Дед нашарил в кармане кисет, натряс щепотку табаку и скрутил козью ножку. Он давно бросил курить, но когда волновался, всегда совал самокрутку в небольшой, как мышиная норка, рот и, не зажигая, долго сосал ее.
За что же его забрали? спросил я, заранее зная, что дед не ответит. Бабушка строго-настрого приказала ему молчать.
За дело, проворчал старик.
За какое?
В твои годы я тоже не все знал.
Я тебе про часы, ты мне про отца
Только я это вымолвил, как в сенях послышались чьи-то шаги, но вошла не бабушка, как я ожидал, а ввалился одноногий могильщик Иосиф в поношенном кожухе, который он не снимал ни зимой, ни летом. Его деревяшка провалилась в щель между половицами, и он долго и натужно вытаскивал ее оттуда, как сапожник Йонас шило из подошвы.
По праздникам дед с могильщиком встречались на богослужении и, возвращаясь, тайком от бабушки заходили в трактир к Драгацкому выпить чарку водки и всласть потолковать о том о сем, а главное о вселенской несправедливости.
Когда ты, старина, почиешь в бозе, говорил, бывало, Иосиф, отстегивая в кабаке деревяшку и кладя ее, как полено, под стол, на котором сиротливо поблескивали две чарки, я подберу для тебя такое местечко, что все от зависти лопнут. А зарою тебя так глубоко, что твоя старуха ни за что к тебе не проберется, хоть на том свете оставит тебя в покое.
А может, ты раньше меня умрешь, беззлобно возражал дед, хмельной от великодушия и свободы.
Нельзя мне, старина, помирать, убеждал деда могильщик. Такие вот делишки.
Почему это тебе нельзя?
Кто же будет мертвых закапывать? Умрет, к примеру, портной. Ну и что? Портных как собак нерезаных, приходи, они тебе все, вплоть до савана, сошьют. Или часовщик. Часовщиков в местечке больше, чем часов. А могильщик один на всех. Пока другой родится, пока его обучат
Могильщик не часовщик. Его обучить недолго. Сунул лопату, показал место и сказал: «Рой, приятель!» буркнул дед.
Тебя послушать каждый может быть могильщиком. Нет, старина Есть и в нашем ремесле секреты
Да перестаньте вы! сердился трактирщик. Нашли о чем за чаркой болтать. Вы лучше за сорванцом последите. Сейчас он, Иосиф, твою культяшку подожжет. Эй, ты, Даниил, а ну вылезай из-под стола, постреленок!
Пока дед и могильщик спорили, я, бывало, сидел под столом и осматривал деревяшку. От нее несло, как от старой хаты-развалюхи, плесенью и глиной. Однажды я чуть не поджег ее, но гробовщик отнял у меня спички.
Моя нога, Даниил, в огне не горит и в воде не тонет. Такие вот делишки Хочешь быть могильщиком?
Не хочу.
Дурак, беззлобно заметил гробовщик. Самая спокойная должность на земле. Никогда не услышишь ни одного грубого слова от хозяина или от хозяйки.
А кто они, ваши хозяева?
Хозяин Бог. Хозяйка смерть. Такие вот делишки
Бабушка его побаивалась. Он закопал мою маму. Но мало ли кого он за свою долгую жизнь закопал? Под соснами покоились его жена и два сына.
Каждый год Иосиф покупал в лавке новую лопату, и, пока он ее, блестящую, со свежим белым черенком, проносил по местечку, все наблюдали за ним с почтительным страхом
Добрый день, поздоровался могильщик и глянул на меня с сочувствием и удивлением. Хвораешь, Даниил?
Хвораю.
А я все жду, когда же ты ко мне придешь учиться. Я из тебя сделаю такого мастера, какого еще у нас в местечке не было. Тебя будут приглашать на похороны из других мест. Может, даже из самой столицы.
Руки у меня слабые, отнекивался я.
Окрепнут, сказал могильщик и протянул деду свою кривую, заскорузлую, как корень, руку.
