Не стесняйтесь, милейший, раздевайтесь и проходите вот сюда, в гостиную.
Однако не мог, опешивший от наплыва чувств, Клоп, заставить себя сделать простую вещь снять ботинки. Здесь, в уютной, чистенькой гостиной, это приравнивалось бы к акту вандализма. В особо извращённой форме. Хозяин правильно оценил затруднения гостя.
Однако не мог, опешивший от наплыва чувств, Клоп, заставить себя сделать простую вещь снять ботинки. Здесь, в уютной, чистенькой гостиной, это приравнивалось бы к акту вандализма. В особо извращённой форме. Хозяин правильно оценил затруднения гостя.
Понимаю, понимаю. Что ж поделать, превратности судьбы. Дабы вы не чувствовали себя стеснённо, проходите сразу в ванную. Там разденетесь и разуетесь, а всю одежду выложите за дверь. Домработница что-нибудь придумает.
Только скажите ей, чтобы поосторожнее со шмотками. У меня других нет.
Безусловно. Она очень аккуратная женщина, ручаюсь. И, бога ради, не спешите. У меня есть пара неотложных дел, так что вы не заставите себя ждать. Наслаждайтесь.
Клоп, лёжа в необъятной ванне, для которой и названия-то придумать не мог, действительно наслаждался и завидовал. Здоровенная, чёрная жаба шевелилась в груди, заставляя его время от времени вполголоса материться. Он отчаянно завидовал тем людям, которые, не понимая своего счастья, могут просто прийти домой и принять ванну просто так, как будто между прочим. Они так живут, привыкли уже, они даже не представляют, что можно жить и по другому, а ведь для кого-то даже такое простое действо может быть счастьем. И немалым.
Сначала чёрная, а затем и серая вода, благополучно исчезли в недрах прожорливой канализации, после чего ванну пришлось помыть грязные, отвратительные хлопья повисли на её стенках и норовили вновь размазаться по родному телу. В течение часа, никак не меньше, Клоп мужественно воевал с собственной грязью и это была тяжкая, каторжная работа. Грязь отходила неохотно, словно не желая расставаться с привычной кожей, да и не могло сразу отслоиться то, что копилось месяцами. Но зато теперь, высыпав и вылив в воду все возможные добавки, что не в добрый для себя час попались под руку, Клоп возлежал в благоухающем облаке пены, отдыхая душой и телом. Вот бы Люську-Козлушку сюда вяло подумал он и у этой мысли не было даже намёка на сексуальный оттенок. Просто хотелось поразить королеву подвала невиданным шиком барской ванны. Хотя, если честно, здесь она не то, что на королеву на Золушку не потянула бы, только обломала бы весь кайф своим убогим видом.
Несмотря на то, что мысли у разомлевшего Клопа ворочались крайне неохотно, он помнил, что его ждут и с трудом заставил себя выбраться из благословенной ванны, нарочито при этом кряхтя и сбивая с себя хлопья ароматной пены. Он влажно прошлёпал к двери и прислушался. Там было тихо, словно весь дом погрузился в глубокий сон, но, открыв дверь, Клоп убедился, что о нём не забыли. Возле двери лежала стопка белья, увенчанная цветным, мохнатым полотенцем угрожающих размеров. Шикарно! Словно опасаясь, что вся эта роскошь неожиданно растворится в воздухе, Клоп торопливо оделся, собрал длинные, непривычно чистые, волосы в хвост и перетянул их найденным тут же кожаным ремешком, который, невесть для чего, лежал на столике перед зеркалом. Теперь он был помыт, побрит, благоухал ароматом дорогой туалетной воды, словно свежесрезанная роза, а тёплый, багрового цвета халат, приятно согревал обалдевшее от новых ощущений тело и придавал Клопу непривычную уверенность. Вот только мягкие шлёпанцы подвели: всё время норовили забежать вперёд хозяина и категорически отказывались держаться на ногах, несмотря на активные и замысловатые манипуляции пальцами. Клоп понимающе вздохнул. Что ж, значит и в жизни богатых есть свои, пусть и не очень крупные, минусы.
