А если вдруг меня ты обыграешь,
Тогда ни отдаёшь, ни получаешь!»
И вот мы стали с ней по правилам играть,
Друг друга пешками по центру обгонять.
В мои красавица нацелилась ферзями,
Свои же связывала в линии с ладьями
И выставляла далеко вперёд коней.
Я ж наблюдал не за игрой, а всё за ней!
Волненье локонов следить уж было счастьем,
А это белое как свет её запястье!..
Вдруг слышу я: «Маруф! Подставил ты коня!
И походил, но неудачно, за меня!»
Да, видно вновь я сердцем был неосторожен,
Меня красавица смутила блеском кожи.
Придя в себя, проговорил я: «О Творец!
Ты подчинил наш ум желаниям сердец!»
Моя ж соперница ко мне без пониманья,
Не отвлекает от игры своё вниманье,
И, чтоб моё вниманье к шахматам привлечь,
Она придумала сказать такую речь:
«Маруф, играть без интереса мы не рады.
Ну хорошо, я изменю к игре заклады:
Теперь, когда меня ты обыграешь,
Получишь тут же всё, что пожелаешь.
Но каждый раз, как сдашь ты белых рать,
С тебя я буду сто динаров брать!»
«Такой заклад мне предложить давно пора!
То для мужчины подходящая игра!
Согласен! крикнул я, С любовью и охотой!»
Но, как назло, игра не шла той ночью что-то.
Не мог никак я повнимательней играть,
И продолжал я ей сдавать за ратью рать.
Пока искал, ловил я сладостные взгляды,
Она войска мои громила из засады.
Не удалось, увы! мне выиграть хоть раз.
И деньги вышли, и вот утра ранний час.
«Деньгам конец», признался я к исходу ночи.
Она ответила, раскрыв устало очи:
«Маруф, раскаяньем кончаться не должно,
Чему вперёд добро-согласие дано.
Но если ты расстроен горестно свершённым,
Возьми все деньги, и не будь за то смущённым,
Ведь не сочту тебя я должным предо мной,
Ты можешь, взяв, уйти дорогою любой».
«Нет, нет! воскликнул я. Когда б ты захотела,
Я б ещё душу тебе отдал вместе с телом!
Но ты мне дай надежду встречи впереди!»
«Иди, Маруф, своей дорогой уходи.
А что надежды? Жизнь лишь труд или скитанья.
Любовь лишь грёзы и мечты или страданья.
Со мной любви тебе не знать, как не крути.
Ты отдохнуть пришёл, и доброго пути!»
И я покинул сад, неся страданий бремя,
Кляня и шахматы, и проигрыш, и время.
Эх, если б белых мне хоть раз
лишь раз! спасти!
О мой Господь, мне этот вечер возврати!
Теперь (познал я козни, зло фортуны-дуры!)
Смотреть я буду лишь на доску и фигуры!
Пускай красотка густо мечет стрелы глаз
Я ей победно объявлю «шах-мат» как раз.
А от запястий блеска я рукой закроюсь,
Пусть обнажает их! пусть, хоть по самый пояс!
И нужно было мне так слюни распустить!
Ведь время есть играть, и время есть любить.
Но какова она! Похитила мой разум!
И плохо то, что завладела мною сразу.
Не остерёгся я, не рассчитал вперёд
И вот пропал как муха, что увязла в мёд.
Взамен чудес любви, восторга и горенья
Я получил, увы! лишь бремя разоренья.
Рассказ о Мариам
Рассказ о Мариам
VII, 387416
И ночь из её волос, заря из её чела,
И роза с её щеки, вино из её слюны.
Не спрашивай о том, что было, «Почему?»
Всё так бывает, как судьба и рок велит.
I
Утро, вспыхнув, огнём заблистало
На стальных городских воротах.
Настрадался я в разных местах,
Искандерии12 мне недостало.
И шагнул я в проём в воротах
В город-сад, когда солнце блистало.
Здесь прошло уже время зимы
С ветром, ливнями и холодами.
Здесь сады уж краснели плодами
В шуме птичьей возни-кутерьмы.
Хорошо, что ушло с холодами
Неуютное время зимы.
II
Искандерия дивная крепость:
Стены толсты, крепки ворота,
Для прогулок приятны места
Здесь листвой заслоняется небо.
