Он кричал, дав посреднику в нос:
«Как ты смел нас назвать дураками,
Осмеять нас пустыми словами!
О сквернейший, паршивый ты пёс!»
(Нет, не кличь дураков дураками,
Пострадать может в этом твой нос!)
XXI
А посредник наш сплюнул с досады
И подался с невольницей прочь.
Он ворчал: «Ты, бесовская дочь,
Нападаешь как тать из засады,
И доходы и слава всё прочь!
Он кряхтел и краснел от досады.
Ведь отныне меня все купцы
Будут знать как отродие злыдней.
Я не видел невольниц бесстыдней!
Коль меня все старшины-отцы
Посчитают отродием злыдней,
От меня отвернутся купцы!»
XXII
Но ещё не конец представленья!
Новый старец без жизненных сил
Пожелал, чтоб посредник спросил
О продаже. А страх ославленья?
На исходе лет жизни и сил
Нет, быть может, о том представленья.
А на спрос был мудрёный ответ:
«Об одном лишь спрошу старика я,
Вещь нужна небольшая такая.
Скажет «есть» продавай, «нет» так нет.
Подведи, допрошу старика я,
Вот тебе о продаже ответ».
XXIII
И посредник в надежде успеха
Взял, подвёл. И я слышу вопрос:
«Много ль в дом ты подушек принёс,
Начинённых кусочками меха?»
Странным мне показался вопрос,
Видно, будет купцу не до смеха.
А купец говорил ли скрипел:
«В доме много подобных подушек
От огромных до мелочь-игрушек.
А тебе для каких это дел?
В доме много различных подушек»
Так купец потихоньку скрипел.
XXIV
А она: «То пустячное дело!
Мне ответить легко на вопрос:
Как заснёшь, я закрою твой нос
Той подушкой, и дух вон из тела!
Для меня это лёгкий вопрос,
Мех в подушке ускорил бы дело.
Но вот нужно спросить у людей,
Пусть подскажут мне добрые люди,
Где подушек мы столько добудем,
Чтобы нос твой закрыть поплотней?
Он огромный: вошли б туда люди
Мир остался б совсем без людей!»
XXV
Тут, предвидя всю сцену-картину,
Что затем разыграться должна,
Взвыл посредник: «Ты мне не нужна!
Всё! Идём к твоему господину!
Эта выходка снова должна
Всю испортить торговли картину!»
И добавил: «Достаточно с нас!
Всех ты здесь, оскорбив, огорчила,
Всех купцов против нас ополчила!
Хотя вид твой и радует глаз,
Твоя вежливость всех огорчила.
И доход не порадовал нас!»
XXVI
Они шли близ меня, торопились
(Шаг широк, коль со злом говорят).
Вдруг упал на меня её взгляд,
И глаза на моих заискрились.
А мои, вняв, что им говорят,
Отвечать, вопрошать торопились.
Шаг замедлив, невольница вслух
У посредника тихо спросила:
«Тот купец, в ком и статность, и сила,
Прибавлял ли к цене?» И мой дух
Был смущён. Она тихо спросила,
Но ведь весь обращён был я в слух!
XXVII
«Тот купец?
О царица красавиц!
Он сидел, наблюдал в стороне,
Не давал он прибавки к цене,
Чтоб тебя ещё больше прославить.
Он нездешний, в его стороне,
Видно, так не торгуют красавиц».
А она перстень с пальца долой
И ему: «Я тебя огорчила,
Но смотри, с кем я б сердце лечила.
Если купит меня, перстень твой!
Жизнь моя до сих пор лишь горчила,
Но теперь горечь с сердца долой!»
XXVIII
Вот она уж близка, уже рядом,
И лица красоты неземной
Подавился я чистой водой!
А невольница, радуясь взглядом,
Говорила негромко со мной,
Оказавшись вдруг ближе, чем рядом:
«Господин мой, взгляни на меня.
Все считают, что я чудо-диво.
Посмотри, разве я не красива?»
Я ответил: «Нет лучше тебя!»
Про себя возгласив: Что за диво?
Неужели влюбилась в меня!?
XXIX
А невольница: «Лжёшь ты, конечно.
Если думаешь так обо мне,
Почему не кричал о цене?
Ты ответил мне слишком поспешно.
Если б думал ты так обо мне,
То меня бы купил ты, конечно».
О мой Бог, о судьбина моя!
Не найдя в оправдание слова,
Слыша голос душевного зова,
В удивленьи, восторг не тая,
Я промолвил четыре лишь слова:
«Пусть невольница будет моя!»
XXX
И, посреднику перстень свой кинув,
Лань из сказки метнулась ко мне
Со словами: «Сошлись мы в цене!
Доложи моему господину!»
Словно птица порхнула ко мне,
Руки-крылья от радости вскинув.
А посредник сказал: «Получай
Свою девушку! Благословенный
Этот день для тебя. Несравненный
Счастьем вас наделит через край!
Будь вся жизнь ваша благословенной!»
Я в ответ: «Мир тебе! Получай!»
XXXI
И отдал я ему свою тысячу.
И привёл я невольницу в дом.
Но чем жить? не подумал о том,
Ведь гроши лишь остались на пищу!
И хоть был бы мой собственный дом!
Да, счёт бедствиям тысяча на тысячу!
А она, бросив взгляд на ковёр
(Старый коврик, дырявый, негожий),