У самого берега моря находился Старо-Карантинский рыбколхоз, небольшой по размерам. Несколько сетей, да весельные лодки вот и все оснащение колхоза. На хамсу и сельдь ставили неводы. Иную рыбу ловили «волокушей». За борт лодки опускалась сеть, ею обметывали небольшой участок моря, и, находясь на берегу, тянули сеть, сводя оба ее конца. В петлях сети, и мотне ее, трепетало живое серебро. Примитивные средства лова давали большие уловы. Никогда рыбаки не выбирали из сетей рыбную молодь, ее отпускали в море, со словами: «Пусть подрастет!» Там, где сейчас находится старо-карантинское лесничество и автогаражи, располагались глубокие котлованы, густо поросшие травой, старые выработки камня. Внешне они походили на пещеры. Дороги, которая вела бы к ним, не было. Только узкие тропинки, змейками вились в чахлой растительности, преимущественно низкорослой полыни, да кустиков татарника. Там, без намека на какие-либо удобства, жили люди. Условия чисто пещерные. Прямо из земли поднималась труба, а в котловинах висело на веревках белье. Кое у кого под каменным навесом блеяла коза. Собак здесь не держали. Бедность не нуждалась в охране. С запада в дорогу вливалось Феодосийское шоссе. По обе стороны от него, ни домиков, ни огородов. Потом к югу от гряды холмов следовал пологий спуск, ведущий в центральный район города, пересекаемый железной дорогой, в направлении к товарной станции Керчь II (дорога эта сохранилась до нашего времени) Все пространство от гряды холмов и до улицы Свердлова было представлено пустошью. Оазисом на этом пространстве выглядела водокачка, территория ее утопала в зелени, и ограждена была металлической решеткой. Еще южнее «Солдатская слободка», в черту города она тогда не входила. В этом селении до революции жили унтер-офицеры царской армии вместе с женами. Отсюда и такое название. Судя по тому, что посадки деревьев в селении были редки, солдатский быт был более чем суровый. Еще немного, еще чуть-чуть, и начинался центральный, Кировский район города, тот, что и принято называть самой Керчью.
Время и пространство взаимосвязаны. Хотя временем в детстве я располагал большим, пространство, познанное мною, оставалась довольно ограниченным. Практически оно было очерчено зоной, видимой с вершины горы Митридат. Гора главный ориентир города. По размерам не выше приличного холма, но вид у нее достаточно внушительный, так как подошва горы почти купается в морской воде, Я не знаю, кто и когда присвоил имя Митридата Евпатора горе, возвышающейся над Керчью! Известно, что по исторической значимости Митридат, царь Понтийский, равен Юлию Цезарю и Александру Македонскому. Может, это было принято кем-то во внимание при выборе имени горы? Много ли сведений о грозном царе древности можно было получить вновь прибывшему в город? Много, но не всегда истинных. Он узнавал то, что Митридата закололи на этой горе враги его, и что он похоронен на ней, сидя на коне, с грудами золота, которые еще не найдены. Показывали и могилу Митридата, тыкая пальцев в первое попавшее место. И еще кучу разных сведений, явно надуманного характера, выдавали приезжему за истину Многое в нашем городе меняло свои названия, но гора оставалась неприкосновенной, в имени своем, даже для тех, кто не мог жить без того, чтобы не увековечить чье-то имя, убрав прежнее. Восточный и северный склоны горы круты, западный и южный пологие. Вершину Митридата венчало небольших размеров и превосходное с архитектурной точки зрения здание часовни, дар памяти города своему выдающемуся градоначальнику Стемпковскому. Теперь этого памятника нет. Да и сама гора Митридат стала значительно ниже. Вершину ее взорвали и выровняли, когда шло строительство обелиска славы, штыком взметнувшегося ввысь. Лестницы, которая теперь ведет на вершину горы, от большой Митридатской, прежде не было. Ее построили военные саперы одновременно с обелиском. Не находилось тогда желающих покорять вершину горы с северного и восточного склона, а повода к массовому посещению ее не было. Если, кому-то хотелось обозреть окрестности города с высоты горы, достаточно было, не напрягая сил, подняться по ее южному и западному склонам. Правда, такое покорение вершины, личной славы не приносило!
