Он прозу вашу раздавал. Говорил: почитай, очень интересно
Да! И это тоже очень удивительно было! Он, наверное, не только мои книжки раздавал Меня поразило, что он читал мою «Калевалу».
У него была огромная библиотека, он прочитал много книг, в том числе китайских
Мне нравилась естественность его работ и то, что в них всегда имеется какой-нибудь поворотик. Например, «Кулачный бой», где беременная женщина, (возможно монахиня) из окна наблюдает, как бьются на поединке кентавры!
Или «Мужики с котами» какой-то драматизм в этом. Ну что они там с котами делают? Мужики с котами! Картина супер! А само название! Очень мало похожи эти ребята на мужиков. Особенно тот, слева, молодой человек в профиль с интеллигентным лицом. «Мужики» это несет нечто другое, другой смысл.
Или две беременные женщины у окна, старая работа («Сумерки». С. А.).
Музыка есть в этом во всем. Или серия «Сиреневый туман». Там, где зэк в поезде сидит. Снег идет. И стоят его жена и ребенок за окном. Мне кажется, он уезжает Ох, какая музыка там звучит!
Это значит, что у него сердце открытое было. Все, кто хоть чуть-чуть отрывался, знают: есть определенные центры в тонком теле человека. Сердце это не просто стучит там. Это другое. Они, центры, связаны.
Когда они открываются, человек воспринимает жизнь как перед смертью, тогда он все любит. То, что есть, он все любит. Когда центры закрыты можно действовать. То есть центры эти должны быть закрытыми, чтобы человек действовал.
У Виктора центры всегда были открыты. Вернее, приоткрыты (если они полностью открыты, то человек вообще ничего не может делать он идиот, как Идиот Достоевского (его состояние можно описывать в четких медицинских терминах). И потому картинки Махотина все наполнены пронзающим души светом особым. Когда так воспринимаешь мир, ощущаешь огромную ценность момента. Он всякий раз такой и больше никакой! И от этого тебя эйфория охватывает, пьяным становишься (вот это состояние в живописи Махотина отчетливо прослеживается, у него это было).
Когда со мной это случается, я не могу действовать, я плачу в этот момент, я теряю силы. А он мог нормально делать что-то и это все время в себе нести.
Один искусствовед мне сказал, что работы Виктора ему не нравятся ничего он в них не находит. Художник, мол, Махотин несильный А я ему предлагаю: а вы напишите об этом.
Да, конечно. Пусть будут разные памяти. Замечательные люди становятся заметными, их нельзя не заметить именно замечательных людей. Такая судьба, как у Вити, она светлая просто.
А как ее можно охарактеризовать? Что у него за судьба? Ну жил человек и жил.
Он кроме этого еще рисовал. Он художник еще. Вообще, художник что это? Я понимаю писать о мире, ты в слове трансформируешь то, что дано чувственно напрямую. Ну а рисовать-то что это такое? Что-то есть, ты видишь это и создаешь явно копию, упрощенную.
Все же не так!
Все не так, да! Тем не менее ты самовыражаешься: та любовь и та ярость, которые в тебе в этот момент есть, они становятся частью выражаемого. Если смотреть широко и не делить жизнь или искусство, то искусство это часть сущего.
Все эти артефакты это такие же предметы, вещи, как все остальное
Они лучше.
Иногда лучше, иногда хуже. То, что делает художник, это агломерация, обогащение. Он пропускает увиденное через себя. Творец это обогатительная фабрика, если уметь воспринимать
Художник не копирует мир он свой мир создает.
Естественно, это так. Он передает свое отношение. Я говорю о том, что он все равно не может творить из ничего. Он перерабатывает, перевоссоздает то, что уже существует
Но он делает это не только частью своего внутреннего мира, в этом могут поучаствовать другие. Он творит не так, как господь Бог. Хотя, конечно, художник может и забываться, и это тоже его божественная функция. Главное тот посыл, который каждый художник закладывает в свои работы. Либо: Я так вижу, и больше никто не видит, поня-я-л?!» это одно.
Другое дело то что мы все видим это, но не можем выразить. А вот он, Витя, это передал, да! И сразу какая-то сердечная связь устанавливается, что-то родное чувствуется. Не то чтобы он нам весть принес. Мы и сами это всегда, в общем-то, знали. У нас не получалось, таланта не было, не видели так разные могут быть причины. А тут раз! и как здорово что это есть и в таком виде. Он чуть-чуть завершил.
Другое дело то что мы все видим это, но не можем выразить. А вот он, Витя, это передал, да! И сразу какая-то сердечная связь устанавливается, что-то родное чувствуется. Не то чтобы он нам весть принес. Мы и сами это всегда, в общем-то, знали. У нас не получалось, таланта не было, не видели так разные могут быть причины. А тут раз! и как здорово что это есть и в таком виде. Он чуть-чуть завершил.
Да, художники кого-то учат видеть. Кого-то, наоборот, отвращают от внешнего мира (бежать в галереи и там смотреть!). Некоторые ходят в кино, чтобы видеть, просто видеть. Функцию зрения включать на полную катушку. Если человек не может видеть окружающий мир в повседневности надо ходить в кино, так многие люди устроены. А художник не может не писать.
Я был тронут, что Виктор принес к нам на свадьбу картину и этот огромный букет роз. Я это сначала воспринял как себе подарок, а потом понял: нас же двое! Она его старая знакомая моя жена.