Он вышел в коридор и тихонько притворил за собой дверь в ванную комнату, словно боялся вспугнуть громким стуком окружавшую его иллюзию благополучия. У него даже голова слегка закружилась, да и немудрено. Очень уж резким и неожиданным был переход от бродячей жизни к лоску загородного особняка. Так и вовсе с ума сойти можно, тем более, что негусто его, ума-то. Он остановился и даже чуть ладонью себя по лбу не ударил. Надо же, совершенно не пришло в голову, что нормальные люди после принятия ванны обычно проверяют, надёжно ли закрыты краны. Вот, что значит отсутствие привычки.
Повернувшись, он тупо уставился в стену, не в силах понять происшедшее. Двери, которую он только что так осторожно прикрыл не было! Не то, чтобы она была закрыта она просто исчезла! Да что же это такое? в совершеннейшем смятении пробормотал Клоп, начиная всерьёз сомневаться в здравии своего рассудка, и тут же вскрикнул, обернувшись на вежливое покашливание у себя за спиной. В двух шагах от него стояла строгая, подтянутая женщина лет этак сорока, в наглухо застёгнутом коричневом платье и ослепительно-белом переднике с затейливыми кружевами. Примерно так одевались девчонки в школе в те далёкие годы, когда Клоп её нерегулярно посещал, но, взглянув в лицо женщины, Клоп привычно оробел и даже ножкой слегка шаркнул. Очень уж напоминала эта женщина завуча с указкой в руках, которую она беспощадно и без колебаний пускала в ход, общаясь с юным Клопом. Вернее, тогда ещё Клопёнком. Прямо, детством трудным повеяло от вида её тонких, сухих губ, круглых очков на длинном, хрящеватом носу, и стянутых в тугой узел тёмных волос. Откуда возник этот призрак школьных лет в абсолютно пустом коридоре, так и осталось для Клопа ещё одной загадкой.
Хозяин распорядился не беспокоить вас сегодня, вы нуждаетесь в отдыхе. Все вопросы вы обсудите с ним завтра. Ужин ждёт вас в столовой, спальню я покажу вам позже. Прошу за мной.
Перебирая упрямыми шлёпанцами в попытке не отстать от прямой, как гладильная доска, спины домработницы, Клоп подумал, что даже если завтра его вышвырнут отсюда, как пса шелудивого, он всё равно останется благодарен судьбе за столь шикарный сюрприз. Да и будет, что рассказать подвальной братии на пьяном досуге. Хотя, какой дурак в такую сказку поверит?
Глава 2
Выспавшись и плотно позавтракав, Клоп расположился в библиотеке в ожидании хозяина особняка. Он с тоской разглядывал корешки благородных фолиантов, мысленно поглаживая их роскошные бока, ощущая при этом тянущее чувство чёрной зависти. Эту бы библиотеку, да в его заботливые руки! По самым скромным прикидкам, это собрание сочинений тянет как минимум на год безбедного существования. А то и поболее. Тут главное не прогадать и нарваться на фаната, который будет отстёгивать бумажки не торгуясь. Жаль, такая красотища без дела пылится! Давным-давно прошло уже то время, когда Клоп видел в книге источник знаний, а не средство для существования. Ибо правильно замечено, что голод глушит в человеке все иные потребности.
Клоп ожидал появления вчерашнего собеседника с плохо скрываемым торжеством. Всего одна ночь совершила поистине чудо, превратив откровенного оборванца в довольно приличного мужчину. Если, конечно, не очень приглядываться и свет приглушить. Предвкушая удивление хозяина, Клоп встал и прошёлся вдоль стеллажей, не удержавшись и, позволив-таки себе, провести кончиками пальцев по бархатным корешкам книг. Они это молчаливо стерпели.
Я вижу вы уже достаточно пришли в себя и освоились. Поздравляю.