Ну и пол же у вас, пристыдил он деда, когда снова увяз деревяшкой в щели между половицами.
Садись, сказал дед. И сними ее, он ткнул пальцем в культяшку.
Ненадолго я. Не одолжишь ли ты мне
Ты же знаешь: все деньги у нее
Да мне не деньги нужны. Кошка.
Кошка? У деда от удивления выпала изо рта самокрутка.
Мыши одолели. Скребутся ночами, свадьбы, что ли, справляют. Совсем обнаглели.
Да что, в местечке кошек нет? Вон сколько бегает! дед махнул рукой в сторону улицы.
Они-то бегают, да вот я свое отбегал.
От нашей кошки ни проку, ни корысти, гнул свое дед. Без бабушки он не отваживался одолжить кошку. Она ненамного моложе нас. У нее и нюх-то на мышей пропал.
Могильщик слушал деда с каким-то странным равнодушием, как слушают неизлечимого больного, и на его широком, как лопата, землистом лице репейником топорщилась колючая щетина, а на лбу вздувалась толстая жила.
В твоем возрасте грешно так бояться, сказал он деду.
А я смерти не боюсь, невпопад выпалил дед, все еще надеясь, что могильщик хоть в моем присутствии не станет честить бабушку.
Смерти, может, и не боишься. А вот старухи своей
Прошу тебя, Иосиф взмолился дед.
Всю жизнь ты ее боялся. До свадьбы, на свадьбе и сорок лет после свадьбы. Где это слыхано, чтобы мужчина сам не мог кошкой распорядиться?
Выздоровеет Даниил, он тебе любого кота поймает, не обиделся на могильщика дед.
Некогда мне их ловить, сказал я. Мы с бабушкой в город едем.
В город?
Некогда мне их ловить, сказал я. Мы с бабушкой в город едем.
В город?
В тюрьму.
Я хотел, чтоб об этом знал весь свет. Сейчас для меня на земле не существовало более прекрасного места, чем город, чем тюрьма, где неизвестно за какие грехи сидит мой отец. Пусть могильщик попросит Пранаса или Ниссона. Они ему поймают самую лучшую кошку.
Сколько твоему арестанту осталось? спросил он у деда.
Еще три года.
Десять лет Подумать только, почти с гордостью произнес могильщик. Как настоящий убийца.
Отец убийца? Кого он убил? Кого? вцепился я в рукав деду.
Кого он убил? протянул дед, как бы советуясь с могильщиком. Твою мать Меня Бабушку
Неправда! закричал я. Неправда! Он вас и пальцем не тронул
И я заплакал.
Не плачь, сказал могильщик. Твой отец не убийца. Такие вот делишки.
Слезы душили меня. Я глотал их, давясь и отрыгивая. Никогда еще в мой желудок не попадала такая уйма слез до чего же противных и соленых! Я часто слышал от бабушки, будто Господь Бог создал слезы для облегчения души. Почему же он не сделал их сладкими?
Когда твой арестант вернется, как ни в чем не бывало продолжал могильщик, пришли его ко мне. Никто его после тюрьмы, кроме меня, на работу не возьмет.
У него есть ремесло. Он неплохой портной, заступился за сына дед.
За десять лет он, наверно, разучился даже нитку в иголку вдевать.
Не разучился, проворчал я.
По-твоему, он и в тюрьме шьет? обратился могильщик к деду.
А что же он там еще делает?
Что делает? Иосиф отстегнул деревяшку и прислонил ее к стулу. Ест, спит и думает, как бы все изменить в мире. Хорошенькое занятие для портного! Портной может сшить брюки. Сузить. Подкоротить. Удлинить. А мир нельзя ни подкоротить, ни сузить. Он давным-давно сшит.
Если уж ты такой умник, то ответь: почему же его тогда держат в тюрьме? обиделся дед. Почему на волю не отпускают? Значит, он что-то может. Значит, мир сшит не по той мерке.
