Грандмейстер мягко, но властно прервал его, подняв руку.
Об этом мы с вами уже говорили, Стефан. Иногда самое очевидное решение оказывается самым ошибочным. Более того это скорее правило, нежели исключение.
С этими словами Великий Маг телепортировался в сиренево-голубых искрах, и Кею не оставалось ничего, кроме как сделать то же, что и другим участникам тайной встречи.
Глава 5. Финальное испытание
Алекс
Первым, что заметил Алекс, входя в Гранд-Холл для итогового испытания, была просторная круглая арена в центре. Три дня назад они выполнили свой индивидуальный выпускной проект Алекс вытребовал у Кея полтора десятка гулей, пещерных костеглодов и людоящеров для своего испытания. В тот момент, когда они разом кинулись на него, Алекс ощутил, как замирает в ужасе сердце, как парализует мозг А затем все пропало и собственный страх, и скованные ужасом лица зрителей остался лишь текущий момент, момент абсолютной жизни, ощущения, когда ты словно ускоряешься во много раз, когда время останавливается, когда все пространство вокруг под твоим контролем. Твари наступали со всех сторон, и Алекс, набрав силу, сделал мощный кувырок назад и приземлился у края арены, с сокрушающей силой обрушив молот о каменные плиты пола. Ударная волна, пройдя по всей арене, отбросила монстров прочь, сбив с ног тех, кто стоял ближе всего к нему, а тем, кто находился в непосредственной близости, и вовсе не поздоровилось: нескольких гулей подбросило в воздух и разорвало напополам. Не теряя ни мгновения, Алекс накопил энергию, выпустив ее направленным потоком в гулей и людоящеров, кинувшихся к нему с дальнего конца зала. Удар был так силен, что всех их впечатало в стену, оставив на ней бурые пятна давно свернувшейся крови и зеленые, ядовитые следы крови людоящеров. Алекс, не обращая внимания на поверженных монстров, перекинул массивный молот в левую руку, выбросив правую вперед указующим жестом, и с его пальцев, полыхнув и на лету увеличиваясь в размерах, слетел огненный шар. Еще одно скопление нежити, имевшей тупость нападать стаями, с воем исчезло в огне, усеивая пол гнилыми внутренностями и ошметками. Алекс вновь схватил молот обеими руками и поднял над головой, произнося заклинание Щита Арканы, усиленного мощью Земли. Вовремя на него напали аж с трех сторон, но безрезультатно: щит лишь слегка дрогнул, а нападавшие с яростным шипением отскочили, присев. Алекс обрушил молот на башку костеглода, и тот не успел и зарычать, расплющенный могучим ударом. Резко развернувшись, он принял молотом прыгнувшего ему на спину гуля тот отлетел и с тонким воплем ударился оземь. В его ногу вцепились чьи-то челюсти, но даже бритвенно-острые клыки не сумели прокусить зачарованный доспех. Молот опускается вниз и от людоящера остается зеленая лужица слизи. К нему бегут еще враги, и Алекс вкладывает все силы в щит, чувствуя, как сминается тот под яростными атаками монстров
Всю силу их ярости, поглощенную щитом, Алекс сконцентрировал в молоте, чьи руны нестерпимо засверкали от переполнявшей их силы. Произнеся короткое слово заклинания, Алекс взвился вихрем, и молот, кружась, слово перышко, сокрушил своей невероятной мощью всех тварей, обступивших Алекса. Он кружил все быстрее и быстрее, двигаясь к центру арены, и, сосредоточив все силы, поднялся на несколько метров в воздух, и, взмахнув последний раз, направил всю бурлящую вокруг энергию вниз
В себя он пришел только пару секунд спустя когда погасла вспышка и улеглась пыль из растрескавшегося пола арены. Все твари, что еще держались до того на ногах, были уничтожены кто просто лежал неподвижно, кого разорвало напополам, от некоторых, кто, очевидно, попал в эпицентр осталось лишь какое-то месиво и куча костей.
Алекс поднялся, встав с колена, и, чувствуя, как дрожит все тело, поднял молот над головой.
