В темной своей глубине Ольга долго куда-то проваливалась, покорно, не оказывая сопротивления и ни на что уже не надеясь, как вдруг словно наткнулась на нечто твердое, а сверху донеслось, словно в металлическую трубу говорили: «Собрание будет идти очень долго».
Не поняв еще что к чему, но как бы предчувствуя, что это единственная надежда спастись и из бездны вылезти, Ольга уперлась в это твердое и тут же медленно поползла вверх, а навстречу ей потекло: «Собрание будет очень долгим, и пока они доберутся до разного»
Не поняв еще что к чему, но как бы предчувствуя, что это единственная надежда спастись и из бездны вылезти, Ольга уперлась в это твердое и тут же медленно поползла вверх, а навстречу ей потекло: «Собрание будет очень долгим, и пока они доберутся до разного»
«Боже мой! Я же детей оставила! Совсем одних!» вдруг словно хлынуло ей в лицо, и вслед за этим Ольгу так стремительно понесло вверх, что заложило уши и сдавило в груди.
«С ума спятила! Бросила детей! А если с ними что случится? шумно и радостно рвалось навстречу. А если Дашка вдруг проснулась и орет теперь как резаная в своей коляске? А Катька, мерзавка, вместо того чтобы укачать ребенка, носится где-нибудь Еще под машину попадет!»
И вот уже выбросило Ольгу на белый свет, и, выпучив на него глаза, беззвучно шевеля губами, словно оглушенная и ошпаренная воздухом рыба, Ольга вскочила со стула и полезла через ездунов, наступая им на ноги, задевая коленями.
На нее дружно зашипели, вслед ей крикнули что-то злобное.
«Да пропади они пропадом, эти березы! Бросили меня одну с двумя детьми! И еще хотите, чтобы я вам выступала!»
А когда выбралась из зала, вышла на улицу и убедилась, что Дашка спит в коляске, а Катька сидит рядом на корточках и прутиком рисует на песке, то никакого облегчения не испытала, а еще больше рассердилась: «Ну и дьявол с тобой! Влюбляйся в кого хочешь! Плевала я на тебя и на твоих любовниц!»
Мамочка, а тебе хлопали? тихо спросила Катька и с завистью посмотрела на мать.
VII
Ленка подстерегала их у калитки.
Ну как, Моржухина, выступила или не выступила? Ну не томи душу, ради бога! Ленка была в крайнем возбуждении, беспрерывно встряхивала локонами и презрительно щурила глаза.
Выступила-выступила, ответила ей Катька, угрюмо замыкавшая процессию с коляской.
Ну и как? снова спросила Ленка, устремляясь за Ольгой.
«Как, как»! Сама не знаешь, что ли, как выступают, снова ответила ей Катька. Мамочка выступила. Ей много хлопали. А потом подарили подарок.
Какой еще подарок?! Ленка остановилась и повернулась к Катьке.
«Какой, какой»! передразнивала Катька. Хороший, какой. Обыкновенный. С печеньем, конфетками, грейпфрутами А кто плохо выступал, тому подарков не дарили. Ну, понятно теперь?
Да ну тебя! махнула рукой Ленка и ринулась к крыльцу, возле которого остановилась Ольга, склонившись над коляской и что-то в ней поправляя, оглаживая, распрямляя. Моржухина, ну и свинья же ты! Я тут места себе не нахожу, волнуюсь за тебя! А ты даже ответить не можешь!
Послушай, Лен, а у тебя случайно нет знакомого генерала? поднимая голову от коляски, шепотом спросила вдруг Ольга.
Чего? Какого генерала? Ленка тоже перешла на шепот.
Лет так под шестьдесят. Чтобы только не приставал Холостого, разумеется. Лучше бездетного.
Не понимаю! сердито тряхнула головой Ленка.
А что тут понимать? Надоело мне. Все надоело. Хочу замуж за генерала.
Да пошла ты, Моржухина!
Чтобы детей моих любил, шепотом продолжала Ольга, пристально глядя на Ленку; по ее лицу и по тону трудно было определить, шутит она или говорит серьезно. Чтобы, придя со службы, хватал их, тискал, книжки им читал, гулял с ними, спать их укладывал Я бы все для него делала, для этого генерала. Даже приставать, наверно, разрешила
Мамочка, а наш папа что на фронте? осторожно спросила Катька.