Витя вызывал чувство, что он к тебе лично очень хорошо относится, что он тебя любит, добра тебе желает. Он, Витя, видит лучшие твои стороны, он хочет тебе напомнить, что он видит в тебе то, что ты сам ценишь очень, чем тайно гордишься Например, Кальпиди видит человека как культурную единицу: нужен /не нужен. При этом Кальпиди, конечно, двигатель культуры, он очень много делает.
Витя тоже двигал культуру, но не так. Он делал это как бы между делом. И никакой славы Махотину за это не было. Никаких труб и воспеваний. Не говорил он: это мой проект! это я сделал! Все получалось, казалось бы, само собой. Он не мог без этого это было частью его жизни. Человек, у которого открыто сердце, не знает страха Витя не боялся жизни совсем; какие-то страхи были, у кого их нету, но в общем и целом не боялся.
Витя ушел, Сергей Нохрин ушел, Роман Тягунов, Олег Еловой они как-то все разом ушли, когорта славных людей.
Ушли, а что плакать. Дело в том, что у меня ни к одному из покойников нет такого отношения. Если человек уходит, то это все! Если это произошло, то уже произошло, я могу этого человека продолжать любить. Но жалеть что его здесь нет рядом со мной, это для меня невозможно.
А насчет себя можете то же самое сказать?
Насчет себя тем более. Я уже много раз умер, для меня поэтому не нужно это акцентировать.
Беседовала С. А.Андрей Вох
Спешите делать добро!
Мы готовим книгу о Вите. Мог бы ты рассказать о нем что-нибудь?
На сороковой день мы поминали Витю Разгуляя, Витю Гуляева. Все шумели-галдели, вспоминая, перебивая друг друга. Витя Махотин был на редкость молчалив, периодически вместе со всеми выпивал, а потом вдруг соскочил и закричал: «Я вам говорю! Спешите делать добро! Спешите делать добро!» И после этого опять почти не разговаривал. Я думаю, что под этим лозунгом он и жил, спеша делать добро.
Вы были друзьями?
У Вити с каждым годом друзей все больше и больше будет. (Смеется.) Точно. Он меня очень однажды поддержал. Я был на грани нервного срыва. Если б не Витя, думаю, могло бы быть хуже. Тогда он занимал все мое время, мы с ним каждый день виделись, чтобы мне не оставаться один на один с собой. Идешь с ним по улице с Витей очень часто можно было так вот гулять без определенной цели, и оказываешься свидетелем очередного доброго дела. Выходим как-то из мастерской одного художника, где мы были в гостях, Витя говорит: «Стоп, вернемся! Мне нужно взять кое-что». Что-то кладет в сумку, и мы идем дальше, беседуем, уже полчаса прошло. Вдруг Витя останавливается и начинает свистеть. И откуда-то из-за гаражей выбегает дворняжка, причем она так виляет хвостом, что хвост, кажется, вот-вот открутится. Витя, выходит, знал, что по пути будет эта собачка, и вернулся за суповыми косточками.
Судя по радости дворняжки, она регулярно подкармливалась им.
Он мог по пути сказать: «Ой, подожди, надо тут одной старушке денежек подкинуть». И мы заходили, и оказывалось, что надо тут 200 рубчиков бабке одной дать просто на жизнь. А эта бабка ему никто. Просто когда-то он с ней познакомился, узнал, что она бедствует и надо ее поддержать. Это так было добро мимоходом.
Где ты познакомился с Витей?
Я познакомился с Махотиным при туманных обстоятельствах будучи в гостях у Вити Сергеева. Произошло это спонтанно, и была только одна бутылка водки. А потом мы с Витей ушли вместе. Но слышал я о нем еще года за полтора до нашей встречи, причем самые противоречивые отзывы. Думаю, это был 1985 год. Еще больше мы сблизились на Ленина, 11. Я близко жил, мог прийти в двенадцать, в час ночи, до утра с ним общаться. Обсуждать какие-то жизненные ситуации. И надо сказать, у меня мастерская там была, крошечная такая. Об этом мало кто знал. Прямо у входа дверь налево. Я в ней «красил» немножечко. В то время в России формировался аудиобизнес, и я этим там тоже занимался. Тогда свобода была бескассовая. Часть прибыли отдавал наверх, на расширение всего мероприятия, такая у нас была договоренность с Львом Хабаровым. У меня точка приема была, точка сдачи заказов точка сбыта. Музыка разная, рок в основном.
Я познакомился с Махотиным при туманных обстоятельствах будучи в гостях у Вити Сергеева. Произошло это спонтанно, и была только одна бутылка водки. А потом мы с Витей ушли вместе. Но слышал я о нем еще года за полтора до нашей встречи, причем самые противоречивые отзывы. Думаю, это был 1985 год. Еще больше мы сблизились на Ленина, 11. Я близко жил, мог прийти в двенадцать, в час ночи, до утра с ним общаться. Обсуждать какие-то жизненные ситуации. И надо сказать, у меня мастерская там была, крошечная такая. Об этом мало кто знал. Прямо у входа дверь налево. Я в ней «красил» немножечко. В то время в России формировался аудиобизнес, и я этим там тоже занимался. Тогда свобода была бескассовая. Часть прибыли отдавал наверх, на расширение всего мероприятия, такая у нас была договоренность с Львом Хабаровым. У меня точка приема была, точка сдачи заказов точка сбыта. Музыка разная, рок в основном.