Овация доносилась до него очень слабо, словно он был разделен с залом водяным барьером.
Наконец, прозвучал гонг, и испытание официально закончилось Алекс снял шлем, и, стараясь не чувствовать подгибающихся ног, направился к выходу. Он не мог думать ни о чем, кроме ванны, еды и сна и все это ждало его в ближайший час. В тот день вся их команда показала себя с отличной стороны. Кей придумал для каждого задачу, наиболее отвечавшую его или ее роли, и все, подобно Алексу, справились на отлично, с изяществом и стилем.
Овация доносилась до него очень слабо, словно он был разделен с залом водяным барьером.
Наконец, прозвучал гонг, и испытание официально закончилось Алекс снял шлем, и, стараясь не чувствовать подгибающихся ног, направился к выходу. Он не мог думать ни о чем, кроме ванны, еды и сна и все это ждало его в ближайший час. В тот день вся их команда показала себя с отличной стороны. Кей придумал для каждого задачу, наиболее отвечавшую его или ее роли, и все, подобно Алексу, справились на отлично, с изяществом и стилем.
Само собой, письменные и условно-практические (что есть практика по сравнению с боевой магией, в конце концов?) экзамены они сдали еще на прошлой неделе, и с большинством из них проблем также не было.
Однако завтра их ждало последнее испытание, по сравнению с которым все, сделанное ранее, было не труднее умножения в столбик. Профессор Кей. Им предстояло справиться с ним всем вместе, и тот ясно дал понять, что не собирается давать ни малейшей поблажки ради хорошей статистики успеваемости. Если им не удастся одолеть наставника, все предыдущие успехи станут просто ничем и Ордена Алексу и остальным не видать. Последние недели три они почти не вели разговоров о чем-либо, кроме тактики, пробовали одну комбинацию за другой, изыскивали в учебниках все возможные заклинания, которые теоретически могли застать Кея врасплох. И все же так сильно Алекс не волновался никогда в жизни вернее, почти никогда. Сильнее он волновался лишь перед вечерами у Томашевского. Нет, конечно, не из-за него самого, об этом и говорить глупо. Алекс не стал бы второй раз приходить, чтобы выслушивать эту кошмарную тягомотину, которой их пытался кормить зануда-профессор (как его вообще кто-то слушал?), если бы не Лорэйн. Не то чтобы Алекс влюбился с первого взгляда он видел жену профессора и раньше, благо, она училась всего двумя курсами старше их. Когда стало известно о предстоящей свадьбе, Алекс поймал себя на возмущении: да как смеет какой-то унылый старикашка лезть в их, студентов, жизнь, считать себя вправе претендовать на (пусть лишь потенциально, но все же) их, его, девушек? Впрочем, тогда у Алекса формально была девушка, даже две, но обе туповатые стервы, и ему с ними быстро наскучило. Собственно, о Лорэйн он тогда думал не больше, чем о других красивых девушках Университета до тех пор, пока не увидел ее вблизи, на той самой клубной встрече. Вот тогда он действительно влюбился без памяти, так что днями напролет думал только о ней, бесконечно любуясь на ее фотографии в тераномовском профиле, представляя себе, как они однажды будут вместе Что ж, не в его характере было откладывать такие вещи в область отдаленных мечтаний. Отец всегда говорил: «Хочешь чего-то встань, соберись и иди делать. Прямо сейчас. Сейчас это единственный момент, когда что-то может быть «вовремя»». Алекс попробовал было подойти откровенно пригласил на следующих же посиделках на танец, шепотом предложил «встретиться как друзьям» и получил насмешливый отказ. Она смотрела на него, как на мальчишку! Да как она смела, при такой-то смехотворной разнице в возрасте! Можно подумать, если к тебе приставал старик, то ты сама от этого постарела лет на двадцать! От такого вызова Алекс отказаться не мог принципиально тем более что более красивой, тонкой и умной девушки он никогда не встречал. Ладно, если уж невозможно взять крепость с