Послушай, сказал мой напарник, у нас столько одна проблема.
Совсем небольшая проблема, сказал я, мы не можем принять на работу женщину.
У нас был договор с соседями: они принимают на работу только женщин, а у нас работают только мужчины. Поэтому мой начальник предложил девушке переодеться мужчиной и дал кличку: Граф Монте Кристо. Так вышло потому, что у нас был костюм Графа Монте Кристо. Обычный костюм, но с надписью:
Граф Монте Кристо. Кто это написал и зачем неизвестно.
Я выдал Монте коньки с белыми ботинками, и она начала скользить с подносами между гуляющими гостями столицы. Мы едва успевали готовить ростбиф жаркое из английской говяжьей вырезки. Американцы с другой стороны Пушкинского музея жарили фарш из аргентинской говядины. Там мы договорились. У них гамбургеры, а у нас мясо. У них девушки, а у нас парубки. Ведь наши люди были одеты в старинные русские одежды. Хотя и c надписью: Граф Монте Кристо.
Вечером мы собрались в кино на Аватара.
Предложим леди пойти с нами? спросил я Льва Толстого, так звали моего напарника. Он был настоящим мужчиной. Мечтал, как Ной уплыть отсюда куда-нибудь подальше. Хоть в одиночестве. Хоть в Шоушенк. Точнее, Шоушенком он называл Москву, и хотел бежать отсюда хоть на берег моря. Как Михаил Пуговкин. Его звали Львом Толстым не потому, что он, как некоторые часто повторял:
Я не читатель я писатель.
Или:
Чукча не читатель, а чукча писатель. Это было бы не логично, ведь этот парень ничего не писал. Хотя с другой стороны, и Апостолы не знали некоторых уравнений высшей математики, а творили такие чудеса, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как говорится, достаточно создать мир, а уж другие потом пусть разбираются. Но как я уже сказал, дело не в этом. Просто Лев каждую, пришедшую ему в голову ситуацию, пытался разделить на Войну и Мир.
Вот и сейчас он сказал:
Был мир, а кажется, наступает война.
Это ты по поводу китайцев? Дело в том, что в последнее время нас доставали китайцы. Они уже договорились с служителями храма, который был тут рядом. В мэрию тоже заплатили за место. Только мы и американцы с другой стороны Пушкинского были против. Ну, действительно, куда? Можно совершенно испортить имидж этого благословенного места. Мы делаем английскую бычатину, американцы аргентинский фарш, а эти что? Они же будут ловить и жарить тигров и медведей. Тигры это кошки, а медведи это собаки.
Мама Дзедун разрешает это слово на б сказал наш Монте. А я так считаю, китайцам здесь не место. Имидж упадет. Так она сказала.
Дело не в китайцах, разъяснил Лев, а нашего нового работника уже нет на месте.
Как? уже ушла и никого не предупредила?
Вот я и говорю: был мир, а теперь будет война.
Почему?
Потому что так не делается. Мы хотели пригласить ее в кино, а она ушла не попрощавшись. Так не делается, понимаешь.
Ладно, сказал я, пусть поступает, как хочет. Пусть идет, куда хочет после работы. Давай мою долю, и пошли в кино.
Не понял.
Разве сегодняшняя выручка не у тебя?
Нет. Значит, все наши деньги взял Граф Монте Кристо.
Воровка. Мы приютили настоящую воровку.
Ладно, на билет у меня хватит.
На один? У меня денег нет, сказал я, наклонившись, чтобы завязать шнурки кроссовок. В одной из них лежала записка:
Ребята, простите меня, пожалуйста. И да, мне очень нужны деньги.
Она нас не обманула! радостно сказал я, вот деньги.
Где? спросил Лев. И добавил: Это записка, а не деньги.
Где? спросил Лев. И добавил: Это записка, а не деньги.
Для меня все равно. Вера в Графа Монте Кристо для меня выше, чем деньги.
Но в кино пойду я один, сказал Лев.
А я что буду делать?
Читать это завещание.
Мы шли по Арбату. Было уже совсем темно. И вдруг в ряду проституток я увидел Монте.
Она проститутка! радостно воскликнул я.
Лев Толстой тоже удивился.
Ты думаешь, теперь она расплатится с нами натурой? спросил он.
Я не против.
Я тоже.
Мы уже почти подошли к трем девушкам среди которых стояла накрашенная, как профи Монте, когда ее снял лысый мен.
Опоздали, разочарованно сказал Лев Толстой.
Но тут Монте вытащила из заднего кармана мужчины большой черный бумажник. Он открыл ей дверь Мерседеса, а леди уронила платок. Парень нагнулся, и обнажил черный портмоне.
Теперь Монте увидела нас и воскликнула:
О! как я рада вас видеть!
Интересно, чтобы она стала делать, если бы нас здесь не было. Леди побежала к нам и сказала, чтобы мы спасли ее.
Кажется, ты сама хотела, сказал Лев.
Мы видели, как он снял тебя, сказал я.
Я потом вам все объясню, залепетала Монте, А сейчас я прошу вас спасти меня от этого монстра. Ну! А этот мен прекратил свои раздумья, и уже приближался к нам.
Мы заплатили этой проститутке две тысячи долларов,
сказал я. Теперь она наша.
А что делать, шепнул я Льву, я не знаю другого способа спасти эту женщину.
Так можно делать? спросил лысый мен и представился: Генри Морган. Он мило улыбнулся и добавил: Шучу. Просто Дерипаска.
Дери, что, то есть кто? спросил Лев.
Извините, мы не поняли, сказал я.
Если я серьезно, то я Березовский. Недавно приехал из Англии. Эту девушку я возьму себе. Она прекрасна. Поэтому он прищурился, как будто оценивал, хороша ли Шералесская, а? Четыре тысячи, сказал он.
