Я закончила курсы бухгалтеров. Оплата этих курсов сделал огромную брешь в моем бюджете, зато я смогла устроиться на работу. На настоящую работу помощником бухгалтера. Я была счастлива! Два года понадобилось, чтобы уговорить Питер посмотреть на меня благосклонно! Своим трудом я заслужила маленькую поблажку. Сначала мне пришлось выполнять все мелкие поручения руководителя, как будто я секретарь или курьер. Но я не была в претензии, делала все, что мне говорили. Подавала кофе, отвозила и привозила документы, слушала настоящего бухгалтера, впитывала в себя знания, как губка.
Я хотела стать кем-то. Как жаль, что моя мама не видит меня! Но я хотела доказать самой себе. Я могу, я кто-то. Я хотела иметь право на жизнь, которое было отнято у меня при рождении! Заслужить, заработать, получить любым способом!
Первый год работы помощником бухгалтера я пропадала в офисе до ночи. Впитывала и впитывала в себя информацию, училась, ошибалась, переделывала. Меня хвалили! Хвалили чужие люди! И я старалась еще больше. Я не могла подвести тех, кто меня хвалит и рассчитывает на меня! Все свершилось. Спустя год я поняла: точно не пропаду. Я выжила! Несмотря, вопреки! Без всех, одна!
В моей жизни много было понятий, без которых приходилось карабкаться. Без друзей, без родных, без поддержки, без помощи, без любви. Я все создам для себя сама! Так мне казалось. Такими наивными бывают или очень молодые, или очень амбициозные люди. Или глупые. Моя неприкаянность и беспомощность впитались в мою кровь с молоком матери. Сейчас я знаю ничем это не исправить. Тогда еще надеялась. Дралась с жизнью, карабкалась, пытаясь выбраться из своей родной грязной вонючей ямы! Когда мне казалось, что я уже почти доползла до верха, пусть обломав ногти, источив зубы, порвав свое бедное одеянье, исцарапав руки и ноги, полностью обессилев, тогда, в тот самый момент я каждый раз понимала, что зарылась вниз еще глубже. Вокруг меня более вязкая грязь, более липкая жижа! А до верха еще дальше и выше! И вот почти уже не видно солнца и привычного куска неба, которые я видела, когда смотрела снизу, из своей темницы! Но тогда мне было двадцать лет. Надежды еще не иссякли. Я судорожно добивалась права на жизнь, права на право. Мне еще грезилось, что я могу жить, как все остальные. Как будто меня не бросала мать, не ненавидел собственный отец. Как будто я не была всем чужой и бездомной с самого детства. Как будто я всех простила. Как будто я в самом деле признала за всеми право поступать со мной так, как они уже поступили. Как будто их оправдания кажутся мне существенными. И во мне нет злости, и обиды, и невыплаканных слез. Как будто у меня не болит душа! Я добивалась карьерных высот, не снимая розовой повязки с глаз, которая помогала мне просто не сойти с ума от одиночества.
И я добилась своего. Я дослужилась до настоящего бухгалтера, стала специалистом. Меня стали переманивать к себе разные фирмы. Цифры стали мне подчинились, стали родными, складывались в красивые грамотные расчеты. Свободного времени у меня стало намного больше, и я вновь обратила внимание на достижение своей самой большой мечты. Высшее образование. Мне казалось тогда, что люди с образованием какие-то другие, как из другого сословия, отлакированные и ограненные, законченные и имеющие право. На что? На все. Если есть высшее образование, то ты все можешь. Тебя должны слушать. А если настаивать на своем, не имея поддержки диплома, то кто станет серьезно воспринимать тебя? Это границу я чувствовала физически.
Я поступила в институт в том возрасте, в котором обычно люди его заканчивают. Цены на образование выросли в несколько раз, но я привыкла жертвовать, урезала свой бюджет и платила. Для меня было привычно сжимать кулаки, сжиматься всем существом. Экономить. Я знала, за что плачу. Денег после оплаты обучения и аренды жилья оставалось совсем мало. Хватало на недорогую еду, а на одежду нет. В первые годы мне помогала бабушка, высылала половину своей пенсии. Но бабушка умерла, и родственников у меня совсем не осталось. Отец сгинул в своих пьяных компаниях. Официально он был жив, но уже несколько лет после смерти матери никто его не видел. Я решила откладывать по копейкам. Мне обязательно нужен приличный гардероб. Я сделала список нужных вещей. За несколько лет я наполнила свой шкаф практичной долговечной одеждой из качественных тканей. Подружки смеялись надо мной, и приглашали пойти в сэконд-хэнд. Я соглашалась, это намного дешевле, и вещи там бывают хорошими. Но стоило мне оказаться в таком магазине, запах его начинал сводить меня с ума, мне делалось так стыдно, что я не смела рассмотреть товары, развешенные на стойках, не говоря уже о том, чтобы померить что-нибудь.
Я работала и училась отчаянно, так я старалась доказать себе право на достойную жизнь. О личной жизни я и не думала. Только несколько раз в год я позволяла себе встречачаться в кафе с подружками. Говорят, что жить в постоянном напряжении трудно, но для меня это было обычным делом.
Когда я получила диплом, я не могла насмотреться на этот документ доказательство моего достоинства! Наличие сертификата нормального человека придало мне уверенности. В тот же год я вышла замуж. Один знакомый инженер давно приглашал меня на свидания. Теперь, когда я получила образование, я могла себе это позволить. Я благосклонно приняла ухаживания.
