В общем, сообщение Эмманюэля о евреях заставило мысли в моей голове крутиться быстрее и веселее. Кажется, я скоро найду способ решения своих финансовых проблем Во мне на миг даже проснулось теплое чувство к мужу. Я запустила руку в его темные кудри, ласково потрепала, потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала в губы:
Не чертыхайтесь при даме, сударь! Будьте вежливы. И не дуйтесь на меня! Вообще-то вы очень хороший муж. Я ценю, что вы до такой степени меня любите. Поэтому не обижайтесь! Лучше скажите, через какого посредника вы совершили эту сделку. Это, должно быть, какой-нибудь ваш знакомый из масонов?
Эмманюэль вспыхнул от счастья, буквально расцвел, как бывало всегда, когда я его ласкала. Поймав мою руку и покрывая ее поцелуями, он пробормотал, что было бы лучше не говорить об этом, но, раз уж я спросила, так и быть, он скажет: это граф де Мирабо, тот самый, знаменитый.
Так по бумагам получается, что первым покупателем вашего титула стал Мирабо?
Да! Разве не ловко обставлено?
Прекрасно, проговорила я, пытаясь заглушить голос аристократической совести у себя в душе. Очевидно, Мирабо среди евреев свой человек.
Еще бы! Он не одну брошюру издал в защиту их прав.
Впрочем, все эти разговоры о чьих-то правах его мало занимали, и мой муж смотрел на меня весьма недвусмысленно. Подавив вздох, я сделала знак Маргарите выйти из комнаты. Уже через мгновение Эмманюэль увлек меня в постель и, путаясь в кружевах на моем корсаже, целуя мою грудь, прошептал:
Обещайте обещайте родить мне сына, Сюзанна. И я клянусь, что такое ожерелье станет не последним из моих подарков! Я имперский князь. Я осыплю вас золотом. Знайте, что я люблю вас. Красивее вас нет женщины в мире
Эти слова и обещания платить золотом за любовь и сына звучали для моего слуха несколько жалко и не зажигали внутри никакой страсти. Но роскошнейшее из ожерелий все еще было на мне, и это обязывало. Я сочла, что бриллианты достаточная плата за мою близость. В конце концов, Эмманюэль мой супруг.
Обещаю, проговорила я не слишком уверенно, не отталкивая принца и терпеливо снося его поцелуи. Господи, конечно, обещаю. Если будет на то воля Божья
Он так часто разными способами то назойливостью, то дорогими подарками укладывал меня в постель в последнее время, что беременность уже стала казаться мне неизбежностью. Новоявленный имперский князь о, конечно, ему нужен наследник. И при моей способности быстро беременеть М-да, роман с Франсуа де Вильером явно нужно будет отодвинуть в долгий ящик, и причиной тому будет не только наша недавняя ссора. А что делать с Жанно? Когда дождется меня мой любимый мальчик, вернувшийся ко мне с другого края земли? Что за дурацкая жизнь у меня, я вечно как кукла в чужой игре! Не будет преувеличением сказать, что я почти ненавидела Эмманюэля в те летние дни и не могла дождаться, когда же он вернется в свой полк.
Развязка проблемы наступила раньше срока, в воскресенье 12 июля. В то самое время, когда я пила кофе и слушала рассказы Маргариты о беспорядках, творящихся в Париже, в наш дом явился посыльный. Он выглядел не как слуга, а скорее как секретарь какого-нибудь вельможи. Сунув шляпу под мышку, незнакомец в сопровождении Жерве прошел в оранжерею и был немедленно принят принцем. Спустя полчаса Эмманюэль, уже одетый, в гражданском, а не военном платье, спустился в гостиную и сообщил, что уйдет из дома до завтрашнего вечера, потому что у него «важная встреча» с друзьями.
С тех пор, как он стал членом масонской ложи, такие его отлучки были явлением обычным.
Снова идете к своим заговорщикам?
Т-с-с! Он приложил палец к губам. Я не должен об этом говорить супруге, это запрещено правилами. Но вам я кое-что скажу. Я еду в Версаль.
Зачем? Вас вызвал барон де Базенваль?
Нет. Мой отпуск закончится только через пять дней. Меня пригласили посетить заседание в версальской ложе Иоанна Простосердечного.
Мне было все равно, какая причина заставляет моего мужа удалиться из дома, я была бы рада любой. Но визит в Версаль военного такого ранга без охраны в нынешние беспокойные времена показался мне странным.
Кто вызвал вас туда?
Этого я не могу сказать, дорогая.
Но вы, по крайней мере, доверяете людям, которые вас позвали?
Да, ответил он твердо. Вполне доверяю. Однако как приятно, что вы обо мне беспокоитесь!
Он поцеловал обе мои руки. Его красивое нежное лицо в обрамлении темных кудрей выглядело таким необычно решительным, что невольная улыбка тронула мои губы. Эмманюэль редко бывал таким волевым, не мямлей.
Мне было все равно, какая причина заставляет моего мужа удалиться из дома, я была бы рада любой. Но визит в Версаль военного такого ранга без охраны в нынешние беспокойные времена показался мне странным.
Кто вызвал вас туда?
Этого я не могу сказать, дорогая.
Но вы, по крайней мере, доверяете людям, которые вас позвали?
Да, ответил он твердо. Вполне доверяю. Однако как приятно, что вы обо мне беспокоитесь!
Он поцеловал обе мои руки. Его красивое нежное лицо в обрамлении темных кудрей выглядело таким необычно решительным, что невольная улыбка тронула мои губы. Эмманюэль редко бывал таким волевым, не мямлей.
Не бойтесь, мадам. Я вернусь к вам очень скоро, вы не останетесь без защиты.
