глаза, где житейскую гордость
Заменил на смирение Бог.

я со звездой всю ночь проговорил,
Она мне мерностью лучистой отвечала,
И мне хватило смелости и сил
Улавливать Вселенские начала.

Писал стихом, иначе не поймут
Читатели языков звездных пений,
Плеядных рифм, где метеорный труд
Акцентным росчерком в полнеба, словно гений,

Играючи мелком с наклоном черканул
Мечтателям полночной тишиною,
И я, дивясь величию, воскликнул:
«О, Господи, я раб блаженный Твой!»

Хоть запятой, хоть сбитою секундой
Меня во Царствие Твоем Ты помяни,
Когда предстану нищим в день Твой Судный,
Когда умолкнут все мои стихи

Когда не пишется, а хочется писать,
То я иду с тетрадию на волю.
А как на воле можно не писать?
Как можно не летать по ветру в поле!?

Сторонушка, я пью тебя захлёбно,
За строчкой строчку с нового листа.
И если суждено прослыть мне звездным,
Твоя в том виновата красота

Её  до золота застенчивая осень,
Её  до хруста снежная зима,
Её  весной, разбуженная сочность
И лето красное  для красного словца.

Решил писать зимой про лето,
Так наугадно, безответно,
По памяти строку вести
И где-то в белом листоснежье
Тепло июньское найти.

Натыкать буквы  пусть цветут,
Роняют лепестки в подстрочник.
Как никогда, я лето жду 
Уставший зимний одиночник.

Кидаю лист из дневника
По ветру в этот долгий вечер.
Приснилось лето мне. С утра
Ему стихом в письме ответил.

В нем я спросил его: «Ты ждешь?»
Я обязательно приеду!
И привезу тебе стихов
От неизвестного поэта.

Ты будешь слушать, я  читать
И смахивать с листа зарницы,
В ночи тетрадностью шуршать
И петь о зимах небылицы

Февраль кончается весною,
Зима сопливит, не у дел,
И ничего уже не стоят
Ее побелка, соль и мел.

Луна лимонна и кисла,
Туман свернулся у дороги.
Весна, осенняя весна 
Ни отступленья, ни подмоги.

Пусты леса, грязны овраги,
И лунный свет, и лунный цвет.
В деревне воют две собаки,
И никого в округе нет.

Иду, точнее  возвращаюсь:
Еще с утра ушел в село.
То ли смеркается  не знаю.
То ли не к месту рассвело

Написать про серое небо,
Закапелить слегка и размыть
Полномочьем трудяги-поэта
Эту всю привесеннюю выть.

Разрешить строчкам литься и литься,
Глянь, уж просинь в протертых листах,
И чешуйчато в кляксах искрится
Солнце рябью и щурит глаза.

Размочив эту переводилку,
Я сдвигаю бумажный налет.
Посмотрите, какую картинку
Нам весна в этот раз отдает!

Заплету ручейковые косы
И скажу ей: «А ну-ка, беги!»
Я твои васильковые росы
Скоро встречу на летнем пути.

А пока распрямляйся и шлепай
По своим, по весенним лужам.
Я такой же, как ты, недотепа
И такой же лентяй по утрам.

А сегодня приспичило что-то
Мне уборкой заняться в стихах,
Посмотри, как дневник мой растрепан,
И апрельность мелькает в строках

Сероснежная весна,
Бельевые кучки снега,
Льется струйками из неба,
Словно в прачечной, вода.

Гляньте, голая зима!
Ни сугробов, ни сосулек.
В душевых московских улиц
С нею моется весна.

Драит дворницкой метлою,
И стекает не стыдясь
Мимо крашеных помоек
Зазипованная грязь.

А в закроечной, измаясь,
День и ночь метают нить,
Чтоб успеть весну до мая
В ситец почек обрядить.

Чехарда всегда такая,
Коли голая весна
Ходит, жителей смущая,
Пробудив их ото сна.

И, совсем не замечая
Неприличный ее вид,
Вслед столица молодая
Поцелуями сорит.

Небо  сонно примятое стужей.
На земле для него зеркалят.
Может быть, и нужны эти лужи,
Чтоб ему посмотреть на себя
Или нам пробежаться по небу,
Поплескаться в его облаках.

