Президент. Надеюсь, ты знаешь ее!
Фердинанд (вне себя). Да есть ли позорный столб в герцогстве, который бы не знал ее? Но, не правда ли, я смешон, батюшка, что принимаю шутку вашу за дело? Захотите ли вы быть отцом подлецу-сыну, соединяющему судьбу свою с привилегированной прелестницей?
Президент. Напротив! Я и сам посватался бы за нее, будь ей годен пятидесятилетний муж. Захотел бы ты быть сыном подлеца-отца?
Фердинанд. Нет! видит Бог нет!
Президент. Клянусь, эту дерзость можно простить разве только ради ее оригинальности!
Фердинанд. Умоляю вас, батюшка, не оставляйте меня в этом сомнении: при нем мне невыносимо называться вашим сыном!
Президент. Да ты с ума сошел! Всякий благоразумный человек стал бы добиваться чести занять таким образом место своего государя.
Фердинанд. Вы становитесь для меня загадкой, батюшка. Вы называете это честью честью разделять с государем то, в чем и он перестает быть человеком?
Президент разражается смехом.
Смейтесь, смейтесь! Оставим даже это в стороне, батюшка! С каким лицом покажусь я самому жалкому ремесленнику, который за своею женою взял в приданое по крайней мере неопозоренное тело! С каким лицом покажусь я в свете! Герцогу! С каким лицом явлюсь перед прелестницей, которая омоет в моем позоре пятно своей чести!
Президент. Где это ты разглагольствовать на-учился?
Фердинанд. Заклинаю вас небом и землею, батюшка! Эта гибель вашего единственного сына не сделает вас настолько счастливым, насколько он будет несчастен. Возьмите мою жизнь, если это может возвысить вас! Жизнь получил я от вас, и, не колеблясь ни минуты, я готов пожертвовать ею вашим успехам. Но честь мою, батюшка! Если вы отнимете у меня честь, то и дать мне жизнь было легкомысленной подлостью и я буду проклинать в отце сводника.
Президент (ласково треплет его по плечу). Браво, браво, мой милый! Теперь я вижу, что ты вполне молодец и стоишь лучшей невесты во всем герцогстве. Так и будет! Сегодня же в полдень ты обручишься с графинею Остгейм.
Фердинанд (в новом изумлении). Этому часу назначено окончательно сокрушить меня!
Президент (подозрительно глядя на него). Надеюсь, против этого нечего возмущаться твоей чести.
Фердинанд. Да, батюшка, Фредерика Остгейм могла бы составить счастье всякого другого. (Про себя в крайнем смущении.) Что оставила в моем сердце нетронутым его злоба, то разрывает теперь его доброта.
Президент (не спуская с него глаз). Я жду твоей благодарности, Фердинанд!
Фердинанд (бросается к нему и с жаром целует у него руку). Батюшка, ваша милость воспламеняет все мои чувства! Батюшка, горячо благодарю вас за вашу сердечную заботу обо мне! Ваш выбор безукоризнен но я не могу я не смею сжальтесь надо мной я не могу любить графиню!
Президент (отступая шаг назад). Ага! Теперь я поймал молодца! Так на эту удочку ты поддался, хитрый притворщик? Значит дело вовсе не в чести, что ты отказываешься от леди? Значит, тебе противна не невеста, а самый брак?
Фердинанд стоит сначала в оцепенении, потом срывается с места и хочет уйти.
Куда? Стой! Этак-то ты уважаешь отца?
Майор возвращается.
Леди извещена о твоем визите. Я дал слово герцогу. Все в городе и при дворе знают об этом. Если ты сделаешь меня лжецом перед герцогом, перед леди, перед светом, лжецом в глазах двора смотри, Фердинанд!.. Или если я проведаю про какие-нибудь истории Ага! что это вся краска исчезла вдруг с твоих щек?
Фердинанд (бледный, как снег, дрожащим голосом). Как? что? Я ничего, батюшка!
Президент (останавливая на нем грозный взгляд). А если это не ничего, и я найду причину твоего упорства?.. О! уж одно только подозрение приводит меня в бешенство! Иди сию же минуту! Вахтпарад начинается. Ты будешь у леди тотчас после пароля. Стоит мне захотеть, и дрогнет все герцогство! Посмотрим, как-то сломит меня упрямый сын! (Идет и еще раз возвращается.) Слышишь! ты будешь там, или берегись моего гнева! (Уходит.)
Фердинанд (приходя в себя после оцепенения). Ушел? И это был голос отца! Да! я поеду к ней, поеду, выскажу ей все покажу ей ее, как в зеркале Презренная! И если ты и тут захочешь моей руки, ничтожная пред лицом всего дворянства, войска и народа вооружись ты всею гордостью своей Англии я отвергну тебя я, молодой немец! (Быстро уходит.)
Второе действие
Зал во дворце леди Мильфорд. Направо софа, налево фортепиано.
Явление I
Леди в простом, но изящном утреннем костюме с распущенными, еще не завитыми волосами, сидит за фортепиано и фантазирует. Софи, камеристка, подходит к ней от окна.
Софи. Офицеры расходятся! Парад кончился Но Вальтера еще не видать!
Леди (в сильном беспокойстве, встает и проходит по комнате). Я не знаю, что со мною сегодня, Софи. Никогда еще со мною этого не было. Так ты его совсем не видала? Впрочем, ему нечего торопиться Это давит мне грудь, как преступление Поди, Софи, вели оседлать мне самую бешеную лошадь, какая только есть на конюшне. Мне надо на простор увидеть людей, ясное небо. Может быть, будет легче на сердце.