Я стала встречаться с Андреем. Это тоже было частью плана. Выйти замуж за человека, кардинально не похожего на отца. У моего отца были голубые глаза, а у мужа карие. Отец был высокий, здоровый, муж худой и невысокий. Отец был блондином, муж смуглым брюнетом. Отец был грубым и агрессивным, а муж ласковым, как кот.
Я не знала тогда, как я хочу жить. Но знала точно, как не хочу. Андрей работал в том же бизнес центре, что и я, но в другой организации. Через несколько месяцев мы поженились. У Андрея была своя квартира! Муж, диплом, жилье я все смогла и все себе доказала! Чувства сытости и удовлетворенности, которые я испытывала рядом с мужем, на несколько лет заменили мне любовь. Андрей был надежным человеком. Мы прожили вместе пять лет. У моего мужа были нужные знакомства, и он смог устроить меня не в просто хорошую, а в очень хорошую фирму.
Я точно знала, чего не будет в моей жизни, но не знала, что будет. Это был план жить не так, как мои родители. Рожать и любить своих детей, никогда их не бросать, всегда поддерживать. Муж должен быть непьющим совсем. В том, уже достаточно разумном возрасте, вид подвыпившего мужчины вызывал у меня панику.
Я уважала и ценила своего Андрея, только не любила. А женщина не может жить без любви.
Поэтому, когда я влюбилась, я разрушила свою семью.
Герман
Я стал ненавидеть мать лет к пятнадцати, а до этого слепая щенячья любовь к ней согревала мою душу. Мать была командиром полка в полном смысле этого слова. Если бы он родилась мужчиной, то смогла бы стать генералом! Даже отец боялся расстроить или разочаровать ее.
Мать была образцом нравственности и разумного подхода к жизни. Я могу сейчас понять ее слепую веру в коммунизм и светлое будущее. Мало кто из ее поколения не верил так сильно. Но, остальное понять сложно, а принять невозможно. Ни при каких обстоятельствах. Но я принимал. Я верил каждому ее слову.
Мать была образцом нравственности и разумного подхода к жизни. Я могу сейчас понять ее слепую веру в коммунизм и светлое будущее. Мало кто из ее поколения не верил так сильно. Но, остальное понять сложно, а принять невозможно. Ни при каких обстоятельствах. Но я принимал. Я верил каждому ее слову.
Чувство, что я был игрушкой, не покидало меня. Я не признавался себе в этом, хотя чувство «кукольности» происходящего не было для меня открытием. Мать всегда знала, как правильно. Что правильно одевать, как правильно говорить, как есть, как ходить, как дышать. Она воспитывала во мне чистюлю. Когда мне было пять или шесть, мать рассказала мне о страшных микробах, живущих везде. Особенно на шерсти, лапах и в слюне животных. Она хотела отучить меня играть с чужими собаками. И вообще со всеми собаками. Сама она животных не признавала.
У них нет души, говорила она и строго смотрела.
Как же нет? думал я. У собак есть душа. У кого есть душа, если не у них? Но возражать я не смел.
Однажды она застала меня, когда мы с соседом по дому, взяв из дома хлеба и костей, угощали уличных собак. Собаки ели с ладоней и благодарно заглядывали в глаза, лизали шершавыми языками нам щеки и руки. Мать шла с работы и увидела все. Преступление! Меня загнали домой. Но не криками. В тот день мать не кричала. Она говорила тихо, но уверенно, и смотрела так, что ослушаться ее у меня не хватало смелости. Дома меня не ругали в тот вечер, но была лекция. Откуда-то с верхних полок достали книги с картинками, на которых были изображены микробы, увеличенные под микроскопом.
Ты что, хочешь, чтобы эта гадость жила у тебя в печени? Помой руки, а то умрешь!
Как умрешь? Смерти я боялся. В том возрасте мне казалось, что страшнее ничего не бывает, чем смерть. Вот ты есть и все понятно, ты видишь, слышишь, ходишь. И, вдруг, раз и тебя нет. Все есть, а тебя нет. Страшно! В тот вечер мы прочитали историю про Лизу. Лиза была девочкой, которая не знала про микробов. У нее была собака. И Лиза, по незнанию, кормила собаку кусками со стола, когда и сама ужинала. У Лизы на пальцах остались микробы с собачьей слюны, и она их проглотила! Из-за этого на печени Лизы надулся огромный пузырь с гноем. Потом пузырь лопнул, и Лиза умерла. Даже скорая помощь не успела доехать по вызову. Гноем залило все в ее животе. Лиза умерла в жутких мучениях. Мы выучили рассказ наизусть. Ночью мне стало плохо, поднялась высокая температура, меня рвало. Мать сказала, что нужно вызвать скорую. А я кричал и плакал, скорую не хотел. Боялся. Вдруг я умру, как Лиза? Я честно пытался, но не мог вспомнить, сколько раз на мои пальцы попадала собачья слюна. А вдруг и меня на печени тоже есть пузырь и он лопнул? Скорая не доедет
Зато сейчас я мою руки несколько раз в день. Перед едой, после еды, перед туалетом, после туалета, перед тем, как выйти из дома, после того, как зайду домой. Мать своего добилась, руки у меня всегда чистые. Но, даже сейчас, в своем солидном возрасте, если я вспоминаю, как посещал туалет в общественном месте, но не могу вспомнить как я мыл руки, меня охватывает паника. А если я их не помыл? Ведь я не помню этого! Такие мучения могут продолжаться часами, если нет доступа к раковине с куском мыла. Моя мать за один вечер вбила мне в голову то, что другие родители внушают своим детям годами. Руки у меня всегда чистые, и я ненавижу собак.