Алексеев, смущенный встречей с Анваром, тем не менее пошел дальше, в очередь на регистрацию.
После нее надо будет сразу на МРТ.
После нее надо будет сразу на МРТ.
Потом, если прогноз окажется оптимистичен, на анализы.
После них в барокамеру.
Затем Что будет затем, можно только догадываться. Но главное успеть всё за день, получить окончательный результат сегодня. Потому что поездка в деревню это точно потерянный отпуск, а до следующего можно и не дожить. «Особенно с моей работой», усмехнулся Алексеев.
***
Жизнь, в общем, не безнадежная штука. Если, конечно, вовремя на что-то решиться.
Алексеев справился. Пока только с первым этапом, но все-таки!
В нагрудном кармане уже лежало заветное заключение: «Вероятность проявления эффекта муравья составляет 96,5%. Рекомендуется воспользоваться аппаратом ПВ-перемещения в течение 4,2 года с момента выдачи заключения». А значит пора оформлять советский паспорт (про восемнадцатый век это, разумеется, просто фантазии, меланхолия).
Девяносто шесть процентов (даже с половиной) действительно невероятная удача, такая удача, о какой и мечтать-то было неудобно. Стыдно мечтать.
Эй, ты
Но мечты сбываются. Если вовремя решиться А что значит вовремя? Ждать, пока совсем припрет? Пока начнут сниться кошмары, и утро понедельника как перед казнью?
Эй, говорю, стой!
Алексеев вспомнил: идя на работу, он обязательно делает небольшой крюк, чтобы увидеть чахлый куст сирени между котельной и гаражом. Чтобы в очередной раз позавидовать этому кусту, позавидовать тихому, размеренному существованию, без будней и праздников, без унылых мыслей о зарплате и потомстве.
Вдруг резкий толчок в спину! Алексеев от неожиданности чуть не упал носом вперед. Не давая опомниться, его схватили, встряхнули, прижали к ближайшей стене.
Ты, сука, Алексеев? Худой невысокий самбист смотрел на него в упор, не моргая.
Не
Не ты? Врешь, сука!
Не имеете права выдавил из себя Алексеев, судорожно стараясь вспомнить
А ты, сука, имеешь?! Какого хера ты впариваешь старикам участки на Марсе? Он к тебе за обычной страховкой а ты его в могилу хочешь свести?! Гребаным своим Марсом?
Кого?..
Что, память короткая? Хушназаров Мавлюд Владимирович. Помнишь такого?
Владимирович?..
Владимирович, Владимирович! Шесть соток ты ему продал возле Красного Олимпа. Будешь отпираться?!
Добровольно. Я же не
Слушай сюда, сука: деду почти восемьдесят лет. Он не понимает этих ваших Говорил ты ему, что он может отказаться от Марса? Говорил или нет?
Я не помню. Я по инструкции
Алексеев увидел, как глаза самбиста начинают наливаться кровью Сейчас ударит.
Право танца! почти выкрикнул припертый к стене менеджер. И тут же ужаснулся собственной наглости.
Самбист осклабился, отступил на два шага. Двое его молчаливых товарищей оживились.
Ну! Выбирай тогда, камикадзе!
Алексеев выбрал самого крупного, похожего на носорога.
Выбрал и прогадал: это сейчас «носорог» был неповоротливым на вид качком, а в прошлом (не таком уж далеком) танцевал во вполне сносном бразильском ансамбле. И конечно, мышечная память сработала.
Уже на второй минуте Алексеев, задыхаясь, сдался.
Херовая у тебя «самба», сообщил худой и ударил его в живот.
Всего было 12 ударов.
Наконец самбисты закончили, и главарь, наклонившись к жертве, произнес:
Ничего, до конца отпуска заживет. Ты же в отпуске, сука? А как выйдешь жди: Хушназаров к тебе зайдет. И попробуй только не расторгнуть ему эту вашу «доброволку»! Ты меня понял?.. Вот и хорошо. Полежи пока, отдохни.
