Вот такие пироги. С котятами. В первую очередь я, как Мимино, продал часы (в отличие от него удачно). И, как в песне Владимира Семеновича (у него, по-моему, на любую ситуацию в жизни песня найдется!): «В Сочи рупь последний трачу телеграмму накатал: «Шлите денег! Отбатрачу. Я их все прохохотал.»
Нда-а Девять дней сидел я на диете. Правда, один раз повезло. Нашел я столовую, где хлеб на столах лежал бесплатный, чай в титане тоже бесплатный. Картофельный гарнир стоил четыре копейки порция. (Я рассказываю о 70 х годах.) И как-то ем я этот гарнир чувствую, вроде жила какая-то попалась. Обсосал я ее, вытянул изо рта и читаю на ней: «Беломорканал»! Мундштук от папиросы! Я ради смеха пошел показывать его официанткам. А они решили, что я хочу скандал закатить, и очень быстро принесли мне целое блюдо котлет типа, на, ешь, только не ори. От я наелся тогда А потом, как дед Щукарь, страдал. Хорошо, хоть в те времена туалеты бесплатные были
Балык, хиппи и цивилизация
Вот и закончился очередной полевой сезон. Гуд бай, моя буровая, до весны. В кармане лежит любимая книжка с очень интересным содержанием в смысле, сберегательная. Ну, конечно, там же и купюры на дорожные расходы. В левой руке увесистая сумка с банками икры, севрюжьим копченым балыком, бутылками не скажу с чем, сайгачьими рогами, черепашьими панцырями и прочей экзотикой. На правом плече висит чехол с гитарой, а в руке зажат билет в купейный вагон на душанбинский поезд до Москвы.
Подошел я к своемы вагону. У входа стояли две проводницы не то, чтобы уж совсем красавицы, но для сельской местности вполне даже аппетитные. Глядя на мою гитару, одна другой сказала: «Том, ты посмотри! Еще один музыкант на нашу голову». Ну, я сразу не стал их охмурять, учитывал свою полугодовую одичалость в пустынях. Отдал билет, поднялся в вагон и стал устраиваться в своем купе, в котором, кроме меня, никого не оказалось. Позже я выяснил, что вообще на весь вагон было всего пассажиров с десяток.
Ладно. Расположился я. По причине жары и духоты остался в тоненьком трико и майке. Зашла проводница, принесла постельное белье. Посмотрела на меня смеющимися глазами: «Парень, а ты случайно не хиппя?» Свят-свят! Я покрутил башкой: «А что, есть нужда в хиппи?» Деваха фыркнула: «Да не, нам и одного от пуза». И ушла.
Несмотря на жарищу, я не стал нарушать древних традиций. Конец сезона это конец сезона. Праздник, так сказать. Поэтому я достал из сумки бутылку водки, балык, маленькую дорожную баночку икры остальные банки были трехлитровые и хлеб. Чертыхнувшись на свою забывчивость типа, сразу не мог спросить! пошел к проводицам за стаканом. В проходе у открытого окна стоял такой колоритный персонаж, что я даже чуток в ногах запутался. Густая грива нечесанных волос лежала на плечах, на голый торс было надето натуральное пальто, застегнутое в районе груди на здоровенную медную булавку. Завершали картину какие-то красные подштанники в обтяжку и босые ноги. Протискиваясь мимо этого персонажа, я заметил, что в его купе соседнем с моим на столике стоит коньяк и всякие цветастые консервные баночки, а на спальном месте лежит гитара.
Взял я у девчонок стакан, сказал им, что чай мне пока не нужен, и вернулся в купе. Сначала я хлопнул за окончание сезона «Дай Бог, чтоб не последний!», потом, чуть погодя, за спокойное путешествие. Заел икрой и балыком, покурил в открытое окно и растянулся на влажных простынях. Стал адаптироваться к цивилизации.
