Полмира перебывало в его квартире, каждый в любое время суток мог найти там и кров, и еду. И никто не уходил без подарка. Витя дарил мне картины других художников. Обещал подарить свою, но не успел. Мы думали, что будем жить вечно. Но у меня есть альбом Витиных картин, который Е. Ройзман выпустил к 40-му дню. Черновик альбома Витя видел за день до смерти и одобрил его.
Витя торопился жить. За отпущенный ему короткий срок он прожил несколько жизней, может, поэтому Бог и прибрал его. Да и смерть его была легкой. Вышел из ванной и уснул навсегда, чтобы остаться в нашей памяти светлым человеком.
Иногда поднимаю глаза в небо и ищу среди россыпи звезд его звездочку, может, она мне когда-нибудь подмигнет и подскажет, что делать в проблемных ситуациях. Вити нет уже почти пять лет, но до сих пор щемит сердце. Как нам всем его не хватает! Вечная память тебе, Витя!
Нина Малых
Как брат
Владимир Малых и Виктор Махотин десять лет, до 1961 года, росли в одних детских домах, учились в одном классе. В 15 лет Виктор Махотин из детского дома выбыл. Муж рассказывал, что Виктор все проведенные в детдоме годы мечтал найти свою маму. Через 10 лет, в начале 1971 года судьба опять свела двух друзей детства.
Я познакомилась с Виктором в 1972 году, мы тогда жили на Университетской, напротив Храма Александра Невского, что в Зеленой Роще. Мой муж сказал: мой брат Виктор по прозвищу Шишкин видимо, помнил с детства тягу своего товарища к рисованию.
В ту пору Виктор обитал на ВИЗе, с ним в соседней комнате проживала его мама, которую он все-таки нашел в Белоруссии в сельской местности и привез ее к себе в Свердловск. «На свою голову», как говорил Витя. Поскольку она любила выпить, и ему приходилось ее даже лечить. Причем выяснилось, что она сдала его в органы опеки под чужой фамилией фамилией подруги. Витя также шутил: «Я хитрый, папа у меня еврей, что имею все во мне». В нашу семью он вошел по-свойски, как брат.
14 ноября 1973 года у Виктора была свадьба. С Татьяной (женой) они расписались формально, по настоянию родственников Татьяны, и вскоре разошлись по договоренности. В 1974 году мы переехали на Химмаш, и друзья детства стали видеться реже. У Виктора тоже прошли свои семейные перемены, и он сменил адрес. Муж время от времени встречался с Виктором, и так продолжалось около десяти лет. А в октябре 1984 года Владимира Геннадьевича не стало
Борис Цыбин
Это останется со мной
Я знаю его таким, каким знаю. И пусть это останется во мне навсегда
Мне Витя помог устроил моего сына в кузню, спас от плохой компании. Потом я его младшего сына Прохора тоже взял к себе на работу в цех. Мы детдомовские. Сначала в Визовском детдоме жили, потом в пятом на улице Боевых дружин.
Я знаю его таким, каким знаю. И пусть это останется во мне навсегда
Мне Витя помог устроил моего сына в кузню, спас от плохой компании. Потом я его младшего сына Прохора тоже взял к себе на работу в цех. Мы детдомовские. Сначала в Визовском детдоме жили, потом в пятом на улице Боевых дружин.
В детдоме у нас была баня своя, сад. Кружки вязания, техмоделирования. Детей в детдоме было 120 человек 4 отряда по 30 человек. Витя старше меня на 3 года, но все мы были вместе, большие и маленькие. Когда детдом наш расформировали, Витя попал в интернат на Уралмаше, сейчас это школа на ул. Бакинских комиссаров.
В детстве дружбы у нас с ним не было. Все мы детдомовские были тогда стаей волчат. Знали друг друга и только.
А вот Тамара Зайцева мне нравилась. Я Тому увидел спустя много лет у Махотина в башне, в 90-е годы.
