Я завидовал Юрке радостно, потому что не забывал завидовать и самому себе: всё же повезло мне опять вовремя встретить в этом кишащем море землян очень редкого их представителя, так необходимого для моего будущего безоблачного существования. Бери с него пример и катайся на здоровье, сам себе любимый, в нежном космическом масле ласковой заботы о тебе вселенной! Вот так Юрка установил на моторе моей машины для плавания по волнам в море нескончаемого везения и незатейливых удач ровные и устойчивые обороты.
Сапожник без сапог, хирург не делает операций на своём сердце. Весёлый конструктор моих удач, одноклассник Юрка Еперин, думаю, и там, на небе, щедро делится своим главным талантом незаметно, уже там, у звёзд, спокойно организовывает движение материи в её единственно правильном направлении: к дружному равенству в признании уникальности и неповторимости каждой точки вселенной и после смены нами бренного мира.
Спасибо, Юр, что лично мне ты успел указать фарватер без мелей и подводных скал. И, как уж смог, вот, попытался тоже сохранить добрую нашу память о тебе, твоих однокашек.
7. 06. 2018
Кратер Эршота в общей палате
Ну, вот, дожился Баба Маня, единственная моя радость, у которой водилась водка с глюками и я восемь лет закусывал её, не захлёбываясь, своими опусами, баба Маня меня, наконец, не узнала! Пора: ей за девяносто. Побрёл без улова в магазин в ста метрах мимо! Все новенькие и ночью меня оставили с носом. Помер? у-у! Вообще-то, повзрывать что-нибудь после таких промахов положено! Ан нет! сижу, паёк-чаёк, и с чего-то, старый валенок, радуюсь! А день великий: тридцать восемь лет моему первенцу! моей старшенькой! Но чуть-чуть не хватило. Так я кумекал, а теперь так не кумекаю. И пока прыгал обратно домой по канавам с палочкой, всё думал: «И что это ты, оставленный без последней капли, такой совсем негрустный? Кто ж тебя, хромая нога, приучил радоваться неудаче?» И притопал он со мной домой вместе, мой ответ самому себе: «А ты забыл уже его, весёлого и солнечного дядьку забыл про «Кратер Эршота» Да, общий взгляд на солнце моя любимая космическая чужая бабушка из Пятигорска привила мне ещё в пять лет, но не огорчаться пятнами на нём этот подвиг достался уже другому необыкновенному человеку.
7. 06. 2018
Кратер Эршота в общей палате
Ну, вот, дожился Баба Маня, единственная моя радость, у которой водилась водка с глюками и я восемь лет закусывал её, не захлёбываясь, своими опусами, баба Маня меня, наконец, не узнала! Пора: ей за девяносто. Побрёл без улова в магазин в ста метрах мимо! Все новенькие и ночью меня оставили с носом. Помер? у-у! Вообще-то, повзрывать что-нибудь после таких промахов положено! Ан нет! сижу, паёк-чаёк, и с чего-то, старый валенок, радуюсь! А день великий: тридцать восемь лет моему первенцу! моей старшенькой! Но чуть-чуть не хватило. Так я кумекал, а теперь так не кумекаю. И пока прыгал обратно домой по канавам с палочкой, всё думал: «И что это ты, оставленный без последней капли, такой совсем негрустный? Кто ж тебя, хромая нога, приучил радоваться неудаче?» И притопал он со мной домой вместе, мой ответ самому себе: «А ты забыл уже его, весёлого и солнечного дядьку забыл про «Кратер Эршота» Да, общий взгляд на солнце моя любимая космическая чужая бабушка из Пятигорска привила мне ещё в пять лет, но не огорчаться пятнами на нём этот подвиг достался уже другому необыкновенному человеку.
Вот, кто ни читал «Кратер Эршота»? Странно, мне было где-то десять лет, а мы в общей палате в областной больнице читали её вслух, по ночам, тайно, как самиздат. Мне было уже пятьдесят семь, и за четыре месяца до смерти отца в его письменном столе я случайно наткнулся опять на «Кратер Эршота», в самиздатовском варианте!.. С ума не сошёл, но ничего не понял я в этой вселенной: книга же детская, а через полвека в столе опять её самиздат!..
