Жена. Смилуйтесь, ваше превосходительство! Смилуйтесь! сжальтесь!
Миллер (сердито поднимая с полу жену). Умоляй Бога, старая шкура, а не мерзавца! Заодно уж и мне идти в острог.
Президент (кусая губы). Смотри, не ошибись в расчете, каналья! Можешь еще и на виселицу попасть. (Полицейским.) Что вам сказано?
Полицейские теснятся к Луизе.
Фердинанд (подбегая к ней и становясь перед нею, в ожесточении). Кто посмеет? (Выхватывает шпагу вместе с ножнами и защищается эфесом.) Пусть дотронется до нее, кто и жизнь свою продал полиции! (Президенту.) Пощадите себя! не доводите меня до крайности, батюшка!
Президент (с угрозой полицейским). Если вам дорог ваш хлеб, трусы
Фердинанд. Прочь, дьяволы! говорят вам, прочь! Еще раз: пожалейте себя! не доводите меня до крайности, батюшка!
Президент (в бешенстве полицейским). Так вот ваше усердие, мошенники!
Полицейские хватают Луизу смелее.
Фердинанд. Если уж на то пошло (Обнажает шпагу и ранит некоторых из полицейских.) Прости мне, небесное правосудие!
Президент (вне себя от гнева). Посмотрим, тронет ли и меня эта шпага! (Сам схватывает Луизу, поднимает ее и передает одному из полицейских.)
Фердинанд (с горьким смехом). Батюшка! батюшка! вы представляете язвительный пасквиль на божество: плохо же знает оно людей, что из отличных палачей делает дурных министров!
Президент (полицейским). Уведите ее!
Фердинанд. Батюшка! она будет стоять у позорного столба, но вместе с майором, сыном президента! Вы все еще настаиваете на этом?
Президент. Тем забавнее будет спектакль. Ведите!
Фердинанд. Батюшка, я брошу свою офицерскую шпагу к ее ногам. Вы все настаиваете?
Президент. Шпага твоя и на тебе привыкла к позору. Ведите! ведите! вы слышали мою волю!
Фердинанд (отталкивает одного из полицейских, одною рукою хватает Луизу, а другою заносит над ней шпагу). Батюшка! я не позволю позорить мою супругу: я скорее заколю ее! Вы все еще настаиваете?
Президент. Что ж? если клинок твой востер
Фердинанд (выпускает Луизу из рук и поднимает глаза к небу). Ты мне свидетель, всемогущий Боже! я перепробовал все человеческие средства теперь надо приняться за дьявольские. Ведите ее к позорному столбу! (Кричит на ухо президенту.) А тем временем я расскажу во всей столице историю о том, как попадают в президенты! (Уходит.)
Президент (как громом пораженный). Что такое?.. Фердинанд!.. Оставьте ее! (Бежит вслед за майором.)
Третье действие
Зал у президента.
Явление I
Входят президент и секретарь Вурм.
Президент. Проклятая штука!
Вурм. Я этого опасался, ваше превосходительство. Насилие всегда раздражает мечтателей, но никогда не обращает их.
Президент. Я возлагал все свои надежды на этот арест. Я так рассуждал: если девушку опозорить он, как офицер, отступится.
Вурм. Прекрасно! Но без позора дело бы и не обошлось.
Президент. А все-таки как подумаю теперь хладнокровно мне не следовало поддаваться. Он наверное никогда бы не привел в исполнение своей угрозы.
Вурм. Не думайте этого! Раздраженная страсть готова на всякое безумие. Вы говорите, майор всегда покачивал головою, глядя на ваше управление? Очень верю. Правила, которые он привез сюда из академии, с первого же раза показались мне не совсем ясны. На что могут годиться фантастические мечты о великодушии и личном благородстве при дворе, когда высшая мудрость заключается в том, чтобы было и великим и малым спокойно на известный лад! Он слишком молод и слишком горяч. Ему не может нравиться медленный, извилистый ход интриги, и затронуть его самолюбие способно только что-нибудь великое или необыкновенное.
Президент (с досадою). Все это очень дельно, да исправит ли это наши дела?
Вурм. Я хотел указать вашему превосходительству на рану, а может быть, и на лекарство. При таком характере извините или не следовало вовсе откровенничать, или не надо было ссориться. Он презирает средства, которые возвысили вас. Может быть, до сих пор только как сын удерживал он язык предателя. Дайте ему случай хорошенько сбросить с себя сыновний долг; заставьте его, повторяя нападения на его страсть, думать, что вы для него не нежный отец, и у него выступят на первый план обязанности патриота. Уж одна странная фантазия принести правосудию такую замечательную жертву, могла бы прельстить его и заставить пожертвовать своим отцом.
Президент. Вурм! Вурм! Ты подводишь меня к страшной бездне!
Вурм. Я и отведу вас. Могу я говорить откровенно?
Президент (садясь). Как приговоренный со своим товарищем.
Вурм. В таком случае, извините меня. Вы, мне кажется, обязаны всем своим президентством гибкой придворной науке; отчего не вверили вы себя ей и как отца? Я помню, с каким чистосердечием вы уговорили тогда своего предшественника сыграть партию в пикет и провели у него чуть не целую ночь, дружески попивая с ним бургонское; а ведь в эту самую ночь должна была вспыхнуть подведенная под него мина и взорвать его на воздух. Зачем указали вы на врага своему сыну? Ему совсем бы не следовало знать, что мне известны его любовные дела. Вы могли бы расстроить этот роман со стороны девушки и удержать за собой сердце сына. Вам бы следовало сыграть роль ловкого полководца, который нападает не на главные силы врага, а старается разъединить его отряды.
Президент. Да как я мог это сделать?