С самим Витей мы встретились в 80-е годы, кажется, у Вити Ламмерта в гостях, он тоже наш детдомовский. И у меня дома висит картина Вити портрет Ламмерта очень хороший портрет.
Под Новый год с получки купил ему шубу, а то он в курточке бегал. По четвергам мы с ним всегда ходили в баню на Первомайской.
Неделю меня на Ирбитской не было, пришел в конце декабря, а мне соседки сообщили, что Витя умер (как, почему я этого не знал?!). Я не поверил, мне говорят: возьми номер газеты «Подробности» и прочитай. Я прочитал, иначе никак не мог поверить.
Витя рисовал по ночам. Или проснусь в комнате свет, он лежит, читает, и телевизор фоном. Много у него было проблем, вздыхал по ночам, часто не спал. Художником он был в свободное время Он ведь больше коллекционер, искусствовед такое мое понятие о нем. Вся справочная литература была у него. Говорили мы с ним обо всем. Он за ночь мог 34 картинки сделать. Предлагал мне: возьми. Я отказывался: не надо, Витя. Кто ж знал, что так случится!
Опять детдом вспоминается. Как-то ведь воспитатели с нами справлялись. Иной раз, правда, говорили что мы хуже фашистов. К детям тогда лучше относились.
Хорошие были воспитатели: Журавлева Галина Петровна, Фамигулина Роза Михайловна. Ее муж шофер Володя. Живы ли они теперь?
Мы обычные мальчишки были. Конечно, хулиганили. Тетрадки за ремень и вперед, учиться ходили во вторую школу. И в 69-ю школу. И уроки, бывало, прогуливали.
Купались. Весь пруд исплавали, ныряли с Генеральских горок. Или на рынок шли, на вокзал смотреть поезда. По садам лазили, хотя в детдоме был свой сад. С визовцами постоянно дрались. Один раз меня наказали на два дня положили в постель без разрешения вставать. И я лежал.
На чердаке у нас стояли фляги алюминиевые из-под молока в них брагу ставили из яблок. Первый раз я попробовал брагу в первом классе. Придешь на чердак отопьешь. Воспитатели ничего не знали.
Длинные волосы были у нас, потому что в 60-е годы появились эти, хиппи. В 67 классах нам девочки стали нравиться и сами стали следить за собой, подстригаться.
Я ездил в изостудию у вокзала в ДК железнодорожников. Витя тоже там занимался. У Чеснокова, кажется. В 7 часов мы вставали. Зарядка, даже штанга. Заправляли постель. В 8 часов завтрак. В школу сами уходили. Ремни с бляхой и серую форму надевали. Портфелей тогда не было, вместо них планшетки военные. Ручки перьевые, чернильницы-непроливашки.
У нас мастерские были хорошие, мы работали в них начиная со второго класса, табуреты делали. Баня своя была. Теплицы. Детдом тогда топили дровами (печник Рашид топил).
Летом весь детдом выезжал на Светлую речку. В лагерь. Бегали, гуляли, купались без ограничения. По лагерю в трусах носились. В черных, в серых кто в каких, кому что выдадут. На линейку в галстуках. Сами корпуса красили. Свинарник был. Одна лошадка. Малинник. Смородинник. Грибы собирали. Солили их целыми бочками и мариновали.
Утром просыпаешься и на мостки бежишь умываться. Моешься, а тебя сзади толкают в воду. Сколько раз так было. А как плавать меня научили: вывезли на плоту на середину, сбросили и веслом оттолкнули: плыви. Ничего, поплыл.
Я не матерюсь. И Витя не матерился. И Тома. Нас не научили. Тогда лексикон был другой. Мне завуч книги все время подсовывала. Я со 2-го класса читать начал. Бажова, мне сказки нравились, потом Тургенева, Блока.
«Войну и мир» Толстого тогда же прочитал не потому, что по программе положено, а потому что интересно было, как там да что происходит. Мне Витя три работы подарил: одна большой портрет Ламмерта, с бородой, маслом, в 80-е годы нарисованный, на другой обнаженные девчата танцуют, а третья автопортрет.
