Вспомни все, сказал Монте. Теперь у тебя это получится.
Вспомни хотя бы что-нибудь.
Не могу.
Пока мы разговаривали Лев Толстой проскочил поворот.
Теперь кати до Садового, сказал я.
Я боюсь еще раз туда ехать.
У него уже один раз получилось, сказала Монте, этого достаточно.
Тогда я сяду за руль, сказал я. Мне надо было давно это сделать.
Нет, я еще не устал, сказал Лев. Было ясно, что он не уступит. Я полюбил это.
В конце концов, мы повернули на Ленинский проспект.
Нам в какую сторону?
Поворачивай к Кольцевой.
Там нас точно остановят гаишники, сказала Монте.
Ты опять что-то вспомнила! воскликнул Лев Толстой.
Да, точно, удивилась Монте. Значит, я не инопланетянка.
Гаишники все-таки увидели нас. Одна машина поехала за нами, а еще две перекрыли нам дорогу спереди.
Вызвали по рации, сказал я.
Что теперь будем делать? спросил Толстой. Я останавливаться не буду.
И не надо, сказала Монте. И добавила: Это лишний риск. Они все равно двумя машинами не остановят наш бронепоезд. Она помолчала и опять сказала: Живой щит они поставить сейчас не смогут. Ночь живых нет.
Что? не понял я.
Ни одной живой души, говорю. Гаишники не смогут поставить нам щит из живых людей.
Ты опять что-то вспомнила.
Если бы у нас была возможность подольше покататься, я бы, наверное, вспомнила всё. Со мной что-то происходит.
Мы повернули к Университету.
Остановись, я выпущу собак и кошек, сказала Монте.
Зачем?
Остановись, я тебе говорю. Мы не сможем бросить их так. Нужно открыть клетки.
Мы остановились напротив входа с множеством ступенек. Я сбрасывал клетки на землю, а они их открывали.
Осторожней бросай! крикнул Лев Толстой.
Ты ведешь себя, как китаец, сказала Монте. Бич! Они же разобьются! Прекрати бросать ящики.
Ловите, мать вашу, иначе мы не успеем уйти. Что ты там бормочешь? Мне послышалось, что она сказала Желтомордый. Это я желтомордый?!
Монте промолчала, а Лев Толстой сказал, что все мы желтомордые. Монте отрицательно покачала головой.
Я нет, наконец сказала она.
Мы побежали к входу, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.
Там была охрана. Мы даже не подумали об этом.
У вас есть пропуск? только и успел спросить милиционер. Да, там уже не было студенческой охраны, не было вахтеров, там стоял милиционер.
Волна кошек и собак сбила нас с ног. Мы даже не успели ответить.
Они бежали с такой осмысленностью, как будто знали, направление. Монте считала, что они бегут за ней. Мы не знали, что в кинозале бы установлен Ретранслятор, что он был замаскирован под широкоформатный экран на сцене. Ночью здесь не было Молчановского. Какой-то заспанный парень в профессорских очках спросил только:
На ночной сеанс? Проходите. И да? спросил он, когда мы были уже на сцене: Вы ведь из иностранного легиона?
А что? спросила Монте.
Да по времени вроде бы немного рано. Нет?
Мы боимся опоздать, сказал Лев Толстой.
На тот свет не опоздаешь, улыбнулся парень.
Никто не нашелся, что тут можно ответить.
Все прошли за кулисы. Парень пытался задержать собак и кошек, так как хотел проверить их по списку. Они были в списке. Они-то ладно, а вот мы-то откуда там взялись?
Удивительнее всего для меня было, что кошки и собаки, прибывшие в Там-Там вместе с нами, сразу потребовали себе бархатные штаны, белые рубашки и шпаги. Кошки сначала хотели потребовать себе черные японские кимоно и мечи. Мол, туда-сюда, мы нинзя. Но пока что этого здесь не было. Оказалось, что кошки и собаки протащили с собой несколько китайцев. Как это произошло, я так и не понял.
