Напоследок Света, собирающая сборник памяти Вити, попросила написать о нём и изложить свои соображения на этот счёт.
Недавно я побывал в Бишкеке, где участвовал в выставке «Маслов и другие». Маслов художник из АлмаАты. Который перелопатил окрестную культурную территорию и оросил всех своими фантазиями, а потом помер. Соратники его после банкета приставали к гостям из метрополии с одинаковым и на первый взгляд дурацким вопросом:
Как вписать художника Маслова в мировую культуру? (Когда-то книжка такая была «Всеобщая история искусств». ) Ведь для нас он всё, а там про него слыхом не слыхивали. Как совместить наши и ихние представления?
А никак.
Если вспомнить опять выставку «Сурикова, 31», там был художник Виктор Гончаров, который перерисовывал один к одному картины оп-артиста Виктора же Вазарелли. В 1987 году это не казалось диким или хотя бы бессмысленным. История, впрочем, не уникальная. Половина московского «современного искусства» прямые заимствования из иностранных журналов. Случай Махотина совсем другой. Рисуя сейчас картины, понятно, никого новизной не удивишь. Да и не это в нём было главное. То же самое с Еловым. Тоже не ахти какой новатор! Б. У. Кашкину в силу самобытности повезло чуть больше.
«Всеобщей истории искусств» нет, так же как многих других абстракций. Пишу это, сидя в Нью-Йорке. Культур мильоны. И любая помирает только с её носителями, или не помирает когда передаётся от одного конкретного носителя другому конкретному человеку. Как минимум сохраняется память о них. Те, кто знали и любили художника Маслова, должны продолжать это делать. Культивировать и архивировать свою местечковую «историю искусств» и пытаться навязывать её жителям других континентов. Так и с Махотиным. Те, кто помнят его и любят, должны продолжать это, не заморачивая голову тем, попадёт ли он в «историю мирового искусства». Это дело не столько случая или стараний, сколько приближённости к соответствующим рынку и индустрии. Но и в Нью-Йорке китайских художников покупают только китайские коллекционеры, русских только русские. А потом ждут, когда это подорожает на родине
Мы нужны только нашим близким, знакомым и друзьям. Местная культурная история она тоже история, существующая с другими наравне. Наша жизнь не менее ценная, чем жизнь, скажем, Ходорковского, Ксении Собчак, американского далай-ламы или любого другого раскрученного медиа-персонажа. Нам надо прожить свою жизнь там, куда занесло, без лишних сожалений. Есть ещё афоризм, что собаки бывают маленькими и большими, но каждая должна не о том думать, а просто лаять с полной самоотдачей.
Банальные, казалось бы, истины. Но полжизни считаешь, что у тебя дома культурная периферия, а «настоящая» жизнь в Москве (для москвичей в Нью-Йорке). И только переселившись туда, ты эту мифическую географию в своей голове рушишь. Как говорил мой приятель-художник Леня Тишков, первую половину жизни рвешь пуповину, чтобы вторую ее восстанавливать Со временем ты можешь наконец оценить, что Свердловск место выдающееся не только ископаемыми, но своей культурной историей. Возьмите, например, россыпь рокансамблей. Во всех областных городах были организованы рок-клубы, но никаких плодов они почему-то не принесли! То же самое с литературой, мультипликацией, музкомедией, мафией, баскетболом и мн. др. Виновато в том не скрещенье железнодорожных путей. И не провинциальное желание во всём дотянуться до «гамбургского счёта», отчего свердловское образование заткнёт за пояс многие столичные вузы. И не то, что сюда поколениями ссылали рисковый и предприимчивый люд. Как мне кажется, причина в том, что не смотря на описанные выше множественные, но мелкие противоречия, здесь была традиция друг друга поддерживать. Все тут первобытно перемешаны. Старшие привечали младших, а младшие не особенно ниспровергали старших. Такое есть не везде. Мизин вот говорит, что Новосибирске такого нет (хотя подозреваю, что он по молодости лет сам вёл себя излишне ершисто и со всеми перессорился). На расстоянии это особенно заметно. Даже драматург Коляда молодёжь высматривает и воспитывает себе собратьев по перу.
Я сужу по своей, так сказать, профессиональной братии. И раньше было так же. В 1980-е «шишку держали» (были самыми главными авторитетами т. е.) Брусиловский, Волович, Метелев и др. Раньше все точки над i расставлялись в подвалах-мастерских. Более цеховой уклад был. Они (Брусиловский, Волович и Метелёв) своего авторитета не утратили и поныне, просто в конце 1980-х жизнь вдруг выплеснулась на улицы и потребовала иного темперамента. Большей открытости. Другие люди на эти улицы вышли и юнцы, и технари, и сумасшедшие пенсионеры.
Вот и общались с ними такие же уличные пастыри, которые никем не брезговали, никому не отказывали Витя Махотин, Б. У. Кашкин и Олег Еловой, к прежней жизни почему-либо не приспособившиеся. Которые и сами были бессребрениками. Но с прежними «смотрящими» они очень даже считались. Кроме них имелось энное число и более мелких лидеров. Каждый вспомнит пару-тройку своих друзей (я знавал Антонова А. Г., Киселёва Ю. К., Касимова, Курицына, Вадика Дубичева, Голиздрина), но они либо уехали, либо у них имелись более важные дела Именно Б. У. Кашкин, Махотин и Еловой отдались в 1990-е разношёрстному свердловскому обществу с головой. По странному совпадению, спустя десятилетие все они умерли.