Если заперты все ворота,
Этот город надёжная крепость.
Город баловень тёплых морей.
Обитателей он услаждает,
Мысли добрые в каждом рождает.
Люди здесь из хороших людей!
Город радует и услаждает
Красотой и дыханьем морей.
III
Наблюдая дворцов хороводы,
Я тем городом был удивлён.
Говорят, поцелуй слаще в нём,
И нежней и прохладней в нём воды.
И садами я был удивлён,
Изощрённые здесь садоводы!
Я ни с кем ещё не был знаком,
А для сна уж смежаются веки.
И я в мыслях о доме-ночлеге
Повстречался с одним стариком.
Он сказал: «Дом мой твой, хоть навеки!»
Так сказал, будто с ним я знаком!
IV
Мы зашли с ним в красивый проулок,
Подметённый, политый, и в нём
Веял ветер. Листвой осенён,
Тенью встретил. Прохладой пахнуло.
Ощущаешь блаженство ты в нём,
Когда ветром встречает проулок.
Странный старец меня ввёл в свой дом,
Предложил кое-что из съестного.
Я заметил, что нет в нём мясного,
Но радушье царило при том.
Предложил он немного съестного.
Видно, был не богат его дом.
V
Он сказал с наступлением ночи:
«Я тебе не совсем ведь чужой!
Я к тебе повернусь всей душой.
Ты живи здесь со мной сколько хочешь».
Дивный город! И люди с душой,
Думал я, округлив свои очи,
И сказал: «О мой шейх, господин!
Увеличь мне знакомство с тобою!»
Он ответил: «Отец твой со мною
Вместе был в пору тяжких годин.
Он и я утешались тобою,
Коль не добр был Небес Господин».
VI
Славь Творца, кто вдруг друга отыщет!
Я, волнуясь, крик счастья исторг,
Я пришёл в небывалый восторг
И сказал, вынув деньги (две тысячи):
«Половина твоя! Ладь свой торг,
Пусть тебя в том удача отыщет!»
Ах, торговля! Тот время не гробь,
Кто не знает как делать навары!
Мой старик стал гуртом брать товары,
Продавая их тотчас враздробь.
Учащай небольшие навары,
Торг свой тяжкой ценою не гробь!
VII
Сам я днями гулял меж дворцами.
О душа! отдыхай, молодей!
Я то сидя смотрел на людей,
То по рынку ходил меж купцами.
Распрямись, вторил я, молодей,
Полюбуйся людьми и дворцами!
Как-то раз я на рынке сидел.
Вдруг мой взгляд обращается к паре
Стройной девушке в ярком изаре,
(Совершенной! творенья предел!)
И к согбенному старцу, что в паре
С ней на муле пред нею сидел.
VIII
Старец тут же посредника кличет
И велит: «Покричи меж купцов
Вот о ней. Но ищи удальцов,
Слишком бойкие девушки нынче!»
Да, порядок такой у купцов:
Продающий посредника кличет.
А посредник ту девушку взял
И прошёл с нею в центр базара,
Сняв с лица её угол изара.
Кто увидел её воссиял!
А смотревший от центра базара
От других то сияние взял!
IX
Она Господа, видно, мечтою
Из сияния сотворена.
Равной нет ей. Казалось, она
Вся омыта жемчужной водою!
В блеск-сияние сотворена
Всемогущего радость-мечтою!
Каждый муж будет сердцем разбит
И вздохнёт от любовной кручины:
Стрелы острые в сердце мужчины
Мечут стражи цветущих ланит!
Не от той ли суровой кручины
Месяц в небе расколот-разбит?
X
А посредник кричит: «Не сравнится
С ней жемчуг, что достал водолаз!
Перед вами газель дивных глаз!
Кто что даст? И не надо скупиться!»
А в толпе: «Да, товар дивноглаз,
И жемчужине с ним не сравниться!»
И кричит уж безусый купец:
«Пусть моей будет за сто динаров!»
Но товар из заморских товаров!
«Двести!» «Триста!» и вот, наконец,
Цену круглую «Тыща динаров!»
Прокричал очень дряхлый купец.
XI
И посредник к её господину:
«Стоит тысячу эта луна.
Вас устроит такая цена?»