Хотя зачем обязательно генерала, усмехнулась Ольга. Можно и не генерала. Полковника или, на худой конец, членкора У тебя нет на примете какого-нибудь пожилого полковника?
Дура ты, страдальчески посмотрела на нее Ленка.
Мам, а почему папа на фронте? Сейчас там война, на фронте, да? Мам, что он там делает? быстро спрашивала Катька.
Ведь, в конце концов, любовь у меня уже была. Я уже знаю, что это такое Зато у меня будет домработница. Я буду каждый год отдыхать на курорте. Каждую неделю ходить в театр. В консерваторию. На концерт органной музыки Ты любишь органную музыку, Ленка?.. А я обожаю органную музыку!.. А если так уж мне приспичит, заведу себе на курорте любовника! Гошку, например
Дура ты, Моржухина! шепотом повторила Ленка.
Не могу я больше. Ольга отошла от коляски и продолжала уже в полный голос: Не могу я больше! Мне ведь еще тридцати нет! Я жить хочу, понимаешь? Пусть с нелюбимым человеком, но жить! Слишком рано он меня закопал! Я еще живая!
Да, погоди, Ольга
Нет, ни черта! Ни дня больше! Ни минуты! закричала Ольга. Что-то у нее внутри вдруг словно вспыхнуло, расцвело и распрямилось, и Ольга сразу стала другой женщиной, одухотворенной, обаятельной, красивой даже. Потому что еще лет пять и на мне уже можно ставить крест! А пока шиш ему на постном масле! Надо только силы найти в себе, мужество, набрать побольше воздуху, зажмурить глаза и одним ударом И начать жить!.. А что, ты думаешь, я мужа себе не найду? Найду, не беспокойся! У двадцатилетних отобью! Потому что они дуры, потому что они уродки по сравнению со мной, сльшшшь!.. Ты меня не знаешь, Ленка. Ты меня просто никогда не видела такой, какой я могу быть. Ты не знаешь, как я умею быть красивой, как чудесно я танцую, как мужчины на меня смотрят, когда я красивая и нарядная. Неужели ты думаешь, что такую женщину, как я, такую прекрасную хозяйку, такую остроумную, с такими чудными девочками, такую красавицу!..
Ленка смотрела на нее с восхищением, а Ольга, заметив на себе ее взгляд, запнулась вдруг, тут же погасла и сгорбилась точно лопнул воздушный шарик, наткнувшись на иголку.
Ну чего ты на меня уставилась? исподлобья глянула она на Ленку. Ну, не выступила я! Пришла на собрание, записалась у секретаря, а потом взяла и не выступила!
Восхищение не исчезло из Ленкиных глаз, а последней Ольгиной реплики она будто не слышала.
Да с самого начала было ясно, что ничего из нашей затеи не выйдет, сердито взмахнула рукой Ольга. Неужели ты думаешь, что эти ездуны настолько дураки, чтобы без разрешения спилить березы? Конечно же у них на это дело были соответствующие бумаги, за подписью лесника
Да бог с ним, улыбнулась Ленка. Не выступила и ладно.
И потом меня записали только четырнадцатой. Они вообще могли не дать мне слова, подвели бы черту. А я бы торчала там целых три часа.
Ольга вдруг заметила, что почти дословно повторяет аргументацию секретарши, и вдруг шагнула к Ленке, стиснув кулаки.
А детей я куда бы дела?! Нет, я тебя спрашиваю!.. Она тут, видите ли, места себе не находила!.. А ты подумала, как я там, с двумя маленькими детьми!
Прости меня, Оленька, я нечаянно проспала. Ленка попыталась обнять Ольгу, но та, оттолкнув подругу, отскочила в сторону.
Да что вы все ко мне пристали? Что я вам ломовая лошадь? Да плевать мне на ваши березы трижды, слышишь?!
Катька вдруг заплакала.
