Несмотря на Димкино пьянство, я считаю, что мне повезло с соседями. В отличие от других коммунальных квартир, у нас не было криминальных событий. Холодильники стояли в общей кухне, и из них никогда ничего не пропадало. Всего комнат в квартире пять: одна наша, вторая сдают студентам, третью занимает тетя Лена, незлобивая дама за шестьдесят, в четвертой живут ее взрослые дети Дима и Таня, а в пятой проживает психопатическая женщина, она боится людей и выходит из комнаты исключительно ночью.
Димка привычно пьян и не обращает внимания на мое заплаканное лицо. Не предлагает помочь с сумками. Я молча прохожу в комнату, оставляя грязные следы на линолеуме. Потом вытру.
Заглядываю в холодильник. Остатки супа, в сковороде немного жареной картошки. Ему поужинать хватит, если, конечно, мадам не накормит его. Я была голодна, пока не увидела ту картину. Сейчас я не могу проглотить ни кусочка, предательский ком вибрирует у меня в горле.
Мой любимый приходит поздно ночью, в это время я обычно уже сплю. Но сегодня на меня нашел ступор. Мне кажется, что меня парализовало, каждое движение или мысль мне дается с огромным трудом. Я мечтаю о сне, все забыть, получить хоть немного облегчения. Я лежу на диване, отвернувшись к стене, и слышу его осторожные шаги. Он старается не будить меня. Потом аккуратно ложиться и сразу же засыпает. Я лежу с открытыми глазами до самого рассвета, и мне трудно даже дышать.
На следующее утро мы не скажем друг другу ни слова. Я, потому, что трудно говорить. Я не буду понимать, о чем разговаривать после увиденного. Он тоже будет молчать, потому что ему нечего будет сказать мне. И еще завтра завянут белые розы, которые он подарил мне на восьмое марта.
Но сегодня я об этом еще не знаю.
Все в нашей жизни нам дается для чего-то и за что-то. Степина мама в моей жизни, за то, что я предала своего мужа. За измены. За то, что в истеричном припадке, перед тем, как уйти он него, я кричала унизительные вещи. Это не он ударил меня. Это я довела его до рукоприкладства изменами, и подлостью, и оскорблениями. Потом я извинилась перед ним, и он передо мной.
А ты действительно помогала мне. Это я так думала. Вот она, помощь. Я настолько привыкла быть одной, и решать свои проблемы самой, что твое внимание ко мне казалось мне чудом. Я готова была поверить в самые нестандартные сведения и доводы, и в самую гадкую ложь.
Ты целый месяц разговаривала со мной по телефону. Давала советы, успокаивала, дарила мне облегчение и определенность. В моей комнате поселились невысказанные претензии, ложь. Любовь уходила из-за вранья.
Я стала раскладывать кресло-кровать, чтобы спать на нем. Мне было неприятно касаться моего любимого даже случайно. Я думала о Степиной маме. Как он трогает ее, обнимает? Так же, как и меня? Я не спрашивала у него. Потому что боялась услышать ответ. В конце марта он не пришел ночевать.
Но со мной была ты! Ты объяснила мне про кармическую связь. Оказывается, люди, которые встречаются и оставляют в душе друг друга глубокий след, иными словами вызывают друг у друга сильные эмоции, имеют кармическую связь. Они встречались в прошлой жизни и даже были друг для друга родственниками или любимыми, или учителями. Мой любимый был моим женихом в прошлой жизни. Ты сделала анализ и увидела все. Я бросила его в прошлой жизни, и он страдал. Поэтому наши отношения не закончены. В этой жизни мы встретились, чтобы окончательно разобраться. Я спросила, значит ли это, что он бросит меня в этой жизни? Ты ответила, что необязательно, просто придется платить по долгам.
Интересно, откуда ты набралась этого бреда? Кто тебя научил? Чтобы запудрить мозги дурам, вроде меня. Ты не гнушаешься ничем. Рассуждаешь о жизни и смерти. Приплела даже Бога, хотя сама являешься исчадием ада.
Если бы мне три месяца назад сказали, что я с серьезным видом заинтересованно буду слушать учения о карме, я плюнула бы тому человеку в лицо! Но сейчас! Я настолько измотана, что хочу успокоиться с помощью любой информации, даже такого рода. Сейчас сойдет любой бред, лишь бы он относился к моей проблеме.
С тех пор, как я увидела своими глазами предательство своего любимого, прошло две недели. Четырнадцать мучительных дней, и столько же чудовищных ночей. Я уже могла улыбаться. Я привыкла к обману. Люди привыкают ко всему. Даже к самой острой боли. Я спросила тебя, придется ли мне платить по долгам в следующей жизни перед мужем, которого я бросила ради любимого?
С тех пор, как я увидела своими глазами предательство своего любимого, прошло две недели. Четырнадцать мучительных дней, и столько же чудовищных ночей. Я уже могла улыбаться. Я привыкла к обману. Люди привыкают ко всему. Даже к самой острой боли. Я спросила тебя, придется ли мне платить по долгам в следующей жизни перед мужем, которого я бросила ради любимого?
Иногда расплата приходит, не дожидаясь смерти, ответила ты.
Твой взгляд стал гипнотизирующим, ты пугала меня. Откуда тогда я могла знать, что моя расплата прямо передо мной? Что я смотрю на своего персонального врага? И чем же я только это заслужила?! Ты щурила свои лживые глазки. А мне казалось, что ты смотришь значительно. Ты презрительно улыбалась. А мне казалось, что ты сочувствуешь.