Клоп обернулся. Мужчина был всё в том-же костюме, да и вообще ничем не отличался от самого себя вчерашнего.
Доброе утро.
Эти простые, но основательно подзабытые слова, Клоп выговорил со всей возможной солидностью и достоинством, однако реакция мужчины его удивила. Тот явно не обрадовался чудесному перерождению Клопа и даже не удивился, а заметно огорчился! Раздосадовано прикусив нижнюю губу и слегка покачивая головой, он оглядел Клопа, то и дело сокрушённо прищёлкивая языком.
Ай-яй-яй, батенька, как же вы меня подвели! Впрочем, это естественно: вы обрадовались возможности привести себя в подобающий человеку вид и воспользовались ею, но я то каков болван! Ведь должен же был это предвидеть! Как же я вас теперь представлю вот такого? Катастрофа!
Он рухнул в огромное кресло и уставился на Клопа глазами смертельно больного пуделя. Тот с тревогой оглядел себя, ничего не понимая.
В чём дело-то? Нормально, вроде, выгляжу.
Да в том-то всё и дело! всплеснул руками совершенно расстроенный хозяин, Мне то как раз и не нужно, чтобы вы нормально выглядели! Бродяга! Мне нужен стопроцентный бродяга, безо всякого подвоха. Настоящий.
Его горестные излияния прервало появление строгой домработницы, которая, то и дело неодобрительно поглядывая на Клопа, что-то нашептала на ухо хозяину. Тот покачал головой.
Вот как? Хорошо, идите, я разберусь. Ну-с, милейший, скажите, за каким чёртом вы стащили из кухни булку?
Так уж сразу и стащил насупил брови Клоп, уличённый в совершении столь неблаговидного поступка, но определённо чувствующий свою правоту. Взял просто. Там у вас ещё две осталось. А этой вашей мегере что, булки жалко?
Позвольте, вас же только что накормили завтраком, а позже будет обед. Я решительно не понимаю, для чего вам понадобилась эта несчастная булка? Да ведь она же зачерствеет!
Сухарь будет, тоже неплохо. Размочу, если что Вы вчера, вон каким добреньким были, со всех сторон я вам подходил, а сегодня уже как-то не очень нравлюсь, может, и вовсе не нужен стану. Возьмёте и выгоните меня прямо сейчас, и не видать мне вашего обеда, как своей спины без зеркала. А булка она всегда тут, в любое время съесть можно.
Оскорблённый невиданной жадностью домработницы, Клоп ожидал чего угодно, а услышал смех. Мужчина хохотал, не имея сил остановиться и лишь время от времени слабо отмахивался от Клопа рукой, словно тот был древним китайцем и пытал его щекоткой. При этом лицо его странно расползалось, становясь ассиметричным, оно подтекало, словно расплавленный сыр и тут-же, словно спохватившись, возвращалось в свои чётко очерченные границы. Впрочем, Клоп приписал эти метаморфозы своему больному воображению.
Позвольте, вас же только что накормили завтраком, а позже будет обед. Я решительно не понимаю, для чего вам понадобилась эта несчастная булка? Да ведь она же зачерствеет!
Сухарь будет, тоже неплохо. Размочу, если что Вы вчера, вон каким добреньким были, со всех сторон я вам подходил, а сегодня уже как-то не очень нравлюсь, может, и вовсе не нужен стану. Возьмёте и выгоните меня прямо сейчас, и не видать мне вашего обеда, как своей спины без зеркала. А булка она всегда тут, в любое время съесть можно.
Оскорблённый невиданной жадностью домработницы, Клоп ожидал чего угодно, а услышал смех. Мужчина хохотал, не имея сил остановиться и лишь время от времени слабо отмахивался от Клопа рукой, словно тот был древним китайцем и пытал его щекоткой. При этом лицо его странно расползалось, становясь ассиметричным, оно подтекало, словно расплавленный сыр и тут-же, словно спохватившись, возвращалось в свои чётко очерченные границы. Впрочем, Клоп приписал эти метаморфозы своему больному воображению.