Замечание на полях:
Неутомимый читатель может заметить некоторые противоречия в изложении событий. Например, в предыдущей части Пи захватил в плен Монте, и угрожал Дартаньяну расправиться с ней, если герой не сдастся. Потом начинается прошлое. И из этого прошлого Дартаньян, Лев Толстой и Монте попадают в Рай вместе с кошками и собаками, которых отбили у китайцев. Попадают, как можно думать в ту же опасную точку времени, где мы с ними расстались. Но нет, они тут же готовы вступить в бой с Дивизией Сарана Чи, как ни в чем не бывало. И нигде не написано, как эти ребята Дартаньян и Монте вырвались из пил двухголового Пили. Как будто они вдруг проснулись, и все плохое осталось позади. Опять все хорошо, и можно начинать сражаться с новой строчки.
Замечу, что замечание это очень важное. Как сказал бы Билл Клинтон:
Это очень хороший вопрос. Какой ответ лучше дать?
Вопрос, почему так происходит? Дело не в том, конечно, что не хочется подгонять одно бревно к другому очень точно. Ведь не зря, не просто так в Библии нет этой подгонки. Не просто так по недоразумению написаны Четыре Евангелия, а не одно. Точности в одном варианте достичь не удастся. И дело не в том, что мы не все знаем о прошлом, поэтому рассказы об одних и тех же событиях будут разными. Порой просто очень разными. Например, многие думают, что Куликовская битва была, и приводят разные подробности. Ну, а другие этих подробностей не приводят, более того, они считают, что Куликовской битвы вообще не было! Вот такая разница. И разница эта не в ошибке, а в природе вещей. Поэтому будем думать, что две не совсем одинаковые истории это не ошибка, а наоборот:
Правда жизни. Ведь одинаковость это всегда работа ножниц редактора. А реальность это прямой эфир. В нем событие видится не совсем так, как это будет рассказано потом, после всестороннего анализа. Прошу прощенья, пора в бой.
Зомбированная Маша
Зомбированная Маша
Перед последней ночной атакой на поле предстоящей битвы горели костры. Готовили прощальный ужин.
Далее, наши кошки и собаки готовили китайцев, которые от ужаса начали говорить: сошки и шабаки.
Шабаки! услышал я ужасный крик.
Сошки! пронеслось от другого костра.
Я подошел поближе, и понял, что на шампурах жарили китайцев. У одних костров были огромные кошки, у других большие, как медведи, собаки. Китайцы были привязаны к длинным бамбуковым стволам, так что кто-нибудь один убежать никак бы не смог. Подошли Граф Монте Кристо и Лев Толстой.
Они жарят китайцев! сказал я.
Им надо есть, только и сказала Монте. Монте выглядела, как мужчина. Хотя здесь не было полов, но приличным считался только мужской костюм.
На самом ли деле не было полов? А дальше, как же?
Простите, что я вас отвлекаю, сказала подошедшая дама, но пора уже занять позиции для наступления. Вы здесь старший таракан? Я вас спрашиваю, вы здесь самый главный?
Нет, что вы сказали до этого?
До? До чего до этого? дама сделала удивленное личико. Это была Маша Миронова.
Ну, вы сказали что-то до этого? Представляете, она что-то сказала до этого, обратилась Монте с своим друзьям Льву Толстому и мне. И я думаю, она что-то сказала про тараканов. Вы уверены, что это говорили? Монте уставилась в лицо Маше.
Разумеется, я это говорила, сказала Маша. И добавила: Мать твою, а кто же вы еще?!
Кто мы? и мы одновременно вынули шпаги. Мы мушкетеры.
Ну, хорошо, хорошо, ну мушкетеры. Вы из отряда Домового.
Какого на слово на слабое х еще Домового? грубо спросила Монте. И добавила: Мы не знаем никакого Домового. Мы добровольцы.
