Плохо, когда единственными богатствами народа становятся гордость и честолюбие. Длительное владычество турок привело к обострению националистических чувств у греков. И национализм на какое-то время совершенно отравил их сознание, что привело к трагическим последствиям для Афонской Горы. Освободительная борьба, начатая братьями Ипсиланти, требует специального исследования, и нелегко дать ей оценку. Но, бесспорно, участие в ней монахов привело к многочисленным отрицательным последствиям. «Потом постигло и всеобщее для всей Горы бедствие вследствие вражды между греками и турками, особенно тяжело отразившееся на судьбах Руссика, прискорбных и без этих вышеупомянутых обстоятельств». Так, слишком деликатно рассказывают современные источники о том периоде. Но, к месту ли такая деликатность? Не вредна ли она для современного человека, тем что не дает разглядеть настоящее? Посмотрим дореволюционный материал под названием «Бедствия, накликанные самими афонцами». «В 1821 году произошло восстание греков. Монастыри были наполнены оружием: пушки в башнях и в прозорах стен имели свои боевые заряды, в монастыре Есфигмен отливаемы были пули, канал Ксероксов был вновь перекопан и укреплен завалами из дерева и камня, и Афон сделался полуостровом. До 6000 греков и их жен укрывались в пещерах и лесах Св.Горы и получали скудную пищу из монастырей, а допитывались кореньями и листьями древесными; наконец, отправлены были на парусниках два отряда для взятия сперва Коваля и потом Солуня. Лучшие духовные старцы не одобряли этих предприятий. Поход на Ковалу кончился тем, что турки отрубили головы вышедшим на берег. Лодки отплыли обратно, а Паша с 4000 солдат прибыл на Афон к Ксероксову каналу, а после незначительной перестрелки рассеял воителей, перешел канал и стал лагерем у первой возвышенности Афона Мегали вигла (Большая стража). Из всех монастырей монахи разъехались в разные страны. Почти опустелый Афон покорился Паше и был обезоружен, а мужья с женами возвратились в свои деревни. 10 лет турецкие малые отряды жили во всех монастырях Афона и сторожили дух эллинского возмущения. Десять лет афониты пребывали в разных странах и преимущественно в Греции (на Святой Горе оставались немногие старцы). В 1831 году Турция оставила Афон, монахи вернулись в обители и учредили празднество в неделю ап Фомы и особую службу в память освобождения Св. Горы»39. Таково краткое описание событий, захлестнувших Святую Гору. Пусть это неприятно, но приходится признать, что виновниками разгрома Афона в те годы были сами христиане и даже монахи, не желавшие жить по воле Божией и подготовившие безобразную смуту.
История сохранила некоторые моменты этих событий. Заговорщики приготовили несколько вариантов начала восстания. Среди них был и такой: надеть янычарские одежды и перерезать турок. Для этого они хотели ночью произвести пожар и убить самого султана при выходе из дворца. Затем следовало немедленно подать сигнал в Солунь иверскому архимандриту Никифору, чтобы этот один из главных зачинщиков смуты поднял восстания и в других местах. Иверский архимандрит носил на одном боку Евангелие на ленте, а на другом меч, побуждая своим видом к восстанию. Архимандрит Никифор имел длинную бороду, красное лицо и большие глаза. Всюду его сопровождало до 50 человек стражи. Он призвал на Афон и поселил в Есфигменском монастыре некого Манолаки, избранного на тайном совете македонским князем. Архимандрит уверял всех, что это благородный купец преследуемый турецким беем, пока «благородный купец» с угрозой не потребовал от монастырей помощи для ополчения. «Кто вступит в ополчение, тот будет получать по 80 левов в месяц (цена неслыханная)», прозвучал «благородный» призыв из его уст. И всякие монастырские рабочие и даже келиоты оказались желающими заработать деньги и послужить отечеству. Разумеется, скоро выяснилось, что все это было сказано для подъема духа, и Манолаки не заплатил никому ни копейки. Как водится, в начале нужно поделить власть, поэтому Манолаки приказал убить капитана Ригу, который реально был таким же разбойником, имевшим два вооруженных корабля, якобы для защиты от турок и обложивший данью афонские обители. Рига был не только убит, но голова его была выставлена на позор в монастыре Кутлумуш. Что тут скажешь, ведь Афон оказался в руках бандитов. Манолаки на революционной волне набрал ополчение в 1000 человек из мирян и монахов и ходил воевать на Кассандру. Захватили они с собой и афонские колокола, чтобы повесить их на обращенных в церкви мечетях в Солуне. Имели они и свои штандарты, которые были потом представлены в Константинополь для доказательства участия монахов в этих безобразиях. Новому патриарху Евгению, занявшему место убиенного патриарха Григория V, пришлось доказывать, что это хоругви из афонских метохов. Не нужно говорить, что ополчение было легко разгромлено турками, бежал и Манолаки, скончавшийся затем на судне близ о.