Сэмади глянул на меня, как на последнего неудачника, и махнул рукой.
Впрочем, это явно было напускное, и в результате расстались мы задушевно, даже пообнимались на прощанье, договорившись, что я призову Сэмади на этот же перекресток и назову ему время и место сотворения заклинания.
Когда он отбыл, я достал экзотическую снедь и вгляделся в нее.
«Финик с дерева, посаженного богиней Метией.
При употреблении придает съевшему его следующие способности, сроком на 1 час:
+ 40 к отражению ментальных атак;
+ 40 к защите разума от черного колдовства;
+ 40 к защите разума от магии мертвых;
+ 20 к внушению;
+ 20 к искусству угрозы.
Предупреждение.
Предмет обладает немалой силой, но и плата за эту силу немалая. После окончания срока действия приданных фиником способностей, игрок получит следующие штрафы:
10 единиц характеристики «Ум» сроком на 5 часов;
200 очков маны сроком на 12 часов».
Вот тут и подумаешь есть такое или нет. Я сунул финик в сумку и достал из нее свиток портала.
В замке Лоссарнаха праздник набирал обороты. На площадь выкатили бочки с вином, и я пожалел, что оставил Флоси в Хольмстаге вот бы он порадовался. Впрочем, не думаю, что та массивная женщина не напоит его вволю явно у нее не только грудь большая, но и душа широкая.
Вокруг елки кружился хоровод, в котором я с удивлением увидел Лоссарнаха.
Король! заорал я, спустившись вниз и выжав момент, когда он проскочил мимо меня Коро-о-оль!
Лоссарнах обернулся, заметил меня, заулыбался и покинул хоровод.
Весело как! сообщил он мне, подбегая и нарушая тем самым все правила вождения хоровода. Радостно!
А то, согласился с ним я. С праздничком тебя!
И с этими словами я передал ему флаг, который достал из сумки.
Ох ты, полотнище развернулось у короля в руках, явив миру пурпур шелка и золото герба, вышитого на нем. Это же
И с этими словами я передал ему флаг, который достал из сумки.
Ох ты, полотнище развернулось у короля в руках, явив миру пурпур шелка и золото герба, вышитого на нем. Это же
Знамя! выдохнула Трень-Брень, как всегда углядевшая самое интересное. Ну да, ей сверху видно все, чего уж тут Елки, красивое!
Ты же понимаешь, я пока не могу король жалобно поглядел на меня.
А пока и не надо, согласился с ним я. Но будет обидно, если в нужный момент его не будет под рукой.
Лоссарнах обнял меня, эдак сурово, по-мужски, я тоже похлопал его по спине, отметив, что он в кольчуге.
Офигенское, продолжала восхищаться фея.
Доча, обратился я к ней. Все тебе подарки сделали, один я чего-то замешкался.
Ну, я не хотела форсировать события, опустив глаза вниз, Трень-Брень поводила сапожком по снегу. Но ты же не забыл?
Я же не забыл, не стал я разочаровывать ребенка и вручил ей плащ.
Трень-Брень вчиталась в статы, потеряла дар речи, винтом понялась вверх, опустилась вниз и тоже кинулась мне на шею, правда еще и поцеловала в нос. Обнимашки у нас сегодня.
Гунтера не видела? спросил я у феи, которая терлась о мою щеку.
Не-а, ответила та. Как тогда с вами умотал, так и не появлялся больше. Оставайся с нами, а?
Если честно, так я бы тут и остался это все мне нравилось больше того, что меня ждало в реальной жизни, но увы, увы Не всегда мы делаем то, что хотим.
Вика наконец-то реализовала свою мечту она таки надела вечернее платье. И, ради правды, смотрелась в нем сногсшибательно, ну по крайней мере, на мой невзыскательный вкус. Хотя тут тоже как посмотреть видывали мы дорогие туалеты, видывали. Как-никак я вел колонку светской жизни, а там чего только не насмотришься. Но, если честно, меня в титульных мероприятиях всегда больше интересовали столики с закусками, они были как-то ближе и роднее. И не думайте, что так просто было к ним добраться после того, как давали отмашку на их разграбление, толпа моих коллег могла и затоптать. Но все равно, столики мне нравились больше официантов с канапе.
Ну ладно, это меня что-то занесло. Так вот, Вика была прекрасна, как ясная звездочка, и печальна, как ослик, потерявший хвост.
Что загрустила? я выбрался из капсулы. Что такое?
Да не знаю сама, печально захлопала ресницами моя подруга. Новый Год а настроения нет.
Организуем, я глянул на часы почти одиннадцать. Я сейчас в душ, бриться, влезу в костюм, и мы с тобой выпьем шампусика, вдвоем. Ну, а потом пойдем вниз, и я буду не я, если на тебя не будет коситься с завистью вся женская половина присутствующих, ибо ты прекрасна и величественна.
Врешь, конечно, Вика тихонько засмеялась. Но спасибо и на этом. Давай, иди, время поджимает.
Время не время, но шампанского мы выпили, я вручил ей подарок и немедленно получил свой булавку для галстука и запонки, причем из белого золота. Уж не знаю, что делать с запонками, сроду их не носил, но булавку сразу приспособил в дело, довольно причмокивая.
Нравится? как-то застенчиво спросила Вика. Я долго выбирала.
Не то слово, заверил ее я. Вещь!
Вот именно, Вика горделиво подбоченилась. Это тебе не пистолет, это полезная штука.
Украшения она, как и я, тоже надела сразу. Угодил понял я, и еще раз мысленно подтвердил обещание, данное Лике. Если стану начальником в «Радеоне» (что очень вряд ли), быть ей в моем отделе.
Выпив еще по бокалу шипучки, мы отправились вниз, тем более что минутная стрелка часов уже перевалила за половину двенадцатого.