Глава 3. Все люди евреи
Светлана Абакумова
Stories. Чисто сердечное признание
Как я познакомилась с Махотиным
(ответ Шабурову)
Был 1983 год. Я жила в первом подъезде с мамой, братом, сестрой и отчимом на Боровой, 21. М. Сажаев жил в третьем подъезде. Моя мама с его женой работали конструкторами, то есть были хорошо знакомы. Я мимо ушей пропускала это имя Михаил Сажаев. Нас потом Витя с ним познакомил на Ирбитской. Вернее он пришел в гости туда, когда я уже там жила. А жить я стала там на второй день знакомства. В первый раз принесла неизвестному художнику Махотину письмо, и он велел зайти за ответом на следующий день. Придя за ответом следующим вечером, напившись чумового чая и искурив крепкую беломорину, я там и осталась жить, потому что Витя меня притормозил, взял в оборот, задарил подарками знаковыми, например шкурку беличью вручил, при всех сказав, что это на варежки сыну. Я опешила: какому сыну?
Он ответил: нашему. Его смелость и стремительность поразили меня. Все решил мне и думать ни о чем не надо. Так оно и вышло. То есть мы влюбились друг в друга очень быстро мигом, и препятствий никаких для нас не предвиделось. Маме моей было все равно, отчиму тоже. Отец мой умер давно, и дома мне было хреново. Но! Было письмо. В котором школьная подружка моей любимой подруги Оли Маклай Таня признавалась Вите в том, что скоро родит. Причем, от него родит! (В пионерлагере вместе работали, он художником, она воспитателем.) И что ее врачи из-за отрицательного резус-фактора замучили. И что ему надо срочно сдать кровь. Вот. Он сказал мне ответ я писать не буду. Передай: пусть рожает, я буду помогать. И кровь сдал. И помогал. И Клавку любил она с ним подружилась, когда ей лет 15 исполнилось. Таня со мной через год-полтора общаться перестала. Я ее увидела лишь на похоронах в декабре 2002 года мы ехали в одной машине на кладбище. Вот. Чувствую вину перед ней. Обида ее понятна мне. А Клава вышла замуж (она искусствовед, как и я) и год назад родила Вите внучку. Ну он это видит сверху, наверное.
Киностудия
Витя работал на Свердловской киностудии в разные времена, в разных съемочных группах, чаще всего реставратором-бутафором, иногда осветителем, иногда сопроводителем грузов Я после прочтения книги Ф. Феллини «Делать фильм» бредила кино днем и ночью (писала сценарии, делала раскадровки фильмов). Витя сказал: «Могу исполнить твою мечту!» И привел меня на киностудию.
Там были длинные коридоры и много-много незнакомых людей.
Он познакомил меня с Валерой Васильевым по прозвищу Дик милейшим, умнейшим, мудрейшим человеком, в годы перестройки рок-панком, объехавшим с рок-фолк-командой Букашкина всю страну. А в социалистической действительности Валера Дик был бутафором золотые руки.
Витя сказал: «Ходи за ним по пятам, не отставай ни на шаг. И все тогда приложится, будешь киношником». Витя испарился, а я ходила за Диком по пятам дня два, пока в коридоре меня не словила наша хорошая знакомая, Света Гаврилова, начальник планового отдела, и не сказала: «Ты за ним не ходи, а то испортишь себе всю репутацию».
Надо пояснить, что Дик выглядел куда как дичее Вити. Витя иногда бывал отъявленно красив, он обаял меня именно как мужчина накачанными мускулами, загаром, невесть откуда взявшимся посередь зимы 1983 года, густыми каштановыми волосами и веселыми карими глазами Дик же, при маленьком росте, выглядел грозно, просто устрашающе, у него были длинные нечесаные волосы чуть ли не до пояса, такая же длинная нечесаная борода, очки-линзы, неформальные фенечки и валенки на ногах в любую погоду (рабочая одежда, наверное).