А! радостно воскликнула Маш, как будто всю жизнь искала именно добровольцев. Вы-то мне и нужны.
Она повела нас мимо костров, на которых кошки и собаки готовили китайцев. Это были именно те кошки и собаки, которые прибыли вместе с нами. Они еще помнили своих врагов. Поэтому потребляли китайцев без всякой брезгливости, с большим удовольствием.
Ну, просто, как китайцы, сказала Маш.
Да, вы правы, сказал Лев Толстой, едят с большим аппетитом. И добавил: Ну, прямо, как китайцы ели кошек и собак. Я знаю, я вам потом расскажу.
Вы мне? Маш окинула Льва Толстого с головы до ног и обратно. Но ничего не сказала. У него осталась надежда. Но тут она опять сказала: Вы не понимаете, как вы можете мне понравиться? Она опять обернулась и еще раз окинула Льва оценивающим взором.
А в чем дело, чем я плох? Он посмотрел на себя. Правда, не выше головы.
Но таракан, сказала она просто.
Я таракан?! ужаснулся Лев. Он просто посчитал это оскорблением. А ты кто, сука?
Я кошка.
Ты кошка, повторил он. И добавил: А я таракан?
А ты сам не видишь?
Ха-ха-ха, рассмеялся Толстой и посмотрел назад, на нас с Монте. Вы слышали? Я таракан.
Тут остановилась Маш.
Да вы что? На самом деле не понимаете, что вы тараканы?!
Нет! хором ответили мы. И даже не стали ее оскорблять. Настолько мы были загипнотизированы ее изумленным видом.
И тут мы прозрели. Внимательно осмотрели друг друга и упали на землю. Как это могло произойти?
Как это могло произойти? спросил я Маш, когда очухался. Все остались кошками и собаками, только большими, а мы почему-то стали тараканами.
Не знаю, ответила Маш и еще раз брызнула мне в лицо холодной водой. И добавила: Вы в норме?
Лев Толстой сказал, что во всем виноват я.
Это ты мечтал стать мушкетером, сказал он.
Если это так, то все понятно, сказала Маш. Тараканы лучше всех фехтуют. Даже лучше саранчей иногда.
Не, не, не! замахал я руками. При чем здесь я? Дартаньян-то ты, а не я!
Монте шла молча, но тут спросила:
Кто такие саранчи?
Саранчи? переспросила Маш и осмотрелась. Сейчас узнаете.
И тут же сеть, огромная сеть упала на голову Монте. Она закричала:
Спасите!
Успокойтесь, сказал один из парней, одетый в костюм саранчи, и приставил короткий меч к ее горлу.
Мы из службы иностранной разведки, сказал второй с сетью и трезубцем. Черный, как негр.
Это что?! мутация? спросил Лев Толстой, заикаясь и указывая пальцем на негра. Никогда не думал, что бывают черные саранчи.
Вербовка. Мечты Пи.
Заткнитесь, ублюдки, сказала Маш. И добавила: Это просто маскировка, чтобы свои же не грохнули. И да, это вам. Она показала на серебристые, как русские мерины, костюмы саранчей.
Представь, что ты инопланетянин в фильме Стивена Спилберга: Люди в Серебристом, сказал мне Лев Толстой. И добавил: Тебе необходимо принять человеческий образ, иначе тебя грохнут на первой же автозаправке.
Никогда не думал, что это и есть человеческий образ, сказал Лев.
Если не думал, зачем заставляешь думать меня? спросил я, надевая надушенный Богартом серебристый костюм саранчи. Думаю, это сделали специально, чтобы мы не сопротивлялись переодеванию. А так он пах, наверное, очень дурно. Как падаль. Это можно бы использовать для рекламы Богарта. Пахнущий падалью саранча душится одеколоном и соблазняет Мону Лизу. Или Кондолизу.