Софи. Если вы чувствуете себя не совсем хорошо, миледи, назначьте прием сегодня у вас. Пусть герцог обедает здесь или сядет за карты перед вашей софой! Будь у меня в распоряжении герцог и весь его двор да я бы и не подумала никогда скучать!
Леди (бросаясь на софу). Прошу, пощади меня! Я готова платить тебе по брильянту за каждый час, только бы они не мозолили мне глаза! Не меблировать же мне комнаты этим народом?.. Все это дрянные, жалкие люди: их берет ужас, когда у меня срывается с языка теплое, сердечное слово; они раскрывают рты и поднимают носы, словно привидение увидали Это рабы-марионетки на проволоке, которой мне легче управлять, чем шить или вязать. Что мне за дело до этих людей? У них и душа-то заведена на один лад, как часы. Мне не может быть удовольствия спрашивать их о чем-нибудь: ведь я заранее знаю, что мне они ответят. Могу ли я обмениваться с ними словами, когда у них не хватает смелости быть иного мнения, чем я? Прочь их! Досадно и на лошадь, если она никогда не закусывает удила. (Подходит к окну.)
Софи. Но уж герцога-то вы исключите из этого числа, миледи! Мужчины более красивого, любовника более пламенного, человека более умного не найти во всем его герцогстве.
Леди (возвращается). Оттого, что это его герцогство, и только герцогский сан, Софи, может служить слабым извинением моему выбору. Ты говоришь, мне завидуют. Бедная! Меня следовало бы скорее жалеть. Из всех, кого питает трон, никто не кончает так грустно, как фаворитка: ее судьба похожа разве на судьбу великого и богатого человека, которому пришлось взяться за нищенскую клюку. Правда, талисманом своего величия он может вызвать из земли, как волшебный дворец, все, чего запросит мое сердце. Он ставит передо мною на стол дары обеих Индий; он создает эдемы в пустынях; по его мановению родники из земли взлетают под облака гордыми водометами или вспыхивает в пышном фейерверке пот и кровь его подданных Но может ли он приказать своему сердцу биться могучим и огненным биеньем около могучего, пламенного сердца? Может ли он отдать свою скудную душу одному прекрасному чувству? Сердце мое томится голодом при всем этом избытке наслаждений; и что мне в тысяче лучших чувств, если я обречена лишь утолять похоть!
Софи (смотрит на нее с удивлением). Давно уже служу я вам, миледи
Леди. А узнала меня только сегодня! Да, это правда, Софи. Я продала герцогу свою честь; но сердце свое сохранила я свободным сердце, милая Софи, которое может быть еще достойно любви. Заразительный воздух двора коснулся его лишь, как дыханье касается зеркала. Верь мне, милая, что этот жалкий герцог давно бы сделал меня первою дамой при дворе, если бы только пожелало того мое честолюбие.
Софи. А это сердце очень уж повиновалось честолюбию?
Леди (с живостью). Будто оно не довольно уж мстило за себя? Не мстит и теперь? Софи! (Серьезно, опуская руку на плечо Софи.) У нас, женщин, только один выбор повелевать или служить; но и высшее наслаждение властью лишь жалкое утешение, когда мы лишены самой высшей радости быть рабами любимого человека.
Софи. Эту истину я желала бы слышать от вас в последний раз, миледи.
Леди. Отчего, Софи? Глядя на детское неуменье наше держать скипетр, как не подумать, что мы годимся лишь для помочей? Иль ты не замечала, что этим капризным легкомыслием, этими безумными удовольствиями я хотела заглушить бурные желания своего сердца?
Софи (отступая в изумлении). Миледи!
Леди (с еще большим одушевлением). Удовлетвори их! Дай мне человека, о котором я теперь думаю, которого боготворю Ах, Софи! или умереть, или обладать им! (Замирающим голосом.) Дай мне услышать из его уст, что слезы любви в наших глазах блещут прекраснее всех брильянтов в наших волосах (пламенно), и я брошу к ногам герцога и его сердце, и его герцогство и убегу с этим человеком, убегу в самую далекую пустыню на земном шаре
Софи (смотрит на нее в испуге). Боже мой! Что вы? Что с вами, миледи?
Леди (в смущении). Ты бледнеешь?.. Уж не сказала ли я чего лишнего?.. О, так пусть же моя доверчивость наложит молчание на твой язык. Выслушай больше выслушай все!..
Софи (робко озирается). Я боюсь, миледи, боюсь зачем мне это знать?
Леди. Брак с майором и ты, и свет вы ошибаетесь, думая, что это придворная интрига. Софи, не красней не стыдись меня: это дело моей любви!
Софи. Боже мой! Я это предчувствовала!
Леди. Их было нетрудно уговорить, Софи. Слабодушный герцог, хитрый придворный Вальтер, дурак маршал каждый из них готов присягнуть, что этот брак самое действительное средство сохранить меня для герцога, упрочить нашу связь Нет! навеки разорвать ее! навеки разбить эти позорные цепи! Вас самих обманули, обманщики! Слабая женщина перехитрила вас! Вы сами соединяете меня с моим милым! Ведь я этого только и хотела Только бы он был мой и тогда прощай навеки, отвратительное величие!
Явление II
Входит старый камердинер герцога со шкатулкой в руках.
Камердинер. Его высочество герцог приказал кланяться миледи и прислал ей на свадьбу эти брильянты. Они только что получены из Венеции.
Леди (открывает шкатулку и отступает в испуге). Слушай, что заплатил твой герцог за эти камни?
Камердинер (мрачно). Они не стоят ему ни гроша.
Леди. Как! Ты с ума сошел? Ничего! Но ты (отступает от него шаг назад) ты смотришь на меня так, будто хочешь пронзить меня насквозь своим взглядом. И эти дорогие камни, которым нет цены, ничего не стоят ему?