Ведь это так просто! гневно восклицал тем временем крепыш, пятясь спиной к парням. Надо только стыда своего испугаться! Презрения и жалости в глазах любимой! Тогда все другие страхи исчезнут! Понимаешь?
Выкрикивая это, крепыш приблизился спиной к парням, резко обернулся и неожиданно ударил одного из них кулаком в челюсть парень тут же опрокинулся на мостовую.
Видишь, как просто! радостно воскликнул крепыш, но в следующую секунду сам отлетел в сторону от удара второго хулигана. Однако удержался на ногах и как ни в чем не бывало пояснил Диме: Надо только начать, а дальше само пойдет.
Дальше действительно пошло само собой, но крепыш успел поймать ногу хулигана и, рванув ее на себя, шмякнул парня оземь.
Это же удовольствие бить этих трусливых гадов! продолжал объяснять он Диме. Главное, не думай о том, что будет дальше. Главное, товарищ
Похоже, он вознамерился прочесть Диме целую лекцию, но парни, воспользовавшись его словоохотливостью, быстро сообразовались с ситуацией, привычно разъярились, вскочили на ноги и накинулись с двух сторон на болтуна, разом повалили и дружно принялись пинать ногами, ни на секунду не давая ему опомниться и из горизонтального положения перейти в вертикальное. Крепыш теперь уже не мог оказать им сопротивления и лишь скрючился, закрыв руками голову и прижав колени к груди.
Ты что же, товарищ будешь смотреть как они забьют меня до смерти?! хрипел он с земли, вздрагивая от ударов.
Но именно хрип этот для хулиганов оказался роковым.
Вдруг обезумев, с пронзительным криком, которого сам испугался, Дима сорвался с места, неумело оттолкнул одного из парней, а другого, склонившегося в этот момент над поверженным крепышом, ударил с разбегу ногой в живот. Удар у Димы получился как бы сам собой, но был такой силы, что парень, прежде чем упасть, сперва словно взмыл в воздух. Еще пуще обезумев, Дима кинулся на второго хулигана, по-бабьи вцепился ему в волосы, опрокинул и принялся колотить его головой об асфальт. От страха и ярости он не помнил себя и продолжал кричать даже тогда, когда крепыш оттащил его в сторону.
В себя он пришел позже, когда они сидели на скамейке в каком-то скверике. Девчонка исчезла, а у крепыша пиджак был вымазан в грязи и в нескольких местах разодран. Улыбка у него, однако, была весьма беззаботной.
Ты явно перестарался, товарищ, пожурил он Диму. Нельзя, так сказать, из одной крайности лезть в другую. Ведь убить можно с перепугу.
У Димы так сильно стучали зубы, что он не мог произнести ни слова.
Конечно, всегда трудно начинать, понимающе заметил крепыш. Но ведь надо когда-то! Ведь если дать этим хамам расплодиться, прости за выражение, то сам понимаешь
Дима все понимал, но молчал, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках и коленях. А крепыш встал со скамейки и сказал:
Мне пора, товарищ. Но я не прощаюсь. Приходи завтра в семь часов вечера к кинотеатру «Прогресс». Есть у меня к тебе, так сказать, одно дело Меня зовут Том, добавил он.
Даже тут Дима не собрался ответить ему, а лишь кивнул головой. Том ушел, а Дима еще долго не решался встать со скамейки, так беспомощно дергались у него ноги, так мутно было перед глазами и так удушливо подступала к горлу тошнота.
