В первой половине XX в. те же веяния затронули и Индию, но развитие индийского национализма привело к расколу в среде местных политических лидеров. Те из них, кто ориентировался на ислам, протестовали против национализма и расовой идеи как ведущих к распаду общества; зато их больше привлекала идея уммы, способствующая исламской солидарности. Те же, кто так или иначе был связан с индуизмом, с энтузиазмом принимали концепцию национализма и, опираясь на работы европейских востоковедов, пытались сконструировать «высшую индусскую (арийскую) расу», видя в ней действенный рычаг борьбы с колониализмом. Некоторые из них разделяли фашистские идеи, популярные в те годы в Европе. В то же время идея «чистоты расы» вызывала у них смущение, и они пытались развивать свою собственную «расовую теорию», свободную от нее. Для них главным критерием членства в «нации» была культура, а не биологическое родство. Поэтому, в их понимании, «раса» сливалась с «этнической нацией», и их национализм имел «этническое» лицо[278]. Немалую роль в этом сыграли колониальные этнологи, и, по справедливому замечанию Сюзан Бейли, «важно признать, с какой огромной силой этнологические концепции расы воздействовали на лидеров националистических организаций в Индии, да, впрочем, и во многих других частях колониального мира»[279].
Вторая волна расиализации дискриминированных меньшинств пришлась на вторую половину XX в., причем тогда это нередко происходило по их собственной инициативе, связанной с «борьбой за идентичность». В частности, в 1990-х гг. некоторых афроамериканских интеллектуалов вдохновляла «гипотеза меланина», которая, возвращая из небытия давно забытую викторианскую парадигму и усиливая ее модными оккультными представлениями, объединяла их всех в единую солидарную «расу» и объявляла о «расовом превосходстве черных»[280]. По иронии это происходило тогда, когда западная наука пришла к идее отрицания рас как биологической реальности[281].
Между тем попытки научно обосновать расовый подход к истории неизбежно оканчивались конфузом, ибо отчетливо демонстрировали ярко выраженный субъективизм своих авторов. Например, если немецкие расовые теоретики уверенно связывали германскую расу с «арийцами», то известный французский антрополог Арман де Катрфаж столь же яростно доказывал, что пруссаки были носителями финского (монголоидного, по его мнению) и славянского генетического наследия. В свою очередь, другой видный французский антрополог Поль Брока, соглашаясь с тем, что французы в массе своей были «короткоголовыми», настаивал на их умственном превосходстве над «длинноголовыми» германцами. При этом он упорно не замечал, что и последние в большинстве своем отличались «короткоголовостью»[282]. Наконец, политика нацистской Германии конца 1930-х начала 1940-х гг. продемонстрировала всю прагматичность расового вопроса для ее лидеров, готовых включать в категорию «арийцев» всех, кто становился их союзниками[283].
По словам П. Гилроя, «если геноцид осуществляется не всегда, то расология, возбуждающая групповое мышление, приближает его и предлагает в качестве решения [проблемы]»[284]. Однако, хотя «научный расизм», безусловно, выковывал аргументы для склонных к расизму политиков, последние сознавали противоречивость его наследия и пользовались им выборочно. Поэтому главная ответственность за расизм в действии падает на плечи политиков и чиновников.
Действительно, расовая доктрина, десятилетиями находившая научное оправдание в социодарвинизме, оказывала влияние на законодателей и чиновников. Например, в США на рубеже XIXXX вв. чиновники и сотрудники благотворительных фондов были убеждены в том, что образование, медицинская помощь и достойная зарплата не должны распространяться на представителей «низших рас», ибо иначе это означало бы искусственное сохранение слабых, что шло вразрез с «законом природы»[285]. Представления о «низших расах» и о гибельности межрасового смешения навязывались широкой публике путем этнографических выставок и музейных экспозиций, публикациями в СМИ и, особенно, иллюстрированных журналах[286]. Мало того, «научный расизм» тогда оказывал влияние на президента США Теодора Рузвельта[287] и фактически оправдывал практику линчевания[288]. Та же идеология заставляла афроамериканцев в ответ на это выковывать единую расовую идентичность и выражать расовую солидарность[289].
По словам П. Гилроя, «если геноцид осуществляется не всегда, то расология, возбуждающая групповое мышление, приближает его и предлагает в качестве решения [проблемы]»[284]. Однако, хотя «научный расизм», безусловно, выковывал аргументы для склонных к расизму политиков, последние сознавали противоречивость его наследия и пользовались им выборочно. Поэтому главная ответственность за расизм в действии падает на плечи политиков и чиновников.
Действительно, расовая доктрина, десятилетиями находившая научное оправдание в социодарвинизме, оказывала влияние на законодателей и чиновников. Например, в США на рубеже XIXXX вв. чиновники и сотрудники благотворительных фондов были убеждены в том, что образование, медицинская помощь и достойная зарплата не должны распространяться на представителей «низших рас», ибо иначе это означало бы искусственное сохранение слабых, что шло вразрез с «законом природы»[285]. Представления о «низших расах» и о гибельности межрасового смешения навязывались широкой публике путем этнографических выставок и музейных экспозиций, публикациями в СМИ и, особенно, иллюстрированных журналах[286]. Мало того, «научный расизм» тогда оказывал влияние на президента США Теодора Рузвельта[287] и фактически оправдывал практику линчевания[288]. Та же идеология заставляла афроамериканцев в ответ на это выковывать единую расовую идентичность и выражать расовую солидарность[289].