Колеса убаюкивающе постукивали, и я лежал в какой-то полудреме. Очнулся от громкого голоса, который провозглашал: «Хиппи это вершина человеческого сознания! Дальше ничего не будет. Все развалится, а останется одна только свободная любовь!» Послышался голос одной из проводниц: «Ну, ты говорить-то говори, а руки не распускай» Другая добавила: «Да! Не лапай, не купишь! Лучше налей». Насколько я понял, обе девахи сидели у моего экзотического соседа.
Спустил я ноги на пол, набухал себе допинга, выпил просто так беспричинно. Провалиться мне на этом месте, но я не стал бы этому хиппи кайф ломать. Если бы он по требованию мамзелей не взял гитару и не начал петь. Репертуар у него был чисто московский дворово-иностранный, середины эдак шестидесятых годов. Когда этот апологет свободной любви заголосил буквально следующее: «Камола твистуген, твистуген славсаном!..» я только охнул. Одна из проводниц, видимо, уже в лирическом настроении сказала певуну: «Ну-ка, подыграй мне!» И завопила: «Льет ли теплый дождь, падает ли сне-е-е-ег!» А хиппи сопротивлялся и орал: «Про любовь лучше вот эта! Эзверэнибади гойн ту лысан ту май стори!..»
От такого душераздирающего вокала куда только мой хмель девался и цивилизационная адаптация. Я сдержал первый позыв накормить барда его собственным пальто, достал из чехла свою подругу шестиструнную и заорал, что есть мочи: «А-а-а-астался у меня на память о тебе па-а-артрет твой, па-а-артрет работы Павла Пикассо-о-о-о!..» За стеной воцарилась тишина. Потом в мою открытую дверь сунулся самодельный хиппи: «Ты че так орешь-то?» А я тут же запел с цыганским надрывом, но а-капелла: «Уйди! Совсе-е-ем уйди!,,» Он открыл рот, но сказать ничего не успел. Его весьма бесцеремонно оттолкнули, и ко мне в купе зашли обе проводницы. Уселись напротив и одна Тамара ее звали попросила: «Спой еще. Чего-нибудь человеческое.» И покосилась сердито на угрюмого хиппи.
В общем, попили мы водочки, попели хором песни, поели моих каспийских деликатесов с жареной картошкой, которую Тамара принесла. А потом Лида, глянув на нас с Тамарой, улыбнулась: «А пойду-ка я коньяк допивать. С восьминогами.» И вышла, закрыв за собою дверь.
Вот так я до самой Москвы и адаптировался. К цивилизации
Венецианские понты
Мой сосед в Москве, бывший кандидат физико-математических наук Сергей теперь он менеджер по продажам в элитном мебельном салоне как-то сказал мне: «Вот чего бы я совсем не хотел так это в советскую власть вернуться. Да можешь мне не говорить, что большинству тогда лучше жилось. Я и сам это знаю. При всем бардаке порядка больше было. Про бесплатную медицину и образование я вообще молчу. Но Я сейчас никакую медицину не променяю на то, что я могу запрыгнуть в ероплан и оп-па! в Средиземном море бултыхаюсь! Оп-па! в Мюнхене баварское пиво пью! Оп-па! Я в парижском отеле просыпаюсь, и тамошняя горничная, кроме себя еще и кофе в постель подает. Это, я понимаю можно жизнью назвать. А то мои старики за всю жизнь, которую пропахали, глаз от станка не отрывая один раз в Сочи съездили. И все оставшиеся дни жили воспоминаниями ах, какое море! Ах, какой пляж! Реликвия у нас в доме была ох, помню, берегли ее! И, знаешь, что? Сочинская дешевенькая шкатулка из ракушек! Бож-же мой! А вот я так я уже не помню ты понял? не помню, где был, а где не был!»