Почему на волю не отпускают? Очень просто. Раз тюрьма построена кто-то должен в ней сидеть. Пустовать она не может.
Живого не хоронят, невинного не сажают, вздохнул дед. Давай лучше про кошку Да вот и она Кис, кис, бездельница
Наша кошка никогда не ловила мышей. Сам я ни разу не видел, чтобы она их выслеживала или победно носила по дому в своей острозубой розовой пасти. Вовсе не для ловли мышей держала ее бабушка. Кошка была ее единственной подругой и собеседницей. Она часами слушала старуху, хитро и льстиво поблескивая глазками, и если перебивала, то коротким и почтительным «мяу!».
Куда уж бедному деду было с ней тягаться. Бестолковый, вспыльчивый, упрямый, он суетился, кричал на бабушку, а та только еще больше злилась и обзывала его всякими обидными для часовщика и мужчины словами.
Баба! Баба! обрушивалась она на него, как будто сама не была бабой. У кошки поучись!
Не буду ластиться. Не буду мяукать, храбро защищался дед.
Уж до чего бабушка меня любила, но и я не мог сравниться с нашей кошкой. Со мной старуха никогда не садилась вместе есть, а с кошкой и завтрак делила, и обедала, и ужинала чем Бог послал. У кошки даже было свое место за столом она взбиралась на табурет напротив бабушки и смотрела на нее, как бабушка в молельне на раввина.
Охотиться за мышами у кошки не было никакой надобности. Чтобы размяться и совсем не разжиреть, она иногда устраивала охоту на дедовы часы. Ухватится за длинную цепочку и давай таскать по дому. Дед вскакивал и принимался гоняться за ней, как за нечистой силой.
Брысь! вопил дед. Брысь! Даниил! Помоги забрать у этой бездельницы часы господина Каганаса!
Мы гонялись с ним вместе за кошкой, но я совсем не спешил забирать у нее часы господина Каганаса. Мне было весело, а дед хватался за грудь, опускался на топчан и, тяжело дыша, произносил свои любимые слова:
Все против меня. Все против меня.
Не было года, чтобы кошка не приносила по шесть, а то и по семь котят. Бабушка складывала их в мешок и уносила на речку.
Скоро в нашей речке котят будет больше, чем рыбы, ворчал дед.
А ты их прокорми! сердилась старуха. Ты меня не можешь прокормить.
Кошка подошла к кровати и стала ластиться ко мне. Иосиф нагнулся, хотел было поймать ее, но та оцарапала его, и он отдернул свою кривую, заскорузлую, как корень, руку.
Ты уж, брат, не обессудь. Без старухи не могу Погоди Придет с базара поговоришь Хотя вряд ли она ее одолжит Дед вдруг осекся и прислушался. Его заросшие волосами уши уловили негромкие, но твердые шажки бабушки. Вы уж лучше побеседуйте наедине, сказал он и заковылял к себе в комнату.
У меня что-то часы барахлят, пытаясь отплатить старику за доброту, пробасил могильщик. Я их тебе как-нибудь подброшу.
Одноногий собирался подбросить деду свои часы с незапамятных времен. Я слышал это и на кладбище, и на богослужении они с дедом всегда молились рядом, и на берегу речки, и в кабаке. Но могильщик так и не подбрасывал их. По-моему, у него вообще часов не было. Он их просто придумал от жалости к деду. В самом деле, кому нужны на кладбище часы? Никому.
Бабушка вернулась с базара не одна. Из плетеной корзины выглядывали два гуся. Их длинные белые шеи тянулись вверх, как стебли.
Что здесь делает мой бывший жених? хмуро спросила бабушка и поставила на пол корзину.
Казалось, она спрашивала не у меня, не у Иосифа, а у гусей.
Гуси враждебно покосились на одноногого, на кошку и для острастки загоготали.
Тебя жду, ответил ее бывший жених. Дело есть.
Дело? Бабушка никак не могла взять в толк, что ему от нее надо. Хочешь, чтоб я тебе перину набила?