На рубеже XIXXX вв. многие ученые разделяли идею о глубоких психологических различиях между отдельными этническими группами. Это прежде всего касалось «дикарей», мозгу которых приписывали иную психологическую структуру, чем у «цивилизованного населения». Основанный на понятии «коллективных идей», или «первобытного мышления», этот подход привел к развитию «социальной психологии» и появлению представления о «национальном характере». Большим энтузиастом этого направления научной мысли стал работавший в Гарварде английский психолог Уильям Макдуголл (18711938), настаивавший на умственных различиях между отдельными расами. Разработав понятие «психологической», или «культурной», дистанции, он предупреждал, что в тех случаях, когда она отличается высоким показателем, контактирующие группы ожидает катастрофа. Иными словами, группы, существенно отличавшиеся друг от друга психологически, не были способны, по этой теории, нормально уживаться друг с другом[290]. По сути, речь шла об «одухотворении расы», о наделении ее «душой», что лежало в основе американского расового сознания на рубеже XIXXX вв., когда такие представления разделялись значительной частью американской элиты, включая теологов. Именно в этот период их представления максимально сблизились с позицией ку-клукс-клана[291].
В соответствии с этим американский расист Лотроп Стоддард называл цивилизацию «телом», а расу «душой». Соответственно, между разными цивилизациями лежала целая пропасть. Поэтому, имея в виду небелых иммигрантов (китайцев, японцев, мексиканцев), он писал в 1920-х гг., что «здесь этнические различия столь велики, что ассимиляция в расовом смысле невозможна»[292]. Кроме общих расовых предубеждений, такие представления получили в период Первой мировой войны псевдонаучное обоснование в результате массового тестирования солдат американской армии, призванного выявить «уровень их интеллектуального развития». Проведенное на весьма сомнительной методической базе и позволившее своим авторам сформулировать еще более сомнительные выводы, это обследование дало американским законодателям аргументы для ужесточения иммиграционной политики[293].
В 1924 г. в США было принято антииммигрантское законодательство, основанное на евгенических представлениях, и в иммигрантах стали видеть угрозу культурному единству нации[294]. В наши годы описанный психологический подход считается, безусловно, расистским[295]. К сожалению, он до сих пор проявляет себя в попытках «научно» обосновать умственные различия у представителей разных рас или этнических групп с помощью так называемого «коэффициента умственных способностей» (IQ).
Начало этим тестам положил в 1905 г. француз Альфред Бине. Но подлинную популярность они получили в США начиная с 1910-х гг., причем призывы Бине к осторожности и ограничениям в использовании этого метода не были там услышаны[296]. Такие попытки делаются и до сих пор (психолог Артур Дженсен и его последователи). В частности, использование «коэффициента умственных способностей» ныне отстаивается американскими расистами и неоконсерваторами[297]. Оно получает поддержку в паранаучной литературе, авторы которой щедро финансируются так называемым Пионерским фондом, учрежденным в 1937 г. американским текстильным королем Уиклиффом Дрейпером, в свое время большим поклонником евгеники[298]. В частности, этот фонд финансировал исследования антрополога Дональда Суэна, доказывавшего принадлежность чернокожих к более примитивному виду, чем белые, психолога Артура Дженсена, обосновывавшего бессмысленность обучения чернокожих в силу их якобы генетически обусловленной «умственной отсталости», физика Уильяма Шокли (изобретателя транзистора), предлагавшего материально стимулировать «добровольную» стерилизацию людей с «низким уровнем интеллекта», социолога Роберта Гордона, призывавшего убеждать таких людей воздерживаться от деторождения, философа Майкла Левина, называвшего чернокожих прирожденными преступниками и советовавшего белым их опасаться, канадского психолога Филиппа Раштона, доказывавшего наличие интеллектуальных расовых различий, а также британского психолога Ричарда Линна, пытающегося различать народы по уровню интеллекта и подчеркивающего «превосходство нордического человека»[299].
Начало этим тестам положил в 1905 г. француз Альфред Бине. Но подлинную популярность они получили в США начиная с 1910-х гг., причем призывы Бине к осторожности и ограничениям в использовании этого метода не были там услышаны[296]. Такие попытки делаются и до сих пор (психолог Артур Дженсен и его последователи). В частности, использование «коэффициента умственных способностей» ныне отстаивается американскими расистами и неоконсерваторами[297]. Оно получает поддержку в паранаучной литературе, авторы которой щедро финансируются так называемым Пионерским фондом, учрежденным в 1937 г. американским текстильным королем Уиклиффом Дрейпером, в свое время большим поклонником евгеники[298]. В частности, этот фонд финансировал исследования антрополога Дональда Суэна, доказывавшего принадлежность чернокожих к более примитивному виду, чем белые, психолога Артура Дженсена, обосновывавшего бессмысленность обучения чернокожих в силу их якобы генетически обусловленной «умственной отсталости», физика Уильяма Шокли (изобретателя транзистора), предлагавшего материально стимулировать «добровольную» стерилизацию людей с «низким уровнем интеллекта», социолога Роберта Гордона, призывавшего убеждать таких людей воздерживаться от деторождения, философа Майкла Левина, называвшего чернокожих прирожденными преступниками и советовавшего белым их опасаться, канадского психолога Филиппа Раштона, доказывавшего наличие интеллектуальных расовых различий, а также британского психолога Ричарда Линна, пытающегося различать народы по уровню интеллекта и подчеркивающего «превосходство нордического человека»[299].