боя, понадобится долгая осада. Впрочем, первая неудача охладила пыл и оставила ранку в самолюбии злобного червячка, нашептывающего «ты не сможешь, у тебя нет шансов! Ты всего лишь богатенький мажор, папенькин сынок, силен только тем, что есть деньги да внешность». От такого Алекс всегда приходил в бешенство. Впрочем, помог ему тот самый знаменитый диспут, когда профессор Беркли как следует опустил Томашевского в лужу и повозил лицом по столу. До самого диспута Алексу, честно говоря, дела не было: мало ли, что за философскую хренотень бормочут эти старые пердуны, он был там только ради нее. И терпение было вознаграждено Лорэйн, с которой Алекс не сводил глаз, если когда и смотрела на мужа, то определенно с таким лицом, в котором читалось что угодно, только не любовь и обожание. Скорее, недоумение, быть может, даже, презрение. Почему именно так еще предстояло разобраться, понять и использовать, но тогда было важно другое: на него, Алекса, она смотрела все-таки не пренебрежительно и не насмешливо скорее кокетливо. Значит, у него есть все шансы. Словом, Алекс наконец решился и с тех пор заседаний кружка у профессора не пропускал. Ему удавалось периодически сказать что-нибудь, что выгодно отличало его от Томашевского например, когда тот начинал рассуждать о том, что с любым выродком типа можно договориться, Алекс припомнил случай, когда на него напали в темной подворотне возле клуба трое и как он разобрался с ними совсем не переговорными методами. А начал бы разговаривать лежал бы в тот вечер в больнице, а не в кровати первой красавицы класса. О красавице он, впрочем, умолчал. Лорэйн подавала правильные сигналы поправляла волосы, когда он на нее смотрел, закидывала ногу на ногу, улыбалась так, как улыбаются, когда недвусмысленно хотят продолжения но вот подойти и заговорить наедине повода не давала. Повод, впрочем, нашелся случайно, как всегда и бывает. Этьен (а к нему Алекс, чувствуя вину за то, что его приколы довели до такого, что чуть не стало поздно, привязался и всячески старался покровительствовать), который интересовался понемногу всем в том числе и литературой (скука смертная, если честно), попросил профессора показать им его коллекцию оригиналов известнейших писателей обожаемого и вечно цитируемого Томашевским Луки Федотова, Томаса Ордингтона, потом еще кого-то Алекс уже не помнил, и вся компания, за исключением самой Лорэйн, двинулась в «священную» комнату, где хранились подлинники рукописей. Лорэйн нашла предлог в виде чая, который якобы хотела заварить но Алекс знал, что она, как и он сам, этого Федотова терпеть не может. Он честно пробовал читать такая скука, ничего не происходит, сплошные рассуждения ни о чем, сопли, нытье про мораль
Алекс, сделав вид, что тоже идет с остальными, совершил обманный маневр и вернулся в гостиную кухня находилась тут же, даже не отгороженная дверью или проемом. Лорэйн, опираясь локтями на стойку, с немного хитрой (и такой очаровательной!) улыбкой встретила Алекса.
Ты как будто меня избегаешь, бросил он, улыбнувшись и медленно, но верно приближаясь к ней. Лорэйн выгнула спину. Неужели? А тебя разве стоит бояться? Меня стоит бояться мерзавцам или занудам. А красивым девушкам меня можно только любить, он приблизился почти вплотную, ближе чем на полметра, и его рука почти касалась ее но на этом остановился, не делая ни малейших попыток приблизиться еще или коснуться ее. Она взглянула испытующе. Юноша, вы, кажется, забыли, что говорите с немолодой, замужней женщиной С последним я, возможно, пока согласен. Но вот с первым он цыкнул зубом и улыбнулся еще шире, скажите, а вы всегда такая скромная, прямо как монашка? Литература, мораль, этика, чай для мужа, скромность, добродетель протянул он благочинно-саркастически, не отводя взгляда от ее глаз. А что, если мне именно это и нравится? спросила она со смехом, при этом приблизившись к нему еще чуть-чуть.