Померли Федореев, Тягунов, Трифонов и Корнилюк. Близких у последнего не было, потому лицо ему объела та самая маленькая собачка. Витя Гончаров уехал в Нью-Йорк (я его вчера здесь встретил), Гольдер в Германию, Курицын в Ленинград, а я в Москву. Касимов стал депутатом гордумы, а поэт и бывший кришнаит Козлов его помощником. Кто займёт место умерших героев, и какой будет последующая жизнь, очень интересно.
Глава 2.
Почему я маленьким не сдох
Тамара Кочева
Витя был человек Вселенной
Познакомилась я с Витей Махотиным в 1958 году в детском доме 4, который находился на Большом Конном полуострове. Обыкновенный пацан, учился средне. У нас не было разделения по возрасту, хотя мы и учились в разных классах. Все были одной семьей.
Вместе играли, по-детски безобразничали, занимались спортом, художественной самодеятельностью. Единственное, чем выделялся Витя, он уже тогда рисовал. У меня сохранилась фотография комнаты, оформленной Витей к Новому году (у каждой группы была своя зимняя тема по классике): верстовые столбы, зимняя дорога, тройка лошадей, а в санях медведь генерал Топтыгин. В 1959 году началась реставрация здания на Конном, а нас распределили по разным детским домам. Иногда мы встречались на слетах, смотрах, спортивных соревнованиях. А потом жизнь раскидала кого куда. Девять лет назад мы снова с Витей встретились в Башне музее-кузнице. Пока Витя был смотрителем Башни, это было место, куда мог прийти любой со своими радостями и проблемами. Витя был солнышком, которое согревало всех, несмотря на возраст и ранги. Сюда тянуло просто заглянуть поздороваться с Витей, увидеть его улыбку, прячущуюся в бородке, его глаза, которые излучали любовь и добро. В Башне растворилась огромная Витина душа. Частичка его находится и в каждом из нас, его друзей, и эта частичка делает нас добрее к окружающим.
Самые запомнившиеся фразы: «Почему я маленький не сдох»; «Прошла зима, настало лето, кто в магазин пойдет за это?»; «Уроды»; «Столько не живут» Его тосты: «За любовь!», «За лось» (чтоб дышаЛось, жиЛось, хотеЛось, могЛось, даваЛось, браЛось и т. д.).
Витя любил жизнь во всех ее проявлениях. Любил людей, особенно детей и женщин. Хотя так и не создал своей семьи. Это беда всех детдомовцев. Кого-то не приняли родители второй половины, а кто-то не сумел жить маленьким своим миром. Витя был человек Вселенной.
Последняя моя встреча с Витей 15 ноября 2002 года на закрытии сезона работы музея-кузницы. В Башню пришло столько народу, что все не могли поместиться на ее маленьком пятачке. Люди приходили и уходили до следующей весны. И, что удивительно, работали 2 кинокамеры, такого никогда не было. Как будто люди знали, что видят Витю в последний раз. Каждый хотел быть рядом с ним.
Музей-кузницу в башне Витя собирал по крупицам с первого гвоздя и был его хранителем в течение 10 лет. Сюда приходили и взрослые, и дети. Сколько радости светилось в детских глазах! Сколько интересного мог рассказать Витя об истории нашего города: о кузнецах, творивших удивительные вещи из простого железа, об экспонатах, находящихся в экспозиции музея. А скольких самобытных художников Витя выпестовал на Станции вольных почт! Скольким дал путевку в жизнь! Следил за своими птенцами, помогал и советом, и делом, и материально. А сколько выставок и концертов, санкционированных и подпольных, проводилось там! Каждый знал, где находится этот дом. Легендарный «Титаник» Витин дом на Ирбитской, 10-а. Витя был его ангелом-хранителем. Витя умер, и дом рухнул.
Самые запомнившиеся фразы: «Почему я маленький не сдох»; «Прошла зима, настало лето, кто в магазин пойдет за это?»; «Уроды»; «Столько не живут» Его тосты: «За любовь!», «За лось» (чтоб дышаЛось, жиЛось, хотеЛось, могЛось, даваЛось, браЛось и т. д.).
Витя любил жизнь во всех ее проявлениях. Любил людей, особенно детей и женщин. Хотя так и не создал своей семьи. Это беда всех детдомовцев. Кого-то не приняли родители второй половины, а кто-то не сумел жить маленьким своим миром. Витя был человек Вселенной.
Последняя моя встреча с Витей 15 ноября 2002 года на закрытии сезона работы музея-кузницы. В Башню пришло столько народу, что все не могли поместиться на ее маленьком пятачке. Люди приходили и уходили до следующей весны. И, что удивительно, работали 2 кинокамеры, такого никогда не было. Как будто люди знали, что видят Витю в последний раз. Каждый хотел быть рядом с ним.
Музей-кузницу в башне Витя собирал по крупицам с первого гвоздя и был его хранителем в течение 10 лет. Сюда приходили и взрослые, и дети. Сколько радости светилось в детских глазах! Сколько интересного мог рассказать Витя об истории нашего города: о кузнецах, творивших удивительные вещи из простого железа, об экспонатах, находящихся в экспозиции музея. А скольких самобытных художников Витя выпестовал на Станции вольных почт! Скольким дал путевку в жизнь! Следил за своими птенцами, помогал и советом, и делом, и материально. А сколько выставок и концертов, санкционированных и подпольных, проводилось там! Каждый знал, где находится этот дом. Легендарный «Титаник» Витин дом на Ирбитской, 10-а. Витя был его ангелом-хранителем. Витя умер, и дом рухнул.