Очевидно, что это определение далеко не совершенно, дано, по моему мнению, во многом лишь в постановочном плане и в дальнейшем будет уточняться. В этой связи я не считаю нужным здесь подробно критически его анализировать. И потому лишь одно, но, как думается, принципиальное замечание.
Я полагаю, что есть криминалистическое распознавание как таковое, а есть распознавание в криминалистике. Криминалистическим является лишь такое распознавание, которое осуществляется методами, средствами и приемами науки криминалистики. Распознавание же в процессе исследования преступлений, осуществляемое методами, средствами и приемами, разработанными другими науками, суть распознавание в криминалистике.
Здесь дело обстоит так же, как с экспертизами. Все экспертизы, назначаемые и проводимые в судопроизводстве, есть по определению экспертизы судебные, но далеко не все судебные экспертизы криминалистические, ибо не все из них используют в своих исследованиях методы и средства криминалистики (трасологии, баллистики, дактилоскопии и т. п.). По моему убеждению, нет криминалистической физики или химии как нет и криминалистической кибернетики, о которой в недавнем прошлом много писал Н.С. Полевой и ряд других авторов [81] . Есть применение физики, химии, кибернетики и других наук в криминалистике.
И потому термин «криминалистическое распознавание» будет употребляться мной с определенной степенью условности, как охватывающий криминалистическое распознавание и распознавание в криминалистике в указанных выше смыслах этих понятий.
Криминалистическое распознавание классифицируется (т. е., в свою очередь, распознается) по различным основаниям:
а) субъектам распознавания (распознавание, осуществляемое следователем, экспертом, оперативным работником, прокурором, адвокатом и т. д.);
б) объектам (объекты материальные и так называемые идеальные; распознавание на основе таких же следовоспринявших объектов и т. д.);
в) по отношению к уголовно-процессуальной форме (распознавание процессуальное доказательственное и непроцессуальное тактическое, оперативно-розыскное и т. д.).
Многие другие классификации криминалистического распознавания приведены в названных выше материалах научно-практической конференции, посвященной проблеме криминалистического распознавания, что позволяет мне здесь на них не останавливаться.
Лично мне представляется наиболее теоретически и практически значимой классификация криминалистического распознавания по его уровню, а именно на:
1) криминалистическое распознавание диагностическое;
2) криминалистическое распознавание идентификационное.
К рассмотрению их сущности мы и переходим.
2. Криминалистическая диагностика
К криминалистической диагностике следует отнести распознавание, осуществляемое криминалистическими средствами на двух уровнях: установления групповой (видовой) принадлежности исследуемого объекта и выделения особенностей объекта, принадлежащего, как то установлено на предыдущем уровне распознавания, к той или иной группе или виду объектов.
И вновь небольшое, но необходимое отступление.
В своем первоначальном значении «диагностика» понимается как раздел медицины, изучающий признаки болезней, методы и принципы, при помощи которых устанавливается диагноз. Последний же в своем словарном значении рассматривается двояко: в медицине как определение характера и существа болезни на основании всестороннего исследования больного; в ботанике и зоологии как научное описание основных признаков, характеризующих какую-либо систематическую группу (вид, род растений или животных и т. д.). Замечу, что именно последнее значение понятия «диагноз» делает достаточно корректным отнесение установления групповой (видовой) принадлежности исследуемого объекта к криминалистической диагностике.
Со временем понятием «диагностика» стали пользоваться и другие науки. К примеру, только в «Энциклопедии кибернетики» я насчитал как минимум три термина, связанных с понятием диагностики: «автоматическая диагностика», под которой понимается «автоматическое получение и обработка информации о состоянии технических систем с целью обнаружения их неисправностей и выявления тех элементов, ненормальное функционирование которых привело (или может привести) к возникновению неисправностей»; «диагностика неисправностей ЦВМ»; «техническая диагностика» [82] . И наконец, понятие «диагностика» проникло в науку криминалистику.
А.А. Протасевич и В.И. Шиканов в названной уже работе приоритет в использовании термина «диагностика» применительно к криминалистическим проблемам связывают с учебником криминалистики, опубликованным в 1959 году в Чехословакии, а в отечественной криминалистике со статьей В.А. Снеткова «Проблемы криминалистической диагностики», увидевшей свет в 1972 году [83] .
Совершенно понятно, что теория криминалистической диагностики вызвала достаточно резкое неприятие со стороны отдельных ученых, в том числе и таких известных представителей криминалистической науки, как А.М. Ларин, Н.А. Селиванов, В.И. Шиканов, и др. Заметим, что если с определенной степенью сомнений эти ученые признают право на существование так называемой экспертной криминалистической диагностики, то попытки исследовать с этих позиций некоторые проблемы криминалистической тактики, более того, даже лишь поставить вопрос о возможности такого подхода вызвали отклики, суть которых видна из реплики, помещенной в название статьи Н.А. Селиванова: «Нужна ли криминалистике такая «диагностика»?» [84] .