Самбисты исчезли.
Алексеев провалялся минут пятнадцать. В пыли и крови (крови, впрочем, было мало защитники Мавлюда Владимировича сработали профессионально).
Сверху шелестело разлапистое дерево. Шелестело равнодушно, как будто ничего не произошло. Наверное, оно право. Полиция, по крайней мере, так и не появилась.
***
В электричке пахло едой, мочой и пόтом. Стандартный набор «ароматов», который пережил даже эпоху роботов.
Алексееву было все равно.
Единственное, что раздражало, шумная, как беспилотник, оса (или шершень?), нагло летавшая по вагону в поисках десерта. Было в ней что-то от самбиста-главаря. Хотелось подстеречь, когда назойливое насекомое сядет на окно или лавку, и прибить его свернутой газетой. Сначала оглушить, а потом медленно, с хрустом раздавить причем сделать это на глазах у пятилетнего пацана, который сидел напротив и, почти не отрываясь, смотрел на Алексеева, на его свежие синяки и ссадины (после встречи с самбистами прошло всего два дня).
Вскоре этот пацан стал раздражать не хуже осы.
Алексеев попробовал отвернуться к окну, но внимательное лицо ребенка отражалось в стекле, словно призрак.
«Такое впечатление, досадливо подумал Алексеев, что его наняли следить за мной».
Впрочем, это, разумеется, не так: госорганы имеют право вербовать детей только с 12 лет.
Пацан тем временем дернул за рукав мать, медитировавшую рядом в 4D-нете. Она нехотя отвлеклась, нагнулась, вслушиваясь в шепот сына:
Что?.. Христов, говори громче, я не слышу.
Тот привстал, дотянулся до самого уха матери и повторил вопрос.
Женщина смерила Алексеева взглядом, немного поморщилась и ответила ребенку. Причем не переходя на шепот:
Это дядя упал неудачно С лестницы. Или с дерева.
«Вот нахальная бабень!» возмутился про себя Алексеев и вдруг захотел, чтобы на голову этой медитёрке приземлилась оса, а еще лучше запуталась бы в ее жестких, похожих на медную проволоку волосах.
Когда Алексеев, накурившись, вернулся из тамбура, то обнаружил на своем месте багрового мужика, который уже разливал водку в пластиковые стаканчики: себе и матери Христова.
Привет, Вованыч! Чего стоишь в проходе присаживайся, присоединяйся! Алкаш радушно подвинулся, протянул Алексееву свой стакан. И добавил, приглядевшись: О, да тебя прилично отмуздохали! Что, жена застукала?
«Пошел в жопу!» чуть не произнес Алексеев и двинулся по проходу в поисках другого свободного места.
А минут через пять раздался резкий, отвратительный визг ребенка, и Алексеев понял, что отмщен: противного Христова, видимо, ужалил противный шершень. Может быть, даже в язык.
***
Отмщенный (слегка), но по-прежнему мрачный, Алексеев чувствовал, что отыграется теперь на картошке: сделает много резаной гораздо больше, чем обычно. Мать наверняка разохается, начнет упрекать, разозлит окончательно
«Да уже злит, думал Алексеев, топая в сторону деревни. Еще и синяки эти Скажу, что с лестницы упал».
Получилось, однако, по-другому.
Мать, торопливо ответив на приветствие и не обратив внимания на лицо сына, сразу потащила его в огород, даже переодеться не дала.
Картофельные будылья валялись в беспорядке, словно пьяные, вся земля была в бесформенных буграх. То тут, то там виднелись мелкие, поеденные медведкой клубни, которыми побрезговали деревенские воры.
Вот, полюбуйся. Всё вынесли, пока я у Весты отсиживалась. Кустов пять оставили: видно, лень уже стало! Так что нет у нас теперь картохи
Ма, ты на меня так смотришь, как будто это я их натравил! Алексеев раздраженно выдернул лопату и опять вогнал ее в рыхлую землю. Приперся сюда, хотя у меня, между прочим, дела в городе, а ты мне еще предъявляешь?