Четыре тысячи долларов?! не выдержав, ахнула наша Монте.
Нет, серьезно ответил Береза, четыре тысячи фунтов.
Четыре тысячи английских фунтов, Монте сначала подняла глаза к небу, а потом опять схватила этого мена под руку. Я не верю, что это был настоящий Березовский. Он бы не приехал так просто в Москву. Он ведь очень боится русских контрразведчиков. Я решил проверить его. Надо же было как-то разоблачить его перед дамой.
А мясо какой породы вы едите в Англии? Шаралесской? Я-то был в курсе, что мясо этого быка жирновато. Не думаю, что настоящий Березовский ест жирноватое мясо. Думаю, у него хватает денег на настоящее мраморное мясо.
Я люблю Абердин-Ангусов. И съедаю, как правило, пол быка за раз. Я открыл рот, чтобы достойно ответить, но Береза трусцой побежал к своему темно-синему Мерсу. Как баба, подумал я, любит синий цвет. Известно, что англичанки любят синий. Замечу к их чести, что любили они его еще до Аватара.
Вы сорвали мне выгодный заказ, сказала наша леди.
Что я такого сказал?
Просто он передумал, сказал Лев Толстой.
Но тут мы увидели, что за Мерсом Березы бегут двое в штатском.
Все ясно, сказал Лев, за ним следили. И добавил: Нам надо уходить. Девушка согласилась, и мы быстро, через Старый Арбат, прошли к кинотеатру.
После Аватара мы решили, что эта девушка подходит нам обоим. Но она сказала, что этого не будет.
Мы оба в одних шортах стояли перед ее диваном.
Вы оба думаете, что после всего случившего теперь будете спасть со мной по очереди?
Да, кивнули мы одновременно.
Нет, идите в свою комнату.
А вы, что будете делать? спросил Толстой.
Я буду смотреть телевизор, ответила дама. И она натянула на себя одеяло. Теперь мы уже не могли видеть ее голых ног.
Перед тем, как лечь спать я сказал:
Не могу понять, как мы будем жить с ней. Она ведь патологическая воровка.
Может быть, она просто больна клептоманией.
Тогда бы она была богата, ответил я. Ведь только богатые болеют этой экзотической болезнью.
Просто так эту ситуацию не поймешь, ответил, уже засыпая Лев Толстой, надо разделить ее на Войну и Мир.
Далее они бегут и попадают в иностранный легион, т.е. вербуются на Пандору.
На следующий день начали работать китайцы со своим рисом.
Монте подкатила на своих белоснежных роликах.
Всего пять заказов! эти наглые рисоеды перебивают наших людей.
Монте подкатила на своих белоснежных роликах.
Всего пять заказов! эти наглые рисоеды перебивают наших людей.
Почему это происходит? спросил Лев Толстой, поправляя белый колпак на голове.
Они торгуют дешевым мясом, сказала Монте. И добавил: Думаю, они жарят кошек и собак. Это живодеры.
Надо их разоблачить, сказал я.
А я-то гляжу, что в этом благословенном районе пропали все кошки и собаки. Я уж грешным делом подумал, что это опять дело Лужкина.
Ночью мы следили за торговым автобусом китайцев. Под утро, когда спали уже все предприимчивые гаишники, подъехал большой китайский автобус. Из него прямо на асфальт стали выбрасывать ящики из металлической проволоки. В ящиках высотой всего пятнадцать сантиметров были зажаты по тридцать кошек. В других были собаки. Они тоже были упрессованы по десять и двадцать штук. Маленькие и большие.
Грузчики замешкались, и водитель вышел им помочь.
Давай за руль! прошипела Монте.
Я никогда не водил такую большую машину, сказал я.
Тогда Лев побежал к китайскому мерседесу.
А вот он умеет, сказала Монте. Я не успел сказать, что этот великолепный парень не имеет даже прав на мотоцикл.
Лев нашел заднюю скорость, и раздавил две китайские легковушки. Потом проехал по рисовому автобусику. Обезумевшие китайцы начали стрелять. Клетки с собаками и кошками, предназначенными для этой точки, уже были выгружены. Мы начали закидывать их опять.
Разве ты умеешь ездить? спросил я, когда мы двигались уже по Садовому Кольцу.
Да, ответил Лев Толстой, я видел это много раз.
Где? спросил я автоматически.
В кино.
Монте испугалась.
Выпустите меня, пожалуйста! начала кричать она. Но Лев только увеличивал и увеличивал скорость.
Не знаю, как нас не остановили гаишники.
Поворачивай к Кузьминскому парку, сказал я. Там мы выпустим собак и кошек.
Мы этого не будем делать, сказала Монте. Их же всех убьет Лужкин.
Тогда что мы будем делать? спросил я. Толстой молчал. Он всецело был поглощен дорогой. Лучше его не трогать. Удивительно было уже то, что он так долго ехал по ночной Москве и никого еще не сбил. Но об этом не надо было даже думать. При выезде из парка Лев Толстой все-таки ударил мерина. Потом задел две гаишные машины.
Просто я начал думать, как надо правильно ездить, оправдывался он. Вы сами сглазили мою интуицию, сказал он. Хотя я, в общем-то, ничего не говорил. Только подумал.
Далее легион вместе с животными. Замечание на полях. А поля это тоже часть Романа.
Выруливай на Рязанский проспект, сказала Монте. И добавила: К Кусковскому парку.
Не думаю, что мне удастся найти это место, сказал Толстой.
Я буду показывать тебе дорогу, сказала Монте.
Ты знаешь дорогу?! воскликнул я. И добавил: Ты говорила, что ничего не помнишь.
Действительно. Я даже не знаю, откуда я это знаю.