А то, что мне врать не надо, улыбнулся он, показав ровные белые зубы, после чего приблизился, чуть наклонив голову, как будто для поцелуя, но вместо этого легко подхватил Лорэйн на руки (та лишь охнула), покружил пару секунд и посадил на кресло, а сам отстранился, подняв руки: Ну, впрочем, может ты и не врешь. Ведь не все же хотят молодости, любви, наконец, настоящей романтики Прокатиться над городом так, чтобы ветер в ушах свистел тогда не буду мешать, присоединимся к остальным и будем чтить Святоооого Лукуууу, это он произнес нараспев, сложив ладони вместе и закатив глаза Лорэйн звонко рассмеялась. Алекс плюхнулся рядом, на соседнее кресло, и наклонился ближе. Ты вообще кем мечтала стать, если не секрет? А если секрет? она тоже наклонилась, подперев рукой щеку и улыбаясь. Но ведь я лучший в мире хранитель секретов! Только шепни и об этом никто никогда не узнает! Ну же, признайся, ты хотела быть портальным мастером и проверять телепортационные линии Хаха, ну уж нет! замахала она руками, и Алекс подавил желание поцеловать ее прямо в губы. Нет? Тогда, наверно, истребителем темных магов? В обтягивающих штанах, с катаной, ну, короче, как в боевиках. Лорэйн засмеялась еще громче: Уже ближе! Я хотела быть актрисой, но мне объяснили, что это дано не всем. Что? Вот чепуха! Да ты как никто умеешь изображать что угодно: что тебе интересно слушать про «Святооого Лукууу», что тебе совершенно фиолетово на Алекса, что ты ни капли не романтик Ну хватит! Может, ты наглеешь, а? Между прочим, я этого не люблю, она отстранилась. Нашла чем смущать. Алекс, не моргнув глазом, соскользнул с кресла и встал на одно колено, подняв руки над головой. Прошу, прости, госпожа, меня, глупага да наглага. Ведь все от избытка восхищения пред вами! Я ваш рыцарь хотите, убью дракона? Сначала найдите! фыркнула она хоть и насмешливо, но без холода в голосе, ладно, прощу вас на первый раз. Но больше чтобы никаких вольностей, иначе
«О, вольности будут, моя прекрасная, кошечка, ведь только этого ты и хочешь как и того, чтобы чувствовать, что управляешь ситуацией». Парни, кто поумнее Алекса, ломали голову над этим противоречием, а он просто принимал как данность и действовал. И ведь работало, прекрасно работало. Иначе мне останется только уйти в поход и вернуться убитым с вашим именем на устах, Алекс поклонился на прощание, без спроса взял ее ручку и поцеловал пальчики (такие тоненькие, такие нежные как у маленькой, беззащитной птички!), после чего развернулся и как ни в чем ни бывало присоединился к компании, слушавшей Томашевского. Знаком показал, что был в туалете, и о нем думать забыли. Лизоблюды изо всех сил изображали рвение, стараясь не зевать, Этьен уже, кажется, пожалел, что вызвался, и тоже старался выдавить из себя заинтересованную улыбку. А Алексу хотелось петь ведь сегодня он, ни много ни мало прорвал оборону!
Впрочем, быстрого наступления не вышло. Встречи стали реже, в стенах Университета она почти не появлялась, но на самих посиделках дела шли иначе Лорэйн говорила чуть оживленнее, смотрела на него с откровенной приязнью, в, общем, откровенно ждала повода но тот все не наступал. Этот курс был последним, и подготовка к экзаменам действительно пожирала почти все время и силы. Алекс делал все, чтобы оставаться для нее оригинальным и интересным. Впрочем, надо сказать, она не раз заставляла его нервничать могла и не прийти, могла вовсе на него не смотреть, болтая с кем угодно, или храня молчание, или вовсе ухаживая за мужем и Алекс бесился, когда проклятый червячок шептал, что с ним она лишь развлекается, кокетничает, а ее настоящая страсть «солидный, зрелый, состоявшийся мужчина». Эту фразу червячок произносил ее голосом, и внутри все клокотало и кипело от злости и ревности. В такие дни Алекс был мрачен и зол, тренировался, пока не падал с ног, круша манекены и драгоценную плитку в учебном кабинете не беда, ее ведь зачаровали на самовосстановление.