Скопель, и архимандрит Никифор. Святая Гора тогда была наполнена мирскими людьми: мужчинами, женщинами, детьми. Благовещенский рассказывает, что сам разговаривал с одной поселянкой, которая во время этих событий проживала на Афоне. Женщинам в это время на Афоне дозволялось жить, только не подходить близко к обителям. А как же вековой запрет? Ведь даже турки воспрещали женщинам бывать на Афоне и, по рассказу Святогорца, бедный ага там томился по служебной надобности без своего гарема. А греческим националистам-авантюристам этот запрет был нипочем. Более того, и в гражданскую войну уже в 20-ом столетии на Афон точно так же хлынули крестьяне с женами. Гитлер же, подобно туркам, запретил вход на Афон женщинам и, вообще, мало досаждал Афону. По воспоминанию старых монахов, немецкие солдаты, заходя в Пантелеймонов монастырь, оставляли оружие на пристани. А единственная память о немецком владычестве башня на пристани Великой лавры. Получается, что больший вред афонским монастырям наносили греческие националисты, а не Гитлер с турками. Так оно и должно было быть, потому что Господь силен внушить добрые мысли даже самым отъявленным злодеям. Зараженные же национализмом греческие монахи отложили свое упование на Господа и вместе с некоторыми мирскими деятелями уже думали о больших должностях в новом государстве. За это великое наказание и пришло на Афон. Что остается добавить? Остается только спросить, почему и русские исторические описания Афона стараются не заметить этих поучительных событий? Может быть, греки осознали свои ошибки? Ничуть. В современной книжке об Афоне, написанной одним греком на русском языке, читаем: «Греческая национально-освободительная революция 1821 года не могла не оставить в стороне афонских монахов. Они внесли большой материальный вклад в дело подготовки революции и во многих случаях взяли в руки оружие для борьбы против ненавистного врага. Спустя десятилетия монахи возвращаются на Афон к разрушенным турками обителям и начинают восстанавливать их»40. Подтверждение тому, что и после этого страшного урока увлечение национализмом не оставило греческих монахов, мы видим из дальнейшей истории Афона.
Интересно, что миряне жившие в период смуты в 1821 году на Афоне, и содержавшиеся фактически на средства монастырей отплатили монахам черной неблагодарностью41. Так, уходя, многие из них захватывали монастырские лодки. Затем, когда они вернулись в свои селения и нашли их разоренными, то многие из них занялись разбоем, грабя и своих и чужих. Приезжали на Святую Гору и грабили там монастыри. Так что монахи страдали в двойне от своих, и от чужих. Любопытная деталь, что очистили они Святую Гору сразу после требования Робут-паши, которому принесли повинную в мятеже. А страдания монахов только начинались. Турки пришли на Афон и заняли монастыри. Монахи, предвидя такое окончание авантюры тайно сохранили в одном из монастырей афонского турецкого чиновника Бим-пашу. Паша отпустил себе бороду, иноки спрятали его от повстанцев под монашескими одеждами. Когда же на Афон пришел Робут-паша, то Бим-паше сбрили бороду и представили его турецкому военачальнику, надеясь на нисхождение. Да и сам Бим-паша, питавший расположение к Афону, заступился за монахов. Но судьба его была трагичной. Робут-паша отправил его в Константинополь, и в дороге афонский чиновник был убит по приказу того же паши, боявшегося, что султану станет известно о большой взятке, вытребованной у монахов. Робут-паша разослал по 10 человек солдат по монастырям для изъятия всего находящегося там оружия. Но вскоре кто-то донес, что оружия несравненно больше, и по монастырям прошлось уже по 50 солдат. В лавре и некоторых монастырях было найдено достаточно много оружия. И по афонским обителям разошлось еще по 50 человек. Потом пришло в Хиландарь 8000 солдат, чтобы переночевать. Но на другой день пришли еще 1000, и все стало ясно: Афон был захвачен. Всего по монастырям разместилось 5000 турок. Лаврские проэстосы были брошены в Салоники в тюрьму и почти все погибли. Также были арестованы и афонские депутаты, просившие пашу о снисхождении. Повсеместно шел грабеж: требовали денег. У кого они были тот платил, и его отпускали. У кого не было мучили и бросали в глубокий колодец, из которого был виден исходящий свет Неразумные турки же говорили: «Вот сколько грешны эти люди: и по смерти Аллах казнит их огнем».