Дмитрий Андреевич, до этого избегавший встречаться со мной взглядом, вдруг смело, нагло даже глянул мне в лицо и рассмеялся:
Странное дело! В тот вечер, после драки, мне было мерзко на душе и страшно А на следующее утро я точно заново родился. Едва проснувшись, я впал в состояние безудержного восторга и мучительного нетерпения. Впервые я не пошел на занятия в университет, а вместо лекций бегал по городу. Сначала устремился к кинотеатру «Прогресс», точно желая убедиться в его существовании и заранее ознакомиться с местом встречи. Потом отправился пешком к своему знакомому, который жил на противоположном конце города и наверняка в это время находился в университете. А после обеда меня снова охватил страх, но уже другого свойства. Я вдруг решил, что Том непременно обманет меня и не придет. И все будет по-прежнему, как вчера, как позавчера, как все эти прожитые мной восемнадцать лет Господи, что такое, скажите на милость, мог я обнаружить в этом разбитном увальне, чтобы так страшиться потерять его?! Тренера по мордобитию? Телохранителя для вечерних прогулок с подружками?
Нет, не в Томе дело! с неожиданным воодушевлением продолжал Дмитрий Андреевич. Как бы вам это лучше объяснить? Понимаете, я жаждал продолжения, вернее, начала новой своей жизни, встречи с другим собой, с тем, которым всю жизнь мечтал стать и знал, что никогда не стану. Понимаете?.. В общем, плюнул я на все и радостно устремился следом за сумасшедшим оленем-лидером, рвущимся сквозь горящую чащу
Метафоры Мезенцева я, честно говоря, не понял, но не посмел прерывать Дмитрия Андреевича, а тот продолжал, словно оправдываясь:
Кстати, я был не одинок. Было еще двое ребят, подпавших под Томово влияние. Одного из них звали Стасом. Фамилии его я не помню. Могучий был человек! Метра под два ростом и едва ли не метр в плечах, но, как часто случается с такими великанами, добрейшая и безобиднейшая натура. Сдается мне, что Том специально выискал такого, чтобы одним его внешним видом пугать наших противников и тем самым избегать кровопролития. Стас был музыкантом, учился в музыкальном училище на контрабасе Другой был прямой противоположностью Стасу. Эдакий, знаете ли, барчонок, аристократ, что называется, до кончиков ногтей Кстати, ногти у него были удивительной красоты; им позавидовала бы любая женщина И весьма недурен собою: правильные черты лица, серые глаза, горделивая осанка, стройная фигура К тому же был ярко выраженным скептиком, иронизером и циником Иными словами, довольно отталкивающий тип. Звали его Олег Зиленский. Отец его был крупной городской шишкой, а сынок учился вместе со мной в университете, но на другом факультете на философском Как видите, компания подобралась весьма разношерстная, что, кстати, тоже симптоматично.
На встречу к кинотеатру «Прогресс» Том явился точно в назначенное время. Левая бровь у него была аккуратно заклеена пластырем. На Томе, несмотря на жару, был темно-синий костюм тот же, что накануне, но тщательно выутюженный, без единого пятнышка и белая рубашка с галстуком.
Дима радостно к нему устремился, но Том встретил его неожиданно холодно: смерил строгим, недовольным взглядом, чуть заметно кивнул в ответ на приветствие и тут же повернулся спиной.
Дима еще больше растерялся, когда к ним вдруг подошли два незнакомых молодых человека: верзила с лицом удивленной толстухи, на редкость нескладный и неуклюжий, в тренировочном костюме с провисшими коленками, и стройный, подчеркнуто осанистый щеголь с наглым, красивым лицом, одетый по последней моде молодых стиляг в узеньких брючках и заграничной майке, пронзительно желтой и с рычащим львом на груди. Они подошли с разных сторон, но почти одновременно и оба поздоровались с Томом. Тот задумчиво кивнул им и, ничего не сказав, пошел по улице. Пришедшие удивленно переглянулись и нерешительно тронулись следом.
Они обогнули кинотеатр, вышли на другую улицу, нырнули в подворотню и уперлись в кирпичную стену.
А, собственно, куда нас ведут? спросил стиляжно одетый.