Спектр диагностических задач, решаемых криминалистическими средствами, практически неисчерпаемо широк. Тем не менее суть их едина, и по верному, как представляется, высказыванию одного из родоначальников отечественной теории криминалистической диагностики, Ю.Г. Корухова, сводима к «изучению свойств и состояний объекта, с учетом происходивших в нем изменений, определяемых условиями и факторами криминальной ситуации» [85] . И потому, видимо, следует согласиться с Н.П. Майлис, что предметом криминалистической диагностики как области знаний являются закономерности отображения свойств людей, предметов, явлений, позволяющие определить их состояние и характер изменений, внесенных в них в процессе совершения преступлений, и с Р.С. Белкиным в том, что, основываясь на познании этих закономерностей, каждая судебная наука разрабатывает свои специфические диагностические методы, методики исследования и системы диагностических признаков [86] .
Исходя из этого, в самом обобщенном виде практическую криминалистическую диагностику можно определить как «приближение» к уголовно-релевантному объекту по его следам вовне, либо исследования такого объекта на уровнях, в условиях и на основе признаков, не представляющих возможности для его идентификации, либо, наконец, его исследования, преследующие иные, чем идентификация, значимые для доказывания цели.
При всем своем многообразии диагностические задачи сводимы к трем категориям свойств и условий:
внутренние: свойства и состояние объектов;
внешние, обстановочные: место, время, функционирование объектов;
исследующие механизмы возникновения и протекания процессов, взаимодействие объектов между собой.
Ю.Г. Корухов в названной ранее работе глубоко обосновал весьма разветвленную классификацию диагностических задач, решаемых в криминалистике [87] . Поэтому здесь я хотел бы привести наиболее распространенные диагностические задачи, решаемые в практике процессуального исследования (главным образом расследования) преступлений.
Отнесение исследуемого объекта к определенному классу, виду, группе. Примерами этого является отнесение, скажем, изъятого ножа к классу холодного оружия, стреляющего устройства к оружию огнестрельному; установление того, что на одежде подозреваемого обнаружена кровь человека, относящаяся к определенной группе, и т. д.
Определение групповой (видовой) принадлежности неизвестного и (или) необнаруженного следообразовавшего объекта по его отображениям вовне на других объектах. Например: каким орудием причинены телесные повреждения потерпевшему или произведен взлом двери? Каким видом обуви оставлен объемный след, гипсовый слепок которого изготовлен при осмотре места происшествия?
Определение индивидуальных особенностей неизвестного и (или) необнаруженного уголовно-релевантного объекта по его отображениям на обнаруженных следовоспринявших объектах. Если продолжить последний гипотетический пример, то данная диагностическая задача может быть сформулирована следующим образом: каковы индивидуальные особенности экземпляра обуви, оставившей объемный след, гипсовый слепок которого изготовлен при осмотре места происшествия?
Еще два примера подобных типовых диагностических задач, но уже из области судебной баллистики, с необходимостью решения которых в свое время я сталкивался в следственной практике. На месте убийства, совершенного из огнестрельного оружия, были обнаружены две гильзы от штатных патронов к пистолету модели ПМ (подчеркиваю, что гильзы были от штатных патронов к пистолету данной модели и для определения этого специальных познаний не требовалось). Перед экспертами в области судебной баллистики на данном этапе расследования были поставлены следующие вопросы:
а) из какой (каких) модели(-ей) оружия стреляны данные гильзы;
б) стреляны ли данные гильзы из одного или нескольких экземпляров оружия;
в) каковы индивидуальные особенности этого (этих) экземпляра(-ов) оружия.
Решив эти задачи, эксперты пришли к выводам:
1) обе гильзы стреляны из пистолета модели ПМ;
2) обе гильзы стреляны из одного экземпляра оружия;
3) в пистолете, из которого стреляны данные гильзы, кустарным образом несколько видоизменен (запилен) боек ударного механизма.
По другому уголовному делу, где на месте убийства нескольких человек было обнаружено значительное количество стреляных гильз от штатных патронов также к пистолету модели ПМ, эксперты, помимо аналогичных ответов на приведенные выше вопросы «а» и «б», обосновали вывод, что обнаруженные гильзы стреляны из пистолета иностранного производства, весьма вероятно, модели «Парабеллум» 9-мм калибра, кустарным образом приспособленного для стрельбы штатными патронами к пистолету ПМ.
Совершенно понятно, насколько решение подобных диагностических задач оптимизирует розыск искомых объектов.
Весьма интересны в этом отношении диагностические задачи, решение которых возможно посредством автороведческой экспертизы в части определения индивидуальных данных о личности неустановленного человека, написавшего обнаруженный рукописный документ. Достаточно убедительным примером решения подобной задачи является автороведческая экспертиза записки, оставленной на месте одного из убийств, совершенных серийным сексуальным маньяком Михасевичем (по так называемому «Витебскому делу»). Исследовав записку, эксперты пришли к выводам диагностического характера о национальности, образовательном уровне, сфере деятельности и социальном статусе ее автора, которые полностью соответствовали Михасевичу, позволили значительно сузить круг подозреваемых и в дальнейшем разыскать и изобличить маньяка.