Я в ответ махнул рукой: «Буржуй он и есть буржуй! Жердинского на тебя нету! Ведь по всяким своим Египтам сколько бабок ты уже просифонил! А вспомни ведь сам как-то бурчал, что тебе по барабану, какое у этого моря название. Тебя волнует только то, что там тебе никто, как у нас, на пляже не заедет в морду виноградной кистью.» Сергей отрицательно помотал головой: «Когда это было? Сто лет назад? Мне теперь очень большая разница, куда я еду. Взять Венецию. Она одна! И ее ни с чем не спутаешь. Это же кино натуральное! Еду с подругой в лодке со срамным названием по единственному в мире городу, в котором вместо улиц каналы. И везет тебя в этой лодке по этому каналу местный бандюган с кавказской физиономией, а ты жмешь свою подругу и думаешь то ли этот аралодочник серенаду вам споет, то ли веслом по балде приласкает. И потихонькуполегоньку догоняешь ты, что это не кино, а это ты, пацаненок из-под Владимира, смотришь в небо Италии и слушаешь песни Венеции Да что я тебе объясняю, бесполезно это пока сам своими руками не пощупаешь.»
Я ухмыльнулся: «Где уж нам уж за печкой-то сидя. Ты только теперь прими в расчет, что скоро могут закрыть для туристов твои каналысеренады. Как раз я вчера, что ли, читал, что из-за вас больно много желающих стало на тамошних лодках кататься не выдерживает город. Разваливаться начинает. И чем дальше тем больше. Это я к тому, Серега, что, езжай в свою обожаемую Венецию, пока ее не закрыли.
Я ухмыльнулся: «Где уж нам уж за печкой-то сидя. Ты только теперь прими в расчет, что скоро могут закрыть для туристов твои каналысеренады. Как раз я вчера, что ли, читал, что из-за вас больно много желающих стало на тамошних лодках кататься не выдерживает город. Разваливаться начинает. И чем дальше тем больше. Это я к тому, Серега, что, езжай в свою обожаемую Венецию, пока ее не закрыли.
Вспоминая мамонтов
Был у меня в жизни приятель Сережа. Из рафинированных интеллигентов. Причем таких, которые уже с детства знают, што им от жизни нужно. Даже из спорта они осваивали только теннис в гольф тогда в СССР особо не играли. С этим Сережей мы и учились в одной школе, и жили в соседних домах, и в Школу юного журналиста при журфаке МГУ тоже вместе пошли. Но на каком-то этапе дороги наши разошлись. Я орал, не хуже Соловья-Разбойника: «Ну, здравствуй, настоящая жизнь!» А Сережа скептически хмыкал, тренировался на кортах с нужными людьми, учил всякие языки и ну, в общем, вел себя прилично. Закончилось наше знакомство после его заявления о том, што я стал ему совершенно неинтересен, и он не желает тратить на меня свое драгоценное время.
Ну, Бог с ним. Я вспомнил о нем только потому, што Сергей ходил на репетиции факультетской группы «Второе дыхание», где он (на репетициях) исполнял роль ритм-гитары. Ну и я по-приятельски стал туда шляться просто посмотреть-послушать. Правда, был тама некто Кириллов, который, по мне, неизвестно зачем там оказался. Так он меня хотел присоседить заниматься аппаратурой. Типа, таскать ее туда-сюда. Но я в молодости был грубый, поэтому у Кириллова ничего не получилось.
К чему я это вспомнил? Да к тому, што на этих самых репетициях я и познакомился с Игорем Дегтярюком, Максом Капитановским и Виссарионом Меркуловым (которого Игорь звал Виссариком).
Даже на мой непросвещенный взгляд сразу было видно, што для Виссарика эти занятия музыкой были просто хобби. В отличие от Игоря и Максима, для которых это была их жизнь прошлая, настоящая и будущая. О Виссарике только и помню, што он мне джинсы продал не особо дорого никак не мог найти достаточно длинноногого клиента. Вот я ему и пригодился с моими 195-ю см.