Я по небу гулял. В эту среду
Меня небо несло на руках.
Я бросал в него камушки с горки 
Мне фонтаны дарило оно 
И, устроив себе самоволку,
Снялся даже в массовке в кино.

Мы ходили по лужам на пятках,
На мысочках скакали по ним,
Но весна с режиссерскою хваткой
Напирала разливом своим.

И я чувствовал: да, в каждом дубле
Навык жить по-весеннему рос
И деленье на дырку и бублик
Не давало теперь перекос.

Все внутри и снаружи набухло
И плотину грозилось прорвать,
Будто кто-то размашисто вбухнул
Океанскую щедрую пядь.

Вслед за этим с распахом душевным,
Семидольность раздвинув ростком,
Потянулись начальные строки,
Чтобы летом бабахнуть  стихом.

Весна  не лето, лист  не лист,
Весенний цвет  не цвет, но сладок,
Как будто след губной помады.
Иль подуставший пианист
Касается клавиатуры:

Она, вздыхая под рукой,
Сдает без боя партитуру
Своей мелодией простой.
Весна изменчива, как муза,
В окно выходит, лезет в дверь,
Для неумехи  как обуза,
Для мастака  как канитель.

Но есть пьянительная треба
В ее промокших лохмотах,
В покое дачном без соседа
И греве дня на чердаках.

И в замусоленных обновках
Есть то, что будоражит плоть,
Но и в ужатых летом сроках
Весну приходится полоть.

Ее так много, если впустишь!
Она взрыхляет сразу все.
С ее живого послевкусья
Восходит тучное жнивье.

Скучающей по-мартовски весной,
Когда и «вверх», и «вширь» 
и все же мало,
Я ухожу в словесности запой
Кривой строкой и запятой усталой.

Из ненаглядья белого листа
Я ковыряю строчки для похмелья,
И радует под сердцем суета,
И щучит разморенного Емелю.

Я дергаю за косы, как школяр,
И шлепаю подтяжками по брюху.
Как в лужах радуговит скипидар 
Так мои строки цветоводят уху.

Пером чернильным, как концом пипетки,
Высасываю кровь из пузырька.
Отходит что-то в старенькой розетке,
Но пишется без света  с кондачка.

Сорвался, запил вместе с остальными.
Гранеными стаканами звеня,
Я чокаюсь с деревьями простыми
И брудершафтлю с ветром на полях.

По-весеннему отходят
Воды лонные в луга.
Пуповина-перекрутка
Зацепилась за рога.

Тянет месяц мал-малютку
Через вспаханную ширь,
Скоро звёздочка Аксютка
Будет жемчугом светить.

Поясок рассвет ослабил,
Вышел во поле, в туман.
Дед Макар свистульки сладил,
Сделал туяс-барабан.

Ой ли, гой ли, пойте травы!
Лето ли идет не к вам?
Расстелитесь для забавы
Деткам малым да цветам!..

Ряска почек затянула
Веток сети-кружева.
Холодком зевнув, уснула
В дальнем погребе зима.

Чавкают избы весеннюю грязь.
Холод крадётся вдоль улицы сонной.
Где-то уже успело напасть
Небо дождём на луж батальоны.

Думаешь, осень? Нет  это весна
Месит поля своим чумазёмом.
Проще скажу: сплошная буза
И  бузина хмельная у дома.

Чавкают избы весеннюю грязь.
Холод крадётся вдоль улицы сонной.
Где-то уже успело напасть
Небо дождём на луж батальоны.

Думаешь, осень? Нет  это весна
Месит поля своим чумазёмом.
Проще скажу: сплошная буза
И  бузина хмельная у дома.

Благовествую о весне стихами,
Благословенна мать сыра-земля!
Взойдешь ты с прошлогодья семенами,
Заколосятся хлебностью поля.

Поспеет виноград, елей прольется,
И родники вновь вешность воспоют,
И белый голубь к синеве прорвется,
Благословляя рожениц на труд.

Благовествую о весне стихами,
Пишу, минуя скованность листа.
Пусть пролегает только между нами 
По-мартовски набухшая строка.