Но никто ему не ответил, а Том в это время исчез между кирпичной стеной и углом дома. Проследовав к месту исчезновения своего поводыря, ребята обнаружили узенький проход, замусоренный и загаженный. Вновь переглянувшись, они проникли в него и пошли гуськом, всматриваясь под ноги. Поглощенные этим небесполезным занятием, они едва заметили, как проход повернул сначала вправо, потом влево, и они оказались в небольшом, сильно заросшем парке, среди высоких ветвистых деревьев, росших вокруг пруда. В дальнем углу парка виднелась небольшая эстрадка: несколько рядов полуразвалившихся скамеек и невысокая сцена, над которой, судя по двум почерневшим столбам, когда-то был навес. К этой эстрадке, огибая пруд, и направился Том.
Пока шли следом, Дима с любопытством осматривался. Он жил в этой части города, как ему казалось, знал здесь каждый закоулок, но о существовании заброшенного парка не подозревал. Впрочем, со всех четырех сторон парк был окружен домами, выходившими на него тыльной, безоконной своей частью, а глухие ворота между двумя домами были заперты.
Том поджидал своих спутников, стоя на эстрадке.
Товарищи, располагайтесь, так сказать! Сейчас начнем, объявил он подошедшим, указывая на скамейки.
Дима с неуклюжим верзилой послушно сели, а стиляга с рычащим львом на груди удивленно поднял брови:
Послушай, Том, что это за
Не будем у самих себя отнимать время, товарищи! оборвал его с эстрадки Том.
Дима с неуклюжим верзилой послушно сели, а стиляга с рычащим львом на груди удивленно поднял брови:
Послушай, Том, что это за
Не будем у самих себя отнимать время, товарищи! оборвал его с эстрадки Том.
Стиляга со львом пожал плечами и, обернувшись к сидевшим, представился:
Олег Зиленский, после чего тут же уселся на скамейку, рядом раньше своих спутников и спиной к ним.
Стас, буркнул верзила с лицом удивленной толстухи и втянул голову в плечи.
А я Дима, сказал Дима.
Не оборачиваясь, Олег Зиленский кивнул и, достав из кармана маникюрную пилочку, принялся шлифовать ею ногти.
Товарищи! крикнул со сцены Том. Мы больше не можем бездействовать! Не можем проходить мимо! Мы права не имеем, так сказать!
Том замолчал, точно ему не хватило дыхания.
Нельзя ли все-таки сперва уточнить, о чем речь? воспользовался паузой Зиленский, не отрывая взгляда от ногтей и пилочки.
Речь идет о явлении, товарищи, снова закричал Том, которое мешает всем нам жить и работать! Ежедневно, значит, отравляет людям существование, оскорбляет их идеалы!
Зиленский пристально глянул на Тома, а пилочку убрал в карман. Том между тем продолжал, заложив руки за спину и слегка покачиваясь на каблуках:
Я о чем хочу сказать, товарищи, я хочу сказать о хамстве. Об этой, если можно так выразиться, раковой опухоли нашей с вами жизни, которая каждый день разрастается, поражая все новые и новые личности, подминая под себя, так сказать, все, что встречает на пути. Она заползает в души маленьких детей, она калечит взрослых и убивает стариков. Ни суд, ни милиция, ни дружинники не могут ее остановить, не могут призвать к порядку хамов и пьяниц. Те же в обстановке, можно сказать, почти полной безнаказанности ведут себя еще более нагло.
Вот оно что! А я-то думал! с досадой громко произнес Зиленский, но Том не обратил внимания на его реплику.
Да с какой стати мы должны все это терпеть, товарищи! патетически воскликнул он. Разве не пришла пора, так сказать, положить конец безобразию! Поймите, пока все мы не поднимемся на борьбу с этим явлением, мы ничего не добьемся! Хамы и скоты раздавят нас. И опять-таки все, к чему мы стремимся, все наши благородные цели
Зиленский вдруг поднялся со скамейки.
Послушай, Том, кончай ты этот балаган! сказал он грубо. Я-то думал, ты хочешь предложить нам кое-что действительно стоящее нашего внимания. А вместо этого ты агитируешь нас записываться в народную дружину. Но, видите ли, сударь, мы в нее и так все записаны. И регулярно