Тот ответил: «В лихую годину
Был я болен, и эта луна
Жизнь спасла своему господину.
И тогда я решил передать
Даже если цена в сто раз краше
В её руки согласье продажи.
Пусть хоть будут мильоны давать!»
(Не нашёл благодарности краше,
Чем согласье продажи ей дать!)
XII
И посредник к царице красавиц:
«Ты себя мне позволишь продать?
С ним на жизнь ты не будешь роптать
Он у нас старшина меж купцами.
Это он хочет тысячу дать,
Он богат, и он любит красавиц».
И подвёл он её к старику.
А старик престарелый и дряхлый!
От любви, видно, сильно уж чахлый,
Много видел старик на веку!
Да, купец престарелый и дряхлый.
Неужели продаст старику?
XIII
А невольница:
«Слушай, посредник!
Не пугал ли тебя в детстве слон?
Или позже твой ум дал уклон?
Может ты бесноватых наследник?
Ты как будто не видишь, что он
Между жизнью и смертью посредник!
Пусть он будет хоть сто раз богат,
Но о нём ведь сказали такое:
«Коль твой айр остаётся в покое,
Не брани, коли станешь рогат!»
Сочинили-сказали такое
О таких, кто годами богат!
XIV
А в стихах этих дальше поётся
(Это очень подходит к таким):
«Айр твой кажется мне восковым:
Что ни делаю с ним я он гнётся!»
Подходящее к дряхлым таким!
А в стихах то, что надо, поётся.
А в другой песне кто-то поёт:
«Нехороший мой айр и жестокий,
Не разит он в бою чернооких.
Когда сплю лишь, он бодро встаёт.
Когда ж встану, он спит, о жестокий!»
Старец, видно, такое поёт!»
XV
Безобразная шутка девицы
Разгневила купца-старшину.
Он, озлобясь, посредника пнул.
«О сквернейший! кричал. Сын блудницы!
Так при всех осмеять старшину!»
Да, остёр язычок у девицы!
Но посредник не должен грубить!
Он толкует ей жизни начала:
«На начальника ты накричала,
А начальников надо б любить»
Но она: «Их бы вздёрнуть сначала,
А потом толстой палкой побить!»
XVI
А затем завела о продаже:
«Кто богатый, тот старый, увы!
А невольницы их в зле молвы.
Жизнь седого я сделаю ль краше?
И меня он на рынок. Увы!
Он не даст мне согласье продажи.
И опять меня купит седой.
У него я работницей стану.
Но то вредно изящному стану!
Нет, посредник, помедлим, постой!
Торопиться с продажей не стану
Мне не нужен хозяин седой!»
XVII
А посредник сказал: «Повинуюсь!»
И подвёл к старшине горожан.
Он сказал ей: «Моя госпожа,
Господин этот цену большую
Называл, обходя горожан.
Ты решай, я тебе повинуюсь».
Это был ещё крепкий старик.
Белый волос был в краске прекрасен.
Видом был он не слишком ужасен:
Так, нормальный разбойничий лик.
Чёрен волосом, мордою красен
С виду был ещё крепкий старик!
XVIII
А невольница громко, в распевку:
«Видно, разумом ты повреждён!
Ты смотри! Продаёт меня он
Умирающему человеку!
Нет, твой разум, увы! повреждён!
На весь рынок кричала в распевку.
Бесноватый, подумай, постой,
Сколько можно ходить, торопиться
Между стен, что готовы свалиться,
Меж ифритов, сражённых звездой!
Не хочу к смерти я торопиться!
Ты подумай, посредник, постой!
XIX
В этом, видно, подделано всё,
Раз подделка проникла и в волос.
Моей участью пусть красит волос!
Эта краска с него не сойдёт!
Коль подделка проникла и в волос
В нём, конечно, подделано всё!
Все седые,
и этот, и тот!!
У меня нет охоты к сединам!
Чтоб жила я с таким господином?!
Мне, живой, он набьёт хлопком рот!
У меня нет охоты к сединам!
Пусть провалятся этот и тот!»
XX
Тут возник шум скандала-раздора.
Кулаками махал наш старик,
И посредник, издав слабый крик,
Вмиг лишился уюта-простора.
За живое задет был старик
И стал править делами раздора.