Книга осенних голосов - Антология 5 стр.

Где нечисть вечно метит в главари
И властвует,  а ей того и надо,
Где снова из непрожитого ада
Вчерашние восстали упыри,

Надгробья разбросав и черепа,
И кинулись искать,  где плоть живая?..
И как всегда, скуля и подвывая,
За ними тут же ринулась толпа,

Круша все и сметая на пути,
Взвалив вчерашних идолов на плечи
И был у них там спор, гремели речи,
Какому вурдалаку их пасти?

И спорили до хрипа, до зари,
А доводы все громче, все невзрачней
Но нету вурдалака вурдалачней
Того, что цепко держит изнутри,

Что вывернет и душу, и мозги,
И как любой упырь, возжаждет крови
И черный пастырь был назначен внове,
И новые назначены враги,

И приняли решенье: пополам
Делить врагов для видимости вящей,
Признать свободу девкою гулящей
И требовать возврата к кандалам.

И вновь заполыхало в той стране
От ненависти черной и гремучей
Совсем, видать, история не учит
Того, кто продал душу сатане,

Кто сеет смерть и ненависть кругом
И по нечеловеческим законам
Врагов всегда находит за кордоном
И вечно ищет нелюдя в другом

На запад по звездам в морские закаты,
в ознобы рассветов, что сходят покато
в соленые дали средь вёсельных взмахов,
на запад манящий Медея на запах

любви и несчастья сквозь все симплегады,
сквозь сциллы, харибды, сквозь раи и ады,
сквозь песни сирен, сквозь пустыни безводье
рабынею став, позабыв о свободе

на запад под жадной и жаркой луною
для всех чужестранкой не мужней женою,
любимой, сладчайшей в любовь чтоб и в душу!
не в небо а в пропасть! не в воздух в удушье!..

на запад на запах в чужие широты
плывущая из сквозняков да в пустоты!..
о древняя кровь! о бесстрашная плоть!
как будто тот запах нельзя побороть

На запад по звездам в морские закаты,
в ознобы рассветов, что сходят покато
в соленые дали средь вёсельных взмахов,
на запад манящий Медея на запах

любви и несчастья сквозь все симплегады,
сквозь сциллы, харибды, сквозь раи и ады,
сквозь песни сирен, сквозь пустыни безводье
рабынею став, позабыв о свободе

на запад под жадной и жаркой луною
для всех чужестранкой не мужней женою,
любимой, сладчайшей в любовь чтоб и в душу!
не в небо а в пропасть! не в воздух в удушье!..

на запад на запах в чужие широты
плывущая из сквозняков да в пустоты!..
о древняя кровь! о бесстрашная плоть!
как будто тот запах нельзя побороть

Голос мой грохотом жерновов,
стоном седых деревьев.
Не перечесть всех пещер, холмов:
имя мое кочевье.

Горе пророчит корявый рот.
Глиной его забейте!
Вечное солнце со мной умрет:
имя мое бессмертье.

Из непролазных своих трясин
топи, болота, ила
так завещаю вам: бог един.
Имя мое Сивилла.

Спи, девочка. Уходят корабли.
И небосвод бесчувственен и черен.
Не до любви, видать, не до любви
не до ее цветов, плодов и зерен.

Спи, милая. Чернеют паруса
в морском опустошающем проеме.
И никогда уже глаза в глаза.
И никого насущней и весомей.

Спи, Ариадна. Ночь глухой стеной
и ни рожка небесного, ни ветра
Тебе вовек не быть ему женой.
Сестра твоя женою станет Федра!

Спи! И во сне его отыщешь дом.
Во сне всегда все просто, по наитью
забудь того, кто был тобой ведом
твоей живой, спасительною нитью

Забыть изгиб спины упрямого коня,
что знали много лет мои тугие бедра,
секиру, стрелы, лук все войны без меня!
и, поступи лишась стремительной и твердой,
стать женщиной твоей, и кошкой, и цветком,
ловить тебя тайком в намеке, в блике, в звуке,
любить язык любви особым языком
со мною говорят твои большие руки
и бережно носить в себе дитя твое,
бояться одного: чтоб не осиротело
из прошлого принять смертельное копье
за то, что предпочла изгиб мужского тела

Вдох один не дышать чтоб более
не любить, коль не мне позволено
и не жить, чтоб не жить соблазнами
расскажи: неужели разные?..
вдох еще слов таких не вымолвить
у богов мне тебя не вымолить
ночь моя чащей, гущей зарослью
день идет за разбитой старостью
молода тело горы, впадины
грудь спела, будто виноградины
жаден рот к поцелуям падкая
крадено значит, счастье сладкое
истомил сладостна меж бедрами
помани залюблю до одури!..
небосвод к ночи кровью залило
не к добру нынче это зарево
выдох из мира участь пытанных
птица? плод? что там, в ветках миртовых?
много правд на земле нет истины
не дышать без тебя
единственный

Психея, душенька, к чему правдивый свет,
когда тьма и нежна к тебе, и так любовна?
К чертям все фонари и лампы эти все,
рождающие день и льющиеся ровно
на таинство любви ее высокий бред,
на исповедь души (едва ли кто услышит).
К чему его лицо? Лица у мира нет
дыханье есть. К груди прильни! Ты слышишь? Дышит!..
Для бабочки велик и непрогляден мир,
и хрупкое крыло его освоит вряд ли
Струись в ночи змеей из всех поганых дыр,
чтоб не простить себе предательской той капли!