Вурм. Очень просто и дело еще не совсем проиграно. Забудьте на время, что вы отец. Не вступайте в борьбу со страстью, которую каждое сопротивление только усиливает. Предоставьте мне на ее же огне вывести червя, который ее подточит.
Президент. Это мне любопытно.
Вурм. Или я плохо понимаю барометр души, или майор так же ужасен в ревности, как и в любви. Заподозрите девушку в его глазах хоть даже без всякого основания. Довольно одного грана дрожжей, чтобы привести целую массу в разрушительное брожение.
Президент. Но откуда взять этот гран?
Вурм. Вот мы и дошли до главного пункта. Прежде всего объясните мне, многим ли вы рискуете при дальнейшем упорстве майора? В какой степени для вас важно покончить роман с мещанскою девушкою и привести в исполнение план относительно леди Мильфорд?
Президент. Можешь ли ты об этом спрашивать, Вурм? Я рискую всем своим влиянием, если свадьба с леди не удастся, и головою, если стану принуждать майора.
Вурм (с одушевлением). Теперь будьте так добры и выслушайте меня! Майора мы опутаем хитростью. Против девушки призовем на помощь всю нашу власть. Мы продиктуем ей любовную записочку к третьему лицу и ловким образом подсунем ее майору.
Президент. Глупая выдумка! Так она сейчас и согласится написать свой собственный смертный приговор!
Вурм. Должна согласиться, только уполномочьте меня! Я знаю вдоль и поперек это доброе сердце. У нее всего две слабые стороны, которыми можно покорить ее совесть отец ее и майор. Последний останется совсем в стороне, и тем лучше можно нам распорядиться с музыкантом.
Президент. Например?
Вурм. После того, что вы рассказали мне о сцене в его доме, нет ничего легче, как пригрозить старику уголовным судом. Любимец герцога и хранитель печати есть некоторым образом двойник его величества. Оскорбить президента то же, что оскорбить его величество. По крайней мере, этим ловким пугалом я сумею вытянуть в нитку бедного музыканта.
Президент. Но не надо заводить серьезного дела.
Вурм. Как можно! надо только поставить всю семью в затруднительное положение. Прежде всего мы засадим втихомолку музыканта. Чтобы напугать побольше, можно взять и мать наговорить об уголовном обвинении, об эшафоте, о пожизненном заключении в крепость, а единственным условием их освобождения сделать письмо дочери.
Президент. Прекрасно! Понимаю.
Вурм. Она любит отца до страсти, можно сказать. Опасность его жизни по крайней мере, его свободе, упреки совести, что она сама подала к тому повод, невозможность обладать майором, наконец, путаница в голове, о чем я позабочусь, все это вместе она должна попасть в ловушку
Президент. Но сын мой? Ведь он, пожалуй, тотчас обо всем догадается! Это взбесит его еще больше.
Вурм. Уж это предоставьте мне. Отца и мать мы выпустим не прежде, чем вся семья даст нам формальную клятву держать все дело в секрете и подтвердить обман.
Президент. Клятву? Да что значит клятва, дурак?
Вурм. Для нас ничего, ваше превосходительство, но для этого сорта людей все. Теперь посмотрите, как ловко таким образом оба мы достигаем цели. Девушка потеряет любовь майора и свою добрую славу. Отец и мать попритихнут, и мало-помалу вся эта передряга так их укротит, что они под конец станут считать милостью, если я, для исправления репутации их дочери, предложу ей руку.
Президент (качает головою и смеется). Да ты меня перехитрил, плут! Все придумано дьявольски тонко! Ученик превзошел учителя! Теперь вот в чем вопрос: к кому должно быть адресовано письмо? С кем ее заподозрить?
Вурм. Разумеется, с таким человеком, который или все выиграет, или все потеряет от решения вашего сына.
Президент (подумав немного). Я знаю только гофмаршала.
Вурм (пожимая плечами). Будь я Луиза Миллер, он был бы не в моем вкусе.
Президент. Отчего же нет? Превосходно! Блестящий наряд атмосфера eau dе mille fleurs и мускуса что ни слово, то пошлость и горсть червонцев. Будто все это не может, наконец, вскружить голову мещаночке? Ах, мой друг! ревность не так разборчива. Я пошлю за маршалом. (Звонит.)
Вурм. Между тем, пока ваше превосходительство займетесь им и прикажете арестовать скрипача, я пойду и сочиню требуемое любовное письмо.
Президент (идет к письменному столу). Когда напишешь принеси мне его прочесть.
Вурм уходит.
(Президент садится писать.)
Входит камердинер.
(Президент встает и подает ему бумагу.) Сию же минуту послать этот приказ об аресте в полицию. Кто-нибудь другой из вас пусть сходит к гофмаршалу и попросит его ко мне.
Камердинер. Господин гофмаршал только что изволил подъехать к крыльцу.
Президент. Тем лучше. Но арест произвести как можно тише. Скажи там, чтобы не вышло шуму.
Камердинер. Слушаюсь, ваше превосходительство.
Президент. Понимаешь? как можно тише!
Камердинер. Слушаю, ваше превосходительство. (Уходит.)
Явление II
Президент и гофмаршал.
Гофмаршал (торопливо). А я к вам en pass ant[5], милейший. Ну что вы? как поживаете? Сегодня вечером идет большая опера «Дидона», удивительнейший фейерверк весь город будет пылать. Надеюсь, вы посмотрите? А?
Президент. У меня теперь в доме такой фейерверк, что того и гляди, и меня, и все мое величие взорвет на воздух! Вы как раз кстати приехали, любезный маршал, посоветовать мне и деятельно помочь в деле, которое нас обоих или далеко подвинет, или совсем убьет. Садитесь!