А детская память, уверен, не ошибается в главном. Но первая загадка: в палате лежали и взрослые, и дети, то есть я. И мужики, и женщины. Читал вслух-то чаще всего женский голос, и переживающие вздохи были женские. Вторая загадка: с подбитым глазом из рогатки отлёживался только я, все другие лечились от чего-то другого, но с глазами у них всё было лучше, чем у здоровых. Читали по очереди, и женщины, и мужики. Я не читал. Я слушал. И то под одеялом. Потому что после тайного ночного чтения начиналось главное «взрослые» разговоры. А если бы хоть раз «засветился» ни про кратер Эршота, ни взрослых тайн я бы не узнал. Сопел в восемь дырок! «Кратер Эршота», йес оф коз, великая книга, но разговоры «про это» величина, вообще, неизмеримая!
Эта великая книга почему-то своими бедными мамонтами всех взрослых дядей и тёть прямо-таки толкала на взрослые темы. Всё по «полкам» до мелочей и я не краснел! И только потому, что среди нашего постоянного контингента в нашей общей палате оказался он равный философам греческой древности великий и задорный пересмешник нашего настоящего. Понятно, взрослыми для меня были тогда и двадцатилетние, раз «Кратер Эршота» не давал им спать, а тридцатилетние и сорокалетние так совсем казались дедами.
Вот то был мужик! Про всё на свете гутарил без запятой, ясно, смешно, без всякой грязи, про всё от древних мамонтов до взрослых шуток про ночи в Сочи. Ещё в восемь лет я лез в драку, когда мне сообщали, что я родился из живота мамы! В девять лет сочинял похабные письма о наших дворовых Ромео и Джульеттах, а через год, после «Кратера Эршота», уже бродил по круглым камням нашей горной реки и думал о будущей моей жене!
Конечно, дядька был хитрый и мудрющий, и, наверно, знал, что малец под одеялом притворяется спящим, но спуска остроте темам не давал и грязные мыслишки на соседних кроватях топил как котят. И в палате был свет. Понятно, раз читали. Но и в разговорах «про взрослую жизнь» свет не выключался. Никто не входил, никто не выходил. Всех держал своим магнитом безудержного таланта рассказчика на любые темы. Такое вворачивал, но женщины ни разу не вопили. И всё же мне, дураку, пришло в голову ему как-то соврать. С чего-то вдруг ему ляпнул, днём: «А у меня папа и мама никогда не ссорятся». Он для порядка переспросил: «Ничо себе! никогда-никогда?» Но я, упрямо в пол, стоял на своей мечте: «Ни разу». Мудрый дядька пригладил мне чуб и сказал: «Значит, они у тебя ангелы». Я и поверил. Мне очень хотелось верить в его неожиданную версию.
Как же выручали меня потом прибаутки и непонятные рассказы этого дядьки. «Резал» он по всему на свете. Ясно, что и половины я не понимал, да и не положено было по возрасту, но здоровый взгляд на анатомию и, вообще, на жизнь он всё же запихал в мою глупую мозгоноску. И «Кратер Эршота», и замечания по ходу жизни нашего общепалатного гуру втемяшили мне главное: ничто так не расходится с жизнью, как отчаянье. Уж он не унывал никогда, так мне казалось. И когда совершаешь падение до грусти о несбывшихся бульках, становится смешно: как будто ты там, муравей-паучок, под самой низкой травой путаешься в сопливых улитках, а даже великое солнце прячет от нас свои пятна и продолжает светить.