Вдох один не дышать чтоб более
не любить, коль не мне позволено
и не жить, чтоб не жить соблазнами
расскажи: неужели разные?..
вдох еще слов таких не вымолвить
у богов мне тебя не вымолить
ночь моя чащей, гущей зарослью
день идет за разбитой старостью
молода тело горы, впадины
грудь спела, будто виноградины
жаден рот к поцелуям падкая
крадено значит, счастье сладкое
истомил сладостна меж бедрами
помани залюблю до одури!..
небосвод к ночи кровью залило
не к добру нынче это зарево
выдох из мира участь пытанных
птица? плод? что там, в ветках миртовых?
много правд на земле нет истины
не дышать без тебя
единственный

Психея, душенька, к чему правдивый свет,
когда тьма и нежна к тебе, и так любовна?
К чертям все фонари и лампы эти все,
рождающие день и льющиеся ровно
на таинство любви ее высокий бред,
на исповедь души (едва ли кто услышит).
К чему его лицо? Лица у мира нет
дыханье есть. К груди прильни! Ты слышишь? Дышит!..
Для бабочки велик и непрогляден мир,
и хрупкое крыло его освоит вряд ли
Струись в ночи змеей из всех поганых дыр,
чтоб не простить себе предательской той капли!

Сонные воды тихая заводь
блики кувшинок липнущий зной
ей, обнаженной, с лебедем плавать
чтоб Андромахи слышался вой

Сладкою мукой, древнею тайной
в теле послушном неги волна
юная Леда с ним не случайно
десять лет длиться будет война

Робость и ропот руки вкруг шеи
плен этой страсти вязок, как ил
в нежное лоно теплым елеем
чтобы, пронзенный, рухнул Ахилл

Шепот и шорох
пламя и пена
кто-то в бою, а кто-то на дне
вечная песня мира Елена
вечную Трою сгубит в огне

Я иная. Я пророчу:
горе вам и горе мне!
Птицы, выклюйте мне очи:
Троя славная в огне!

Изведите, боги, брата.
Он погибель, я пророк!
Перед тем и ляжет Спарта,
в ком бежит любовный ток.

Он с Еленою в дороге
шлите бурю кораблю!
О, убейте брата, боги,
или я его убью!

Знаю: Трое нет спасенья.
Слышу, слышу голоса
О, лишите, боги, зренья!..
Море, в море паруса.

Кони, копья рой за роем
нет воды и нет земли!
Перед теми ляжет Троя,
чьи сжигали корабли.

Расцветает зло и жутко
пурпурный цветок огонь.
Им, лишившимся рассудка,
деревянный нужен конь!..

И душа, придя в сознанье,
успокоится едва ль
Не давайте, боги, знанье
умножающей печаль

Вернись, Елена, пока не поздно.
Еще твой муж не стучался в дом.
Не покидают так подло гнезда,
не все так плохо в краю родном.

Любила руки, знавала ласки,
и тело помнит: из двух в одно
в тот душный омут и в плен тот вязкий
все глубже, глуше на дно, на дно

на дно оврага, той жадной ямы,
что переходит в троянский ров
дар Афродиты и смерть Приама
один из брачных тебе даров.

Мир, не видавший кровавых зарев,
едва ли всполох тебе простит,
разъявший небо, и запах гари,
и этот горький любви мотив,

прах легендарных своих героев
Любовь в сравненье с бедой каприз
Вернись, Елена! Спаси ты Трою,
коль не спасает ее Парис

Прийти для ветра в этот алчный мир
соленою слезой, щепоткой пыли
чтоб паруса вздувались, греки плыли
и славили божественный эфир.

Для сквозняка явиться. Чтоб испить
свой день последний, солонее соли,
вина пьяней последний день на воле
чтоб парусам вздуваться, грекам плыть.

Забыть отца, и мать, и речь, и дом
для диких скал обветренной Тавриды
и в жрице ненасытной Артемиды
не узнавать себя уже потом

Рассеяться как ветер по лесам
Елена грекам, ветер парусам

В моей крови твоя река.
Мой мир оглох без слов и песен.
И, превратившись в память, тесен
стал этот мир. Издалека