С северной стороны на горе видны выступы скал, они контрастируют с зеленью трав весной, и благодаря этому хорошо различимы. Когда же в природе преобладает серый фон, скалы кажутся фурункулами на поверхности горы. Получили эти скалы название кресел Митридата. На юго-западном склоне когда-то располагалось кладбище. Сейчас его вообще нет, исчезло, не сохранив даже контура могил. Во время, описываемое мною, оно еще существовало, но уже находилось в самом плачевном состоянии. Кое-где сохранялись надгробия, скособоченные, поверженные, но были; контуры могил еще улавливались. Не было ни оград, ни крестов, ни иных символов вот истинный образец нашей дани предкам нашим, ушедшим давно в мир иной. Часть этого старого кладбища располагается сейчас в зоне проводимых раскопок городища Пантикапея. К востоку от кладбища, на пригорке, находилась и находится сейчас Афанасьевская церковь, светлая, красивая, приятной архитектуры, небольших размеров. В описываемое мною время ни одно культовое сооружение города не действовало. Двери Афанасьевской церкви были наглухо закрыты, на дверях висел пудовый замок, естественно не от воров, а набожных горожан. Божий храм открывал собой ансамбль одноэтажных небольших домиков, густо лепившихся друг к другу, разделяемых узкими переулками. Переулочки так круто поднимались вверх и были так узки, что приходилось удивляться тому, как завозят сюда топливо, мебель и другие вещи жители, пусть и не заоблачной, но все-таки, выси? Таким же виделся, наверное, Пантикапей в прошлом, при царе Митридате? Здесь, на мой взгляд, сохранилась сама планировка древнего города. Кажется, для этого кусочка земли время остановилось, раз и навсегда. Стоишь и ожидаешь, когда из-за выступа камня появится рука, натягивающая лук. Зазвенят скрещивающиеся мечи. Замелькают древнегреческие шлемы. Несколько десятков метров к востоку, и убогие домишки начинали складываться в улочки, опоясывающие гору. А названия-то у них, какие звучные: Нагорная, Пантикапейская, Эксплонадные, Митридатские и т. д. Попасть на них можно было еще, воспользовавшись Малой и Большой Митридатскими лестницами. Лестницы были красивы. Я, естественно, не архитектор, но, полагаю, нужно было обладать даром восприятия размеров, красоты, и немалыми средствами, чтобы создать такую красотищу. На восточном склоне горы красовалось здание историко-археологического музея копия храма Тезея в Афинах. Белоснежное, увенчанное колоннами оно было видно со стороны моря, с какой бы стороны не приближались. Дважды, с душевным трепетом и в полном молчании, я пребывал в стенах музея, дивясь его экспонатам. Теперь его нет. Он был разрушен во время войны, подвергшись артиллерийскому обстрелу. А о скифском золоте, находившемся в нем, только ходят легенды. Оно исчезло при попытке вывезти его на восток страны, при наступлении немцев, Я видел здание поверженным, но еще жизнеспособным. И думалось мне тогда, что его следовало восстановить, он был истинным украшением города. Многие, не знающие истории города, считали его, в бытность ту, древним, доставшимся в наследство от эллинов так прекрасно он был сработан! Слева, если смотреть с площадки, на которой находился музей, можно было видеть монументальное строение средневековья, построенный генуэзцами мол. От него шла стрелка надводного рукотворного сооружения, соединяющего генуэзский мол, с маяком. Теперь нет ни стрелки, ни маяка, и там, где можно было пройти пешком, нынче море перекатывает волны свои. Рядом с