Как же выручали меня потом прибаутки и непонятные рассказы этого дядьки. «Резал» он по всему на свете. Ясно, что и половины я не понимал, да и не положено было по возрасту, но здоровый взгляд на анатомию и, вообще, на жизнь он всё же запихал в мою глупую мозгоноску. И «Кратер Эршота», и замечания по ходу жизни нашего общепалатного гуру втемяшили мне главное: ничто так не расходится с жизнью, как отчаянье. Уж он не унывал никогда, так мне казалось. И когда совершаешь падение до грусти о несбывшихся бульках, становится смешно: как будто ты там, муравей-паучок, под самой низкой травой путаешься в сопливых улитках, а даже великое солнце прячет от нас свои пятна и продолжает светить.
Не помню его босых ног, тапок, одежды. Только умная и насмешливая его физия расплывается по моим мозгам, по всей нашей больничной палате: «Что? Плакать хочется? Ну и на хрена тогда бог придумал для тебя бабу?!»
На странице у младшей дочки в «ВКонтакте» нашёл зд'оровскую фотку из интернета: забитое окно бомжатника с надписью мелом «Я собираюсь жить вечно! И пока у меня получается!» Тоже захотелось впихнуть что-то оптимистическое. Вот, присочинил, типа слогана:
После шумного, пьяного вече
Неразбитая лампа качается.
Так и я собираюсь жить вечно!
И пока у меня получается!
Спасибо, мой весёлый и премудрый дядька из нашей общей палаты. Представляю, какая за ним тянется широкая радостная дорога с улыбками до ушей, по полям, по долам, по годам и судьбам! Надеюсь, что он тогда, в палате, был ещё молодой, и что где-то там, на этой необыкновенной дороге, ещё слышны кому-то его шаги, и он бросает на ходу новому мальцу: «До ветру ходить не стесняйся. Наслаждайся этим и думать здесь нечего. Струя жизни главней любых мыслей, мой юный друг!» Что ещё я мог запомнить, послушный глупыш, дословно?
29.06.2018
Первый правильный случай
Через неделю я опять в Крыму, более чем через полвека. Крым!.. дядя Вова! тётя Лиля! мы с сестрой Галкой! виноград самосвалом! чистый, без травы, персиковый сад любимые дерева моих любимых фруктов! моя ангина только я, изнеженный, как персик, и везучий, как чмурсик, умудрился подхватить вирус, который ещё не открыла тогда наука! песня «А у моря, у синего моря» Агутин превратил её потом в чудо! помидоры вместо воды кока-коле и не снились крымские помидоры! И мне не снилось, что я снова совершу полёт в рай Одиссея и Навсикаи!
Честно, просторную голубую комнату помню. Море, пляж помню, конечно! Галку не помню И тётю Лилю на пляже не помню Но как ловили с дядей Вовой и тётей Лилей какую-то громадную со слона и страшную зверюгу в курятнике помню!
Помню не помню «Давай, бесплатный мой санаторный аэроплан, сдувай все мои болячки, очищай ржавые нейроны через неделю я снова лечу курсом Москва Бахчисарайский фонтан, а изголодавшаяся по мне медуза Горгона от злости, если не загрызёт, так пусть затаскает по дну морскому мой посох! Горгона, мне не жалко!» вот, доберись тут до первого моего правильного случая, когда крымское солнце ещё здесь, в Москве, уже оглашает полный список моих пляжных снов! Но, сигару в зубы и к делу.
Люблю подсознание, оно никому не врёт, хоть и скрывается под мутной маской снов и желаний, и вчера, пока тушил окурок, взяло и выкинуло, прямо с пролетающего надо мной «Боинга» с прожекторами, взяло и, можно сказать, плюнуло в меня надоевшую ему мою мысль: «Венеру в Тельце знаешь, а Венеру в Тельце в натуре, в твоей жизни, за столько лет обозначить некогда было?» Справка: Венера в Тельце моя свободно выбранная половинка по моему натальному гороскопу. Пышненькая, но не толстушка Венера же! Свободная, как Гуляй Поле, но и мощь бизона преград ей нет! Золотишко аппетит ей не портит в Тельце же, но и в беде и чужих не оставит, и золото своё сто раз спустит, если понадобится для помощи. Фигня всё это в смысле, что это только наши благодушные ожидания. Только практика весы наших теорий.