Не бери в голову, рассмеялась ты.
В тот день ты была вся в белом и кружевном, как невеста. Ты была ангелом. Смуглым, черноволосым, похожим на куклу. У тебя была такая прическа, о которой много лет мечтала я сама каре. Короткое каре на блестящих вороньего цвета волосах смотрится изумительно. У тебя изящный овал лица, и тебе идут любые стрижки.
Интересно, почему мне в голову даже не пришла мысль нанять частного детектива? Это самый дорогой, но и самый простой способ узнать правду. Профессионалы, как правило, бывшие милиционеры, предоставляют фотографии и записи разговоров. Узнай я правду тогда, когда я еще не испытывала зависимость от тебя, я не осталась бы у разбитого корыта. Но я привыкла к тебе с первой дозы, как неудачник-наркоман. Ты успокаивала меня.
А я, в своей психической лихорадке, не спала ночами, думала, истязала себя. Я корчилась в своей одинокой постели, обман сжигал меня. Казалось, что внутри у меня дыра, как будто мне внутрь налили ацетона. Он сжег все живое, а остатки органов, обожженные кислотой, саднят невыносимой болью.
Утром я заставляю себя встать с постели и выйти из дома. И мне странно, что солнце все еще светит, люди спешат по своим делам, едут мимо машины. Так же, как и до того, как я увидела моего любимого с другой женщиной. Мне удивительно, что люди, бегущие по тротуарам, не останавливаются, чтобы разглядеть подробнее черную дыру у меня на груди! Я не понимаю, как это мир вокруг может быть таким же? Как может ничего не измениться вокруг, если жизнь моя вся перевернулась и разрушилась?
Я стала опаздывать всюду. На работу, на встречи. Мне стало трудно соблюдать договоренности. Я не умею больше контролировать время. Я не чувствую часы. Не могу понять, сколько прошло двадцать секунд, двадцать минут? Могу просидеть за утренней чашкой кофе целый час. Он проходит и мучительно долго, и стремительно быстро одновременно. Как будто я проваливаюсь во временные дыры.
Раньше я была супер пунктуальной. А теперь не могу дойти до рабочего места вовремя. Временные дыры подводят, постоянно попадаются на пути, захватывают меня в подлые ловушки. Девушка из отдела кадров, которая ведет табель рабочего времени, стала странно смотреть на меня. Потом начала делать замечания. Я молчала. Не считаю нужным оправдываться. Когда она указала мне на опоздание в четвертый раз, я не выдержала. Да кто она такая, в конце концов, чтобы ругать меня?!
Галина, почему вы считаете, что можете мне делать замечания?! звенящим от ярости голосом спрашиваю я ее.
Мария Викторовна, вы же сами мне сказали, чтобы я следила за всеми. Я всех отмечаю, девушка почти извинялась.
Действительно, задумка с табелем была моя. Я лично заставляла всех опоздавших или прогулявших писать объяснительные. Иногда вычитала у них из зарплаты деньги. Профессионализм превыше всего. Такая моя позиция. А профессионализм без четкой организации невозможен. Откуда я могла узнать тогда, что временные дыры настигнут меня?
Объяснения Галины были мне понятны, но сдерживаться я не собиралась. Такая боль была внутри меня, что она искала каждый удобный случай, чтобы вырваться наружу.
Больше никогда не смей указывать мне! Ты меня поняла?! Если я прихожу позже, значит, я где-то была до работы! По делу! Это понятно? я говорю достаточно грозно и громко. Разговор происходит в коридоре, и из нескольких кабинетов начали высовываться любопытствующие лица. Я посмотрела на них своим строгим взглядом. Все исчезли.
Тебе понятно или еще раз объяснить? я требую ответа.
Мария Викторовна, мне все понятно, отвечает Галина. Глаза она опустила в пол, голос дрожит от обиды.
Тебе понятно или еще раз объяснить? я требую ответа.
Мария Викторовна, мне все понятно, отвечает Галина. Глаза она опустила в пол, голос дрожит от обиды.
Вообще, Галя была неплохим работником. У нас даже сложилось некоторое подобие дружбы с ней. Иногда мы вместе с ней ходили на обед, или шли с работы до метро, болтали о пустяках. Теперь о таком не может быть и речи. Больше она не пойдет со мной никуда. Ну и черт с ней! Кто она такая? Я заслужила и свое положение, и свою зарплату трудом. Я трудилась, не поднимая головы, долго, несколько лет. Один Бог знает, чего мне это стоило! А она? Мама с папой ленинградцы коренные. Она выросла в этом городе и считала его своим. Ей не нужно его завоевывать, зарабатывать отношение к себе. Ей и квартиру родители подарили. Живет в свое удовольствие. Избалованная дура!
***
Моя мама умерла в тот год, когда я уехала из родного города. Известие это не вызвало во мне слез. Если быть откровенной, то сиротой я была практически с рождения. Теперь же статус сироты подтвердился официально.
Я перебралась в Питер, чтобы получить хорошее образование. В школе я училась на отлично, но в институт не поступила. Это Питер не принимал меня, но отступать было некуда. Платить за обучение мне было нечем. Я стала работать официанткой, промоутером, уборщицей. Все самые бесперспективные должности были мои. Самая грязная работа не унижала меня. Я так выживала. На работе в кафе я познакомилась с девочкой, вместе с которой снимала комнату в коммуналке. Прошло два года. Я осмотрелась, пообтесалась и привыкла к большому городу. Огромные потоки людей и транспорта уже не вызвали у меня панику, серость и сырость этого города стала привычной.