Но было и другое знамение, когда отряд числом в 1000 человек вступил уже на границу лаврскую, то одному старцу было такое видение: впереди воинов шел с мечем Ангел Божий. Монах рассказал об этом духовникам, которые истолковали тогда видение так: «знамение это Господь явил для того, чтобы знали иноки, что не попустит Он туркам делать то, что они хотят без Его воли». Можно добавить также к этим богомудрым словам, что это было наказание по воле Божией, подобное вавилонскому плену или краху Российской империи. По свидетельству старца Нафанаила незадолго до нашествия турок на Святую Гору, в Ватопеде один маленький мальчик слышал от иконы Божией Матери глас: «Отцы покайтесь, ибо великое зло грядет на вас». Видение иноку Феофану также хорошо известно, но немногими истолковывается как предостережение. Даже стихии в эти годы явились предсказателями. Так, в ночь с 1-го на 2-е сентября 1820 года над Афоном разразился тифон42, покрывший водой Святую Гору от вершины до монастыря Есфигмен. В скиту св. Анны сила тифона проявилась в особенности. Келью св. Архангелов просто смыло вместе с двумя старцами, унесло все деревья в округе. Такая же участь постигла келью преп. Антония Великого. Вода шла с такой силою, что образовался глубокий ров. Громадные камни поток нес, подобно мелкой гальке. Неподалеку погибло еще две кельи. Не оставил тифон без внимания почти все монастыри. В монастыре святого Павла унесло к берегу две колонны сделанные из цельного мрамора. Там они разбились на мелкие кусочки. В Иверском монастыре уничтожены древние арки водопровода, стоявшие 700 лет, уничтожен весь монастырский сад. В протатском соборе в Карее, плавали стасидии, а вода подходила к самой чудотворной иконе «Достойно есть». В море во многих местах были унесены лодки, снесены арсаны, мулы, люди. В некоторых местах море настолько было завалено деревьями и камнями, что нельзя было даже пробраться из монастыря в монастырь на лодке. Страх во время тифона был неописуемый: Афон гудел, земля как бы тряслась от воды, скалы валились, огромные камни неслись вниз».
Отцы, услышав от старца об идущем впереди войска ангеле, успокоились. И действительно, Святая Гора являла на своей земле чудеса. Турки, пришедшие на Афон раздраженными, с намерением причинить много зла монахам, вдруг переменялись, делались несравненно смирнее, и это можно было назвать великой отрадой для афонцев43. Интересное свидетельство о турках оставил иеросхимонах Константий куцо-влах (македонский молдаванин). Он хорошо говорил по-турецки, поэтому турки часто к нему обращались даже по религиозным вопросам. Ему пришлось разбивать их суеверия. «Скажи нам, правда ли говорят, что у вас монахи не умирают, а перед смертью восходят на вершину и улетают?» Отцу приходится отвечать :«Мы смертны, как и все люди; только умираем с упованием на другую жизнь, жизнь лучшую, райскую, ради которой в настоящей жизни живем, как вы сами видите, в отчуждении от всего житейского, в лишениях и злостраданиях, ожидая за все это воздаяние от Господа в вечности». Турки спрашивают его о девстве он отвечает. Желают они узнать о Иисусе Христе он рассказывает. Потом они говорят: «Нехорошо сделали вы, что восстали на султана. Не хорошо делали и мы, что так притесняли райю44 (подданных) христиан». Говорил о.Константий им и о Втором Пришествии, и о Суде. К его удивлению, турки всему верили и слушали с особенным вниманием. Казалось, если бы не приверженность к раздольной жизни, а также и страх перед начальством, то они могли бы обратиться в веру Христову, что между ними иногда бывало, только большей частью втайне.