генуэзским молом находилось здание городской купальни, доставшееся в наследство из дореволюционных времен. Ее теперь тоже нет. На этом месте в послевоенное время была сделана попытка создать морской клуб Керченского судоремонтного завода. Но достроить его духу не хватило, может быть потому, что была рассчитана только на граждан одного предприятия? Не в этом ли заложен принцип неудачи многого, что создавалось? Отсутствовала народная идея, хотя все действия только ею и мотивировались! Купальня, о которой я говорю, была построена из дерева, и ограждалась от моря стенками, свободно позволяющими совершаться водообмену. Было в ней отделение для детей, с деревянным приподнятым полом, скрытым под водой. Вода в нем доходила до груди ребенку. Утонуть он мог, только потеряв сознание! Родители могли наслаждаться «водными процедурами», не боясь за ребенка он находился еще и под присмотром дежурного. Неподалеку находилась нефункционирующая церковь Иоанна Предтечи шедевр строительства храмов VIII- IX веков. Напротив храма, через дорогу от него, стояло великолепное здание Керченской таможни, уничтоженное уже в конце XX века бездумными советскими чиновниками. Рядом с церковью, выходя фасадом на ул. Энгельса (так прежде называлась часть нынешней улицы Кирова), на месте нынешнего универмага, находился Керченский пассаж, крохотный, местный, имитирующий Петровский пассаж Санкт-Петербурга. Ближе к морю располагался Новый или Красный рынок. Здесь были лабазы и ряды столов, с наваленной на них рыбой разных сортов и размеров. Огромные осетры, белуга, севрюга, черноморская и азовская камбала, рыбец, тарань, чехонь, множественные разновидности керченской сельди (пузанок, точек, куцак) я уже не говорю о частиковой рыбе пресных водоемов и хамсе. Копченая рыба продавалась только золотистого цвета, настоящего, рыбацкого посола. Я могу смело уверять, что так коптить рыбу сейчас не умеют, технология не та По направлению к морскому каменному причалу располагались еще ряды бетонных прилавков, с приподнятыми краями, чтобы с них не стекала жидкость на землю. Они специально строились для продажи свежей рыбы. Ее, еще трепещуюся, носили от причала, расположенного всего в 30 метрах от прилавков, плетеными из ивняка корзинами. Там стояли под разгрузкой парусные фелюги и «дубы» (большие, глубокой осанки ладьи с одним прямым парусом). В открытых трюмах серебром блестела свежевыловленная рыба. Рыбаки в брезентовой робе, усыпанной рыбьей чешуей наполняли рыбой корзины. У прилавков рыбу принимали известные всему городу торговки рыбой. Их звали по именам, но без почтительности и уважения: «Сонька». «Манька», «Анфиска» Все они без исключения страдали избыточным весом. Из массы каждой можно было вылепить две, а то и три обычного вида женщины. Толстыми, как сосиски, пальцами, они поглаживали рыбу. Но толк в рыбе они знали. Могли безошибочно на глаз определить вес и цену, правда, всегда с выгодой для себя. Голоса у них были резкие, крикливые, с хрипотцой. Их можно было слышать далеко за пределами рынка: «Бички, бички!». «Камбала, камбала сула!», «Кефаль, кефаль селява, рыбец!» Рыбы было много, а покупателей значительно меньше. Холодильников тогда не было. К вечеру под горячим южным солнышком рыба начинала и запах издавать. Цены на нее резко понижались. Поэтому семьи многодетные приходили покупать рыбу к вечеру. Цвет жабр уже хозяйками не рассматривался. Не проданную малоценную рыбу приходилось выбрасывать! Что с ней еще делать?..