Чего вы все кричите и кричите. А папу нашего, может быть, уже убили. Он же там совсем один. А вы все березы какие-то жалеете. А папу вам не жалко
Ну вот, довели ребенка! в отчаянье заломила руки Ленка.
Катя причитала о том, как она любит отца и как хочет к нему. Ольга, сидя на корточках, прижимала к себе дочь, гладила ее по голове, вытирала ей пальцем слезы. Лена потерянно металась возле крыльца, заламывая руки. Всем троим на первый взгляд было плохо, однако все предавались своей роли с облегчением, чуть ли не с радостью.
Уходя, Ленка сказала:
Одного не понимаю, Моржухина: зачем я Вадима, бедного, прогнала?
Впрочем, и часу не прошло после ее ухода, как на дачу Иваницких прибежала возбужденная Ольга, схватила Ленку за руку, вытащила с террасы, отвела зачем-то в дальний угол участка и там, озираясь, почему-то зашептала
VIII
В десять часов вечера детей уже уложили спать, а Лилю перевели из хибары на террасу.
Лиля пыталась было протестовать, но Ольга глянула на нее с такой суровой решимостью К тому же еще до того, как Ольга на нее глянула, Ленка, ни слова не говоря, собрала со стола Лилины записи и вынесла их из хибары.
Прикрыв за собой дверь, Ольга взяла Дашкину коляску и покатила ее к калитке.
А ты взяла что-нибудь с собой?.. Чтобы накрыть
И так не будет видно. Темно же, возразила Ольга и добавила: Дашкиным одеяльцем накроем.
Вечер был безлунным. Кое-где на аллее горели фонари.
Приблизившись к первому освещенному пространству, они остановились.
Ну, чего встала? рассердилась Ольга.
А ты чего?
Слушай, Ленка, если ты и дальше будешь так дергаться
А может быть, подождем, пока фонари погасят?
Ты спятила в темноте? Что мы с тобой в этой темноте-то увидим?
Зато и нас не увидят.
Да пошла ты, трусиха несчастная! Мы с тобой звонить едем. Понятно? Ну и все!
Световой круг они преодолели почти бегом, стуча пустой коляской и скрипя рессорами.
Световой круг они преодолели почти бегом, стуча пустой коляской и скрипя рессорами.
Ну куда тебя понесло! набросилась Ленка на Ольгу, едва они въехали в темноту. Кто же так звонить едет. Сразу видно, что у тебя пустая коляска.
Да брось ты! огрызнулась Ольга, но дальше повела коляску осторожно, стараясь, чтобы та не скрипела. Однако стоило им приблизиться ко второму фонарю и вступить в освещенное пространство, как снова Ольгу точно толкнуло в спину и понесло по аллее, а Ленка припустилась за ней.
Ой, Моржухина! Ты не помнишь, какой телефон у Вадима?! крикнула вдруг Ленка дурным голосом.
Ты что, совсем рехнулась? въехав в темноту, прошипела Ольга.
Но мы же звонить едем, шепотом ответила Ленка.
А фамилию мою зачем орать на весь поселок?
Ну и что такого? Мы же звонить едем.
Ничего умнее ты не могла придумать спрашивать у меня телефон собственного мужа.
Они прошли еще метров десять, когда Ленка опять заорала дурным голосом:
С тобой о чем угодно забудешь! Даже телефон собственного мужа!
Дура какая! простонала Ольга.
Ты зря так, обиженным шепотом возразила Ленка, когда они еще чуть-чуть продвинулись вперед. Что-то мутит слегка. От страху, наверно.
Если ты еще раз крикнешь, я тут же поворачиваю обратно, предупредила Ольга.
Угроза подействовала, и Ленка больше не раскрывала рта, даже когда Ольга, оказываясь в полосе света, припускала по аллее, скрипя рессорами и стуча пустым кузовом.
Они переехали через освещенную дорогу и поехали по освещенной аллее.
Помимо всего прочего, район ездунов еще тем отличался от старого поселка, что ярко освещался по вечерам, и фонари в нем гасили на час позже, чем в других местах.
Они остановились у дома, возле которого спилили березы.
Вон! Лежат! простонала Ленка.
Лежат, куда они денутся, хрипло отозвалась Ольга.