Мать смутилась:
Сереж, я не предъявляю. Но что теперь делать-то, без картохи? Может, в полицию пойти?
Не смеши, какая полиция!.. Ладно, хрен с ним. Купим у соседей.
У Весты как раз крупная уродилась, со странной готовностью откликнулась мать, хоть и не любила тратить деньги на то, что можно вырастить самой. Она, кстати, с утра пирог испекла, пойдем посидим.
Да не хочу я к ней идти. Ты разве сама не договоришься?
Надо пойти, Сереж. Мы же ждали тебя.
Мы? А она-то при чем?
Мать вдруг засуетилась, проигнорировала вопрос:
Ладно, Сереж, ты отдохни пока с дороги, а потом приходи. Пирог с персиками, как ты любишь. И, убрав лопату в сарай, побежала к дому подруги.
Тетя Веста, собственно, не совсем была «тетей». Он раньше не придавал этому значения, но сейчас сообразил, что соседка-то моложе, чем его мать. Лет на пятнадцать, наверное. Да еще и накрасилась так
«Эй, погодите, заподозрил неладное Алексеев, женщины, вы что это задумали, а?..»
Сергей, садитесь. Сейчас я пирог принесу. Алевтина сказала, вы персиковый любите?
Люблю Только мне немного. Я не голодный.
Хорошо. Тетя Веста уплыла на кухню, а мать наконец спросила:
Что это у тебя с лицом? Ты что, подрался?!
Алексеев, жалея уже, что согласился на эти посиделки, соврал:
Да дурацкая история: я девушку провожал, а там эти, самбисты
Кто?
Хулиганы, в общем. Ну, пришлось драться.
А в больницу ты ходил?
Конечно ходил: все нормально, без последствий.
Ох, Сережа А что за девушка, с работы?
Нет, в клубе познакомились, ляпнул Алексеев и тут же пожалел.
Да дурацкая история: я девушку провожал, а там эти, самбисты
Кто?
Хулиганы, в общем. Ну, пришлось драться.
А в больницу ты ходил?
Конечно ходил: все нормально, без последствий.
Ох, Сережа А что за девушка, с работы?
Нет, в клубе познакомились, ляпнул Алексеев и тут же пожалел.
В клу-убе скептически протянула мать.
А что, нельзя мне в клуб сходить?
Можно. Да только разве там приличные девушки
«Тетя Веста, что ли, приличная девушка?», чуть не спросил Алексеев, но вовремя спохватился: решил, что не будет поддерживать назревающий «светский» разговор. Слиняет отсюда при первом удобном случае.
Однако он недооценил женщин, озабоченных его будущим. И на следующее утро проснулся в чужом доме. В чужой, двуспальной, постели!
Соседки рядом, слава богу, не оказалось.
«Ну нет! Пора с этим кончать! Алексеев ощупал тяжелую голову (что вчера было-то? после пирога?), соскочил с кровати. Срочно, срочно в Совок! А иначе свихнусь в этом болоте».
Домой, к матери, он заходить не стал сразу пошел на электричку. И выкинул телефон.
***
Ночь.
Яркий, искрящийся шар возник прямо на мостовой.
Из шара вывалился совершенно голый Алексеев.
Проблевавшись, Алексеев почувствовал в своем теле небывалую мощь. Словно дряблые мышцы превратились за время перемещения в тугие круглые мускулы!
Но продлилась эйфория не долго.
Почти сразу появились люди в штатском. И каждый из них был на голову выше Алексеева. Его схватили с двух сторон и потащили в проулок. Запихнули в тесный фургон.
Внутри сидели еще двое.
Алексееву дали одеться во что-то серое и колючее.
«Черт возьми, подумал Алексеев, неужели перебросили? Неужели тридцатые?..»