Вдоль речки Мелек-Чесме (Приморской), на месте нынешнего центрального рынка, находился Сенной рынок. Он функционировал с дореволюционных времен. Огорожен был невысоким из штучного известняка забором. Нет, он не поражал своими размерами, но он был сосредочием кулинарных устремлений всего города. Всего, что здесь продавалось, мне не описать. Мало того, что сюда привозили свои продовольственные товары жители Кубани, здесь и местные умельцы могли показать себя во всей многонациональной красе. Здесь итальянец, как жонглер, демонстрировал все, что можно сделать с большим куском теста. На ваших глазах оно превращалось в лапшу и готовилось по рецептам Италии. Здесь крымский татарин жарил настоящие сочные чебуреки, а караим слоеные караимские пирожки В молочном ряду продавалась сметана, ряженка, кефир, катык, мацони. Здесь же стояли бочки с овечьей брынзой. Я тогда и представить не мог, что буду, когда-то есть соленый, обезжиренный, спрессованный творог из коровьего молока, и будут его называть брынзой? И иной брынзы, кроме этой молочной «резины» не будет? Только из овечьего, жирного молока, готовили тогда этот вкусный и питательный продукт. Вдоль пролива располагались рыбные колхозы, поставлявшие на рынок часть своей продукции. Моторного флота не было. Как глянешь на синюю водную гладь, фелюги, яхты, баркасы, под белыми парусами, масса чаек взлетающих и ныряющих в воду там, где скопление рыбы было. Местного винограда и фруктов было мало. Северная часть Крыма славилась выращиванием высокосортной пшеницы. Колхозные огороды не могли конкурировать со всем тем, что поставляла Кубань. Правда, ранние перец, баклажаны и помидоры выращивали еще армяне и греки, проживавшие в черте города, там, где сейчас находится здание первой городской больницы и медицинского училища. Здесь, в каждом дворе, были огромные бассейны с пресной водой для полива. В городе проживало так много национальностей, что одно перечисление займет немалое время. Больше других было греков и итальянцев. Немало было и крымских татар. Местом компактного проживания их, была возвышенная часть одноэтажной застройки ул. Чкалова. Здесь же, неподалеку, находилась и мечеть, тоже тогда не функционирующая. Была и татарская школа, располагавшаяся в начале нынешней улицы Самойленко. Книзу от улицы Чкалова, в районе маслозавода немало проживало и немцев. Для них была выстроена кирха, после войны превращенная в кинотеатр «Родина», для чего пришлось шпиль ее убрать. Были в городе итальянская церковь, протестантская и синагога. Самое удивительным было то, что в городе проживало немало и оседлых цыган. Их ремеслом были кузнечное и лудильное дело. Нет, они не занимались гаданием. Этим промыслом были заняты кочевые цыганы, которые разбивали свои таборы на «Японском поле». Население города по переписи 1939 года перевалило за 100 тысяч. Если учесть, что в городскую черту тогда не входили Эльтиген, Старый Карантин, Солдатская слободка, Марат, Аджимушкай, Опасное, Глейки, Жуковка, то следовало бы задуматься над тем, где же все эти люди размещались? Городские строения лепились друг к другу таким образом, что, взобравшись на крышу одного из них, можно было, не спускаясь на землю, пройти всю улицу. Я видел, как в самом начале Отечественной войны, ловили диверсанта, убегавшего по крышам ул. Колхозной (Козлова). Милиция преследовала его, находясь внизу, на земле. Я не знаю, какие указания получили тогда работники милиции, но они не стреляли в диверсанта. Как передавало тогда «сарафанное информбюро» диверсанту тому удалось скрыться! Квартиры во всем городе были маленькие, если не сказать крохотные, плотно упакованные телами людей разного возраста и пола. Уже потом, изучая историю живущих здесь в древности людей, я не удивлялся малым размерам их жилищ. Наши предки на первое место ставили не комфорт обитания, а возможность защитить свои жизни от врагов. У нас, естественно, так остро вопрос о жизни и смерти не стоял. Нас просто было много, а строительство жилищ не поспевало за ростом населения. Чтобы понять, как мы жили, стоило бы заглянуть внутрь наших квартир, как правило, состоявших из небольшой комнаты и кухни. В одной из таких квартир проживала и наша семья, в ней было семь человек: четверо взрослых, трое детей. Общая площадь квартиры 18 квадратных метров. По метражу на душу населения мы были близки к временам древних царей Боспора. Мебель: кровать, топчан, сундук. На них спали. Вовсю использовался для этой цели и пол. В теплое время года часть нас перемещалась во двор. Там устраивалось лежбище из камней и досок, поверх которых бросали ватный тюфяк. Вы не представляете, как прекрасно спать на свежем воздухе, под покрывалом темного звездного неба! Врагами нашими были Нет, ни за что не угадаете? Ни мухи и ни комары, а клопы. Война с ними велась беспощадная. Но, зловредные насекомые оставались всегда непобежденными. Кошки у нас были редкостью. Собак в квартирах тогда не держали. Собака должна жить на свободе, обитая во дворе, ночуя в конуре. Хозяевами ее был весь двор. Кормили тоже все. Но почему-то наши собаки оставались тощими!