У меня на миг защемило сердце, потому что сказал он это очень искренне. Мне не часто мужчины говорили такие слова.
Берегитесь, сударь, сказала я, я не знаю ваших друзей и боюсь, как бы все эти ложи имени иоаннов простосердечных не были ловушкой для простосердечных эмманюэлей.
Нет. Нет, никогда. Впрочем, он понизил голос, побеспокойтесь, чтобы все наши драгоценности были надежно спрятаны в тайник.
Он имел в виду тайник в спальне его матери, где давно никто не жил. В стену той комнаты был встроен мощный сейф, в котором хранились сокровища покойной Софи дЭнен, ну и мои, конечно, тоже. Особенно важно было перенести туда ожерелье.
Я намеревалась сделать это и без вашего напоминания, Эмманюэль. Ведь от грабежей нынче никто не застрахован. Однако я думала вообще-то, что поскольку вы полковник королевской армии, мы будем под большей защитой, чем кто бы то ни было.
Да, сказал он, но уже не так уверенно. Так и есть. Но всегда лучше принять меры предосторожности.
Он ушел, сказав напоследок, что гороскоп у него вполне благоприятен и опасаться ему на улицах нечего. Я задумчиво наблюдала в окно, как он идет через двор с незнакомым мне посыльным, как они оба садятся в карету с лакированным верхом обычную неприметную карету, взятую на улицах Парижа напрокат, ведь ездить по городу в экипажах из нашего собственного каретного сарая стало сейчас опасно. Садясь в карету, Эмманюэль споткнулся Хотя ему было свойственно иногда спотыкаться, какое-то беспокойство не покидало меня. Некоторое время я молча скребла оконное стекло кончиком ногтя. Потом велела Маргарите пойти узнать, что за человек приходил к принцу.
Расспроси прислугу. Может, кто-то знает его.
Я прекрасно его знаю сама, отозвалась она.
Я живо обернулась.
И кто же это?
Это секретарь графа де Мирабо. Кажется, Декон.
Откуда ты знаешь?
Когда граф де Мирабо был узником Венсеннского замка и ему угрожала смертная казнь за похищение маркизы де Моннье, ваш отец входил в комиссию по изучению его дела. Это было лет восемь назад. Я часто видела этого секретаря в приемной в доме вашего отца, он вечно ходатайствовал за своего господина и был ему очень верен.
«Как-то этого Мирабо стало вокруг нас очень много», подумала я. Впрочем, услышанное меня успокоило. По всей видимости, Эмманюэль водит с ним дружбу, и дружба эта уже проверена сделкой по продаже видамского достоинства. Поскольку Мирабо не разболтал о ней, ему до какой-то степени можно верить. И потом, что мне за дело до похождений Эмманюэля!
В конце концов, пусть он делает, что хочет. Я поступлю так же! Я уже завтра отправлюсь к своему мальчику. Едва я подумала об этом, все мысли о муже вылетели у меня из головы, и я почти затанцевала от радости.
Завтра, Маргарита! Понимаешь? Завтра! О, наконец-то! Уже завтра утром я смогу вырваться к Жанно, и никто не задаст мне лишних вопросов!
Очень рада за вас, мадам. Это чудесный ребенок, который заслуживает того, чтобы видеть маму как можно чаще.
Она была счастливее меня, потому что в последние месяцы видела Жанно почти ежедневно. Я так истосковалась по сыну, что испытывала даже зависть к ней, когда она рассказывала мне подробности о нем. Это казалось какой-то насмешкой судьбы: любой имеет возможность видеть моего ребенка, только не я! Но теперь все эти глупые чувства ушли в прошлое. Я накуплю ему подарков, сладостей я буду гулять с ним я ни на секунду не выпущу его ручонки из своей руки!
Переоденьтесь только в одежду попроще и будьте осторожны, моя госпожа. Вас никто не должен узнать на улицах. Если хотите, я пойду с вами.
Я приблизилась к ней. Глаза у меня сияли.
Я приблизилась к ней. Глаза у меня сияли.
Я оденусь как последняя служанка, надену даже лохмотья, лишь бы добраться до Жанно. Ты можешь идти со мной, конечно! Но особой необходимости в этом нет. По счастью, все эти бандиты, что бегают по улицам, пока что не включили меня в списки приговоренных к смерти. Да и кто сказал, что им позволят распоясаться? Вокруг столицы стоят десятки королевских полков.
Вот только в Париже ни одного, обронила Маргарита вполголоса.
Но я была слишком счастлива, чтобы задуматься над этим.
Позже, вечером, я получила нежданное письмо от Франсуа. Я обнаружила его на туалетном столике в спальне той самой спальне, откуда он зимой убегал, прыгая из окна и цепляясь за высохшие ветви винограда. Доставка послания, конечно, вызывала вопросы: приходилось предположить, что в свое время, когда Дениза тайком от остальной прислуги проводила его через гардеробную в мои апартаменты, Франсуа установил с ней доверительные отношения, и она при случае может передавать для меня записки. Это понравилось мне, и я решила не уточнять у Денизы, ее ли это рук дело. Зачем показывать, что я поняла их сговор? Не стоит пугать Денизу, ведь в этих делах Маргарита ее не заменит: она была настроена к Франсуа неприязненно.
«Мадам, писал капитан де Вильер, сейчас, когда в стране кипят такие страсти, немудрено, что это сказалось и на нас, и мы поссорились. Но стоит ли придавать значение размолвкам, если наши чувства не угасли? Насколько я знаю, принц дЭнен покинул ваш дом на некоторое время. Если это так, я готов тут же оказаться у вас, чтобы»