Опаздываем, Вика что-то поправляла в своем туалете, пока кабина лифта скользила вниз. Как всегда.
Традиция, безмятежно ответил ей я. Вот такие мы.
Двери лифта распахнулись, и на нас навалилась безумная какофония звуков. Музыка, гул голосов, хлопки петард и бутылок шампанского, смех все это слилось во что-то невообразимое и шумное. Но при этом на меня нахлынула волна праздника есть что-то завораживающее в единстве людей, собравшихся для общей цели, в данном случае повеселиться.
Харитон Юрьевич, запаздываешь, попенял мне какой-то незнакомый толстяк, причем одновременно со словами он подхватил с подноса проходящего мимо официанта два бокала с шампанским и вручил их нам. Виктория Александровна, вы прекрасны, впрочем, как и всегда.
Толстяк приобнял меня, облобызал ручку Вике и исчез в толпе.
Толстяк приобнял меня, облобызал ручку Вике и исчез в толпе.
Ты чего-нибудь поняла? обратился я к ней. Это кто?
Я не знаю, пожала плечами Вика. Я думала, что это твой знакомый.
Как выяснилось, знакомых у меня тут много, меня то и дело поздравляли с наступающим, хлопали по плечу, звали за столик, причем я всех этих людей не знал.
Одолели? послышался хоть один знакомый голос. Это был Костик.
Не то слово, перевел дух я. Откуда они меня знают?
А они тебя и не знают, безмятежно сообщил мне Костик. Зато неделю назад тебя выделил Старик, этого достаточно.
Тьфу, пасьянс в голове сошелся. Слава небесам, я чуть дураком не стал. А где Зимин, где Валяев?
Вон там, Костик показал на небольшое возвышение в углу, где особняком стояли несколько столов. Я и впрямь заметил там знакомые фигуры. Думаю, тебе туда.
А тебе? уточнил я у админа.
А мне пока нет, расстроил меня тот. Да и ты уточни на всякий случай, чтобы казуса неприятного не вышло. Вон Инка Ионидина бегает, она точно знает.
В толпе я увидел еще одну знакомую мордашку это была шустрая девушка, которая тогда, на приснопамятной вечеринке, всем распоряжалась, и было направился к ней, прихватив Вику, как наступила тишина и начали бить куранты за всей этой суетой я пропустил и слова гаранта, и то, как кончился этот суетливый и непредсказуемый год.
Бомммм! Бомммм! Бомммм! люди в зале хором начали считать удары, как это водится.
Вика прижалась ко мне и прошептала:
А я знаю, что загадаю!
Я тоже, ответил я ей, и соврал не знал я, чего загадывать. Выжить? Несбыточно. Счастья? Это выжить проще. Не знаю я, чего хочу
Бомммм! громыхнул десятый удар, и одновременно с ним распахнулась дверь с улицы, которая вроде как должна быть закрыта.
Бомммм!
С этим ударом, окутанный хороводом снежинок и окруженный крепкими ребятами с незапоминающимися лицами, в холл вошел Старик, следом за ним, что-то говоря, проследовал Азов.
Бомммм! прозвучал последний удар, но «двенадцать» и «ура» за ним не последовало.
Опачки! вырвалось у кого-то непроизвольное восклицание, Старик замер в дверях, положив руки на рукоять антрацитово-черной трости, которую он упер в пол, и обводя всех насмешливым взглядом.
И тут грянул гимн.
Глава четырнадцатая
в которой все весело-весело встречают Новый Год
Ура, негромко сказал Старик, и зал незамедлительно грянул указанное слово, на редкость сплоченно и дружно. Было не до конца понятно то ли радуемся наступившему Новому Году, то ли пришествию нашего хозяина, но уточнять подробности никто не рискнул.
Меня же больше заинтересовало, да что там обескуражило появление Азова. Не то, чтобы я его совсем уж списал со счетов, но почему-то думал, что он фигура, которую уже сняли с шахматной доски. Однако же вот он весел, выбрит и даже в отглаженном костюме. И в каком-то смысле на коне.
А я молодец, я тогда очень грамотно провел с ним последний разговор, и повода сводить со мной счеты у него точно нет. Наверное.
«Ура» отгремело, кто-то фальцетом, не разобравшись в тонкости момента, выкрикнул: «С Новым Годом!» и захлопал в ладоши, но быстро замолчал.
Правильно, правильно, милостиво помахал дланью Старик. Что замерли, чего насторожились? Мы тоже рады этому празднику, мы тоже будем веселиться и, может быть, даже потанцуем. Илья, ты как насчет танцев?
Я свое еще в Испании оттанцевал, хохотнул Азов. С тех пор не любитель.
Да? Старик вопросительно изогнул черную тонкую бровь. Ну и ладно. Тогда пойдем, вина выпьем.
Трость как будто сама дернулась вверх, он сжал ее посередине и сказал окружающим:
Веселитесь, веселитесь! Музыка, танцы до упаду, добрая еда вот что вас ждет этой ночью. А кому-то может повезти и в любви!
Синхронно громыхнули телевизоры, народ как будто вышел из транса зашумел, зазвенел бокалами, зашуршал платьями и затопал ногами.
Перед Стариком и Азовым как будто раскрывался живой коридор люди в зале расступались перед ними, некоторые склоняли головы, дамы приседали в книксенах, причем такое ощущение, что происходило это как-то непроизвольно, неконтролируемо для них самих.
Старик милостиво кивал тем или иным людям, некоторых приветствовал, кому-то даже протягивал руку чувствовалось, что он немного демократ и любит, чтобы о нем думали и говорили хорошо. Его черная трость